Пьер Рей - Вдова

Отныне для Квика не существовало ничего, кроме трассы и его самого. В этом «он сам» срастались, сливаясь воедино, болид и его тело, сливались так, что невозможно было различить, где проходит граница между человеческой плотью и металлом.

Тень его машины в сотую долю секунды скользнула по асфальту трибуны, которой Квик уже не видел, ибо глаза его были устремлены на трассу. Заезжая на кривые, он проскакивал их на грани заноса, почти одновременно нажимая на тормоз и газ, тормозя лишь тогда, когда это казалось невозможным, используя все пять скоростей, подобно пианисту-виртуозу, чьи пальцы так и порхают по клавишам. Все его существо пело от наслаждения собственным мастерством. Песне счастья вторил рев мотора.

Едва он закончил круг, Селлерс нажал на хронометр и подавил улыбку восхищения, которая наползла на его губы: для новичка время, которое тот показывал, было прямо-таки фантастическим. Но на вопросительные взгляды присутствующих он ответил небрежно:

— Что-то парень, конечно, может. Только чтоб машину не долбанул.

— Да ты скажи прямо, будет толк из этого блондинчика? — обратился к нему один из механиков. — Видел, как он идет? — спросил он, поворачиваясь к Томасу.

Тот рассеянно посмотрел на край дорожки, где только что прошла машина, и сказал:

— Да. Жаль…

— Что ты сказал?

— Ничего.

Они пришли вшестером. Профессионалы. Все произошло со смехотворной легкостью. Когда в резиденции раздался звонок, Фредерик приблизился к окошку и недоверчиво спросил:

— Что вам угодно?

— Телефон! Там раненая! Быстрей!

Сторож сделал несколько нерешительных шагов. Какое ему до этого дело? Пусть убираются отсюда вон! Но перед ним стоял растерянный человек, поддерживая молодую женщину с залитым кровью лицом.

— Куда звонить, говорите!

Женщина принялась громко стонать. Мужчина умолял:

— Помогите мне! Поддержите ее! Она может умереть, понимаете?

Ворча, Фредерик вернулся в свое убежище, сунул кольт в карман и включил механизм, который открывал вход.

— Быстрей! Быстрей! — повторял мужчина.

Фредерик подошел и наклонился к женщине. И вдруг у него в мозгу вспыхнуло пламя, а потом наступил мрак. Женщина выпрямилась, вытерла гемоглобин, которым было вымазано ее лицо. Ее спутник, пряча дубинку под пиджак, тихо посвистел, заложив в рот пальцы. Четыре силуэта вышли из тени.

— Перенесите его в кладовую. Кляп и лейкопластырь — на глаза. Надя, ты останешься и приглядишь за ним. Остальные — пошли!

Шествие возглавляли отец Пьер и брат Жан. Карман отца Пьера, настоящее имя которого было Лу Скализи, оттягивали дубликаты ключей из связки Урсулы. На жаргоне он был «рулем» — то есть человеком, который оказывал всем, кто мог хорошо заплатить, определенного рода услуги, связанные с большим риском. Полиции в разных уголках страны он был известен, но, по его словам, не провел и года в тюрьме, хотя имел на совести двадцать семь убийств. Впрочем, совести у него не было. Зато благодаря клиентуре, как правило высокопоставленным чиновникам и агентам секретных служб, ему все сходило с рук.

То же можно было сказать и о брате Жане, которому в начале его карьеры не так повезло, как отцу Пьеру: он провел два года в Алькатраце под своим настоящим именем — Эдди Бонато. Он тоже числился вне закона, но полиция была к нему на редкость снисходительна.

— Бебе и Луиджи, вы нас прикроете. Эдди со мной! Ангус, за тобой телефон! Вперед!

Одним движением пятеро мужчин натянули на лица шелковые чулки. Было два часа ночи. Скализи покопался в замке главного входа, и двери бесшумно растворились. Как только ночные гости вошли в дом, не было произнесено ни одного слова. Они провели не один час над изучением плана-схемы дома и точно знали, где находится каждая вещь и где спит прислуга. Ангус погрузился в темноту холла прихожей с непринужденностью человека, живущего здесь с самого детства. Он перерезал телефонные провода. Скализи и Эдди добрались до винтовой лестницы. Нужная им комната находилась на втором этаже, в глубине коридора, откуда открывался вид на вход в резиденцию.

Как и предполагалось, там никого не было. Они снова спустились в холл, где трое спокойно ждали их.

— Пора, — прошептал Скализи.

Бебе, Луиджи и Ангус достали армейские пистолеты и разошлись в трех различных направлениях. Скализи и Эдди пересекли вестибюль, проследовали по длинному коридору, в конце которого Скализи без труда открыл первую бронированную дверь.

Спустившись по лестнице, они пересекли сводчатый подвал и остановились у стены со стеллажами бутылок. Скализи, не раздумывая, нажал ногой на кнопку, спрятанную у ее основания: дверь слева от них открылась сама. Освещая себе путь лучом карманного фонарика, они быстро сбежали вниз по очередной лестнице, скорее ощущая, чем слыша, как опускается сзади стальная дверь. Вот и указанная на плане площадка. Скализи осветил стенку, нащупал деревянную коробку, открыл защелку и пошарил внутри. На этот раз часть стены справа чуть отодвинулась, открывая длинный узкий проход. Новая дверь преподнесла им сюрприз: на ней не было замка, а лишь цифровой код.

— Пожелай мне ни пуха ни пера, — проворчал Скализи сквозь зубы.

В ответ Эдди скрестил указательный и средний пальцы. Кончиком пальца в черной шелковой перчатке Скализи набрал код из семи цифр… Секунда ожидания — и огромный металлический блок сделал бесшумный поворот. Вот она — пещера Али-Бабы! Там тихо звучала классическая музыка.

Арчибальд Найт сидел к ним спиной, тихо созерцая ярко освещенную картину, на которой была изображена женщина с младенцем на коленях. Малыш был толстячком, а женщина просто обычной женщиной, даже не такой уж хорошенькой, и Скализи с раздражением подумал, что же этот старикан находит в подобной мазне, если он сам ничего путного в ней не видит. Они подошли к хозяину вплотную, но он, казалось, не заметил присутствия посторонних.

Тогда Скализи начал действовать. Он легонько хлопнул миллиардера по плечу.

Найт поначалу был похож на человека, только что очнувшегося от глубокого сна. Но постепенно его взгляд становился все более пристальным, а пальцы, раньше чем Скализи успел сообразить, коснулись какой-то кнопки на клавиатуре. Эдди, опомнившись, схватил его за кисть руки. Музыка смолкла. Установилась странная, звенящая тишина.

Арчибальд молчал, чему Эдди и Скализи очень удивились. Обычно их «пациенты» начинали скулить от страха, едва увидев тех, кто к ним пожаловал.

Скализи проревел:

— Вы знаете, кто мы?

Арчибальд пожал плечами.

— Меня это мало интересует.

В замешательстве Скализи повернулся к Эдди.

— Нет, ты только послушай, что он говорит!

— Вы мне мешаете, — спокойно произнес старик. — Скажите, чего хотите, и проваливайте!