Наталья Калинина - Кто-то смеется

— Постойте, мисс Уингрен. Я, кажется, немного перебрала. Извините.

Элли улыбнулась ничего не выражавшей светской улыбкой.

— Может, поговорим завтра?

— Завтра у меня встреча художник Шилов. У нас в Америка Шилов очень любят.

— Ну и вкус у вас. — Мила презрительно поморщилась. — Все-таки мы, русские, в этом деле больше петрим.

— До свиданья, миссис Барсов. — Элли встала и сделала шаг к двери. — Было очень приятно познакомиться с вами.

— Постой! — властно окликнула ее Мила. — Вот тебе твоя сенсация. Для первой полосы «Нью-Йорк Таймс» или другой желтой прессы. Художник Барсов пришел домой и обнаружил свою жену со вскрытыми венами в луже собственной крови. Его это страшно возбудило в сексуальном смысле, и он занимался с умирающей женщиной любовью.

— У вас есть доказательства, миссис Барсов? — спросила Элли бесстрастным тоном прокурора.

— Да, черт возьми! Самые веские. Объектив, как известно, не может лгать.

— Существуют умельцы, специализирующиеся на фотомонтаже. — Произнеся эту сложную фразу, Элли вдруг вспомнила, что она американка, и поспешила добавить: — У нас в Америка на этом зарабатывают большие деньги. Это называется шантаж. Но у меня есть знакомый эксперт, который легко определять подделка.

— Ну и катись с ним ко всем чертям!

— Простите, миссис Барсов, но я ничего не поняла. Может, вы повторите еще?

— Я сказала, что это был не фотомонтаж. Тот, кто снимал, сидел вон на той крыше. — Мила указала пальцем в окно за ее спиной. У трехэтажного дома напротив была плоская, как площадка для гольфа, крыша.

— И вы можете показать мне эта фотография, миссис Барсов?

— Это был фильм.

— Был? Вы употребили прошедшее время? Мила крепко сжала губы.

— Я больше ничего не скажу. Убирайся к черту! Не нужны мне твои вонючие доллары.

…Она передала Гарри их разговор в деталях. Он выслушал внимательно, не перебивая. Когда она закончила, сказал:

— Ты здорово блефанула, когда упомянула Шубина, но, кажется, все сошло прекрасно. Либо этот человек на самом деле эмигрировал, либо, как говорится, залег на дно. В противном случае она бы наверняка что-то знала о нем.

— Я звонила по его прежнему телефону. В его квартире живут другие люди.

— Это еще ни о чем не говорит. — Гарри подлил ей в бокал вина, пододвинул закуски. — Ешь, моя девочка. Ты за последние дни еще сильней похудела. Может, у тебя что-то с легкими? Когда мы вернемся в Штаты, я покажу тебя специалистам.

— Я не вернусь в Штаты, Гарри.

— Но ведь ты обещала.

— Но тогда я еще не знала всего.

— Чего ты не знала? — Он с тревогой заглядывал ей в глаза. — Ты можешь сказать мне, девочка, что ты узнала?

— Я поняла, что не смогу туда вернуться.

— Ладно, поговорим об этом позже. Ты веришь в то, что наговорила эта стерва?

Она кивнула.

— И в то, что отец мог заниматься любовью с твоей умирающей матерью?

Она задумчиво повертела в руке бокал с вином и поставила его на место.

— У мамы был туберкулез. Однажды — я была тогда совсем маленькой и спала в одной постели с родителями, — у нее пошла кровь горлом. Я напугалась до смерти, сжалась в комок. Я видела, как отец жадно целовал ее в окровавленные губы.

— Ты не рассказывала мне об этом, Элли.

— Я тебе много чего не рассказывала.

— Например?

Она сделала маленький глоточек вина.

— Но это очень личное, Гарри. Понимаешь, отец любил нас с сестрой очень странной с точки зрения большинства любовью. Наверное, ее даже можно назвать порочной, если посмотреть со стороны. Я сама так считала в юности. Но потом я поняла… — Она протянула руку, взяла изо рта Гарри сигарету и жадно затянулась. — Знаешь, Гарри, он так любил нас с Ксюшей потому, что мы были ее детьми. Он тосковал по ней всю жизнь. Иногда его ласки заходили слишком далеко, и он это сознавал. Потом казнил себя за это. Но это были чистые ласки, Гарри, поверь мне. Просто, как говорится, каждый воспринимает все в меру своей испорченности. Ну а мир, в котором мы живем, очень порочен.

Он протянул руку и потрепал Элли по щеке. Она попыталась улыбнуться.

— Но если твою мать можно было спасти, а он вместо того, чтобы вызвать «скорую»…

— Не надо, Гарри. Если все было так, как говорит Мила, я могу себе это представить. Поверь мне, я хорошо знала своих родителей. Умирая, мать протянула к отцу руки. Она попросила его не оставлять ее. Он прижал ее к себе. Остальное не имеет значения.

— Но кто-то запечатлел этот момент на пленку. Ощущение такое, что тот человек заранее написал сценарий и распределил роли.

— Милка боится высоты. Я видела, как она бледнеет на эскалаторе метро. Однажды, когда самолет взлетал и она случайно выглянула в окно, с ней случился настоящий припадок. Не думаю, что она притворялась. Нет, снимала не она. Тогда напрашивается вопрос: кто?

— Ты же сказала, это не имеет значения.

— Я хочу наверняка знать, кто довел мать до самоубийства. Я уверена, это сделала Мила. Но как?

— Прошло столько времени, Элли.

— Ну и что?

— Мне жаль. Мне очень жаль, что ты копаешься в прошлом вместо того, чтоб наслаждаться настоящим. Элли, мы богаты.

— Это ты богат. У меня за душой ни гроша. Я собственноручно подожгла студию своего отца. Огонь, как выяснилось впоследствии, перекинулся на дом. Помню, один мой знакомый сказал, что от меня пахнет, как от пепелища.

— У тебя богатая фантазия, Элли. Если бы это сделала ты…

— Я помню, как бежала с факелом по лужайке. Эта картина стоит перед моими глазами.

— Это галлюцинации, Элли. Зачем тебе было поджигать студию своего отца?

— Не знаю. Не помню. В моей памяти какой-то пробел.

Она зябко повела плечами и отвернулась.

— Элли, ты должна найти сестру. Она наверняка помнит.

— Нет, Гарри. Ксюша стала настоящей наркоманкой. Когда я видела ее в последний раз, она меня не узнала. Или не захотела узнать, — добавила она. — Ксюша очень изменилась с тех пор, как связалась с Борисом. Знаешь, у меня такое ощущение, будто она вышла за него замуж против своей воли. Точнее сказать, к тому времени у Ксюши уже не было воли. Это все так странно, Гарри. Ксюша никогда не рассказывала мне о том, как они с Борисом познакомились, а ведь в ту пору мы были с сестрой очень близки.

— Ты хочешь сказать, до ее замужества?

Гарри смотрел на Элли очень внимательно.

— До того, как она познакомилась с Борисом, Гарри. — Элли внезапно вскочила и схватила висевшую на спинке кресла сумочку. — Гарри, мне нужно идти.

— Куда?

— Мила сказала, что Петька сошел с ума. Она соврала, Гарри. Я должна с ним повидаться.

— Но сейчас уже двенадцатый час. Мне кажется, поздновато для визита к друзьям детства.

— Он мне брат, Гарри. В юности у нас с ним было полное взаимопонимание.