Робин Карр - Спасение в любви

— Я спросила, как ребенок. А он ответил, что у них есть все, что нужно.

— Мел…

— Я никогда его не боялась, Джек. Возможно, там, в горах, живет множество опасных людей, но что-то подсказывает мне, что он не из их числа.

После двух недель в больнице, двух недель в отделении реабилитации и двух недель, проведенных со своей матерью, Майк Валенсуэла был близок к помешательству. Рука у него до сих пор не работала, а необходимость сидеть в четырех стенах ужасно действовала на нервы. Не говоря уже о потрясении от того, как долго приходит в себя его мозг. Его ничто так не пугало, как появившиеся провалы памяти, неспособность подобрать правильное слово или концентрировать внимание, в результате чего он с трудом мог воспринимать сейчас пространную речь или большие куски текста.

Физически он выздоравливал, но постоянно испытывал боль. В основном болели плечо, рука, шея и лопатка. Ночью боль усиливалась до такой степени, что он не мог спать, не мог даже шевельнуться. Во время подобных приступов он почти не вставал, ему помогали только пакеты со льдом и болеутоляющее. Еще одной проблемой была скованность и слабость мышц в районе паха. Она постепенно уходила, но при ходьбе Майк пользовался тростью из-за слабости в левой части тела.

Глядя на себя в зеркало, он видел худое, истощенное тело вместо хорошо накачанных мускулов. Скривившееся на сторону, поскольку стоять прямо ему не давала боль в паху и животе. Правая рука была согнута в локте и из предосторожности прижата к туловищу — кисть повернута внутрь, слишком слабая и скованная, чтобы свисать свободно. Шапка иссиня-черных волос на половине головы была выбрита из-за операции и только-только начала отрастать. Мужчина тридцати шести лет от роду, уволенный из полиции из-за полной профнепригодности. Мужчина, живущий с матерью, потому что оставил дома двум бывшим женам и на момент ранения жил в съемной квартире.

И еще одна маленькая проблемка — из тех, что никому не рассказывают. Ему до сих пор было трудно мочиться, и он уже давно не чувствовал эрекции.

«Я просрал свою жизнь, а теперь с трудом могу помочиться», — подумалось ему.

Майк всегда жил бурной, рискованной жизнью. Служил в морской пехоте, потом в полицейском департаменте. Женщины. И множество мужских занятий — подъем тяжестей, спорт, покер, охота, рыбная ловля. Еще больше женщин. Жизнь одним днем. Развлечения, развлечения и еще раз развлечения. Быстрое получение удовольствий. Майк дважды женился под настроение на женщинах, которым он себя не посвящал. Он волочился слишком за многими. Ну, сейчас это явно не будет проблемой. «Может, я уже израсходовал отведенную мне норму эрекции?» — подумал он.

Водить машину на дальние расстояния ему не рекомендовали, но он справлялся. Правая нога у него работала хорошо, а левая рука просто отлично. Доктора этого не одобряли; они думали только о его последующем лечении и реабилитации. Но Майк был человеком упрямым, и ему отчаянно хотелось сбежать. Поэтому он бросил в багажник джипа все необходимое и отправился на север.

— Оставайся здесь сколько захочешь, — сказал ему Джек. — Ты можешь пожить у нас, хотя в запасной комнате наверху Причер уже кое-кого поселил. Может, ты помнишь эту женщину — Причер звонил тебе насчет ее, — она появилась у нас в баре, сбежав от мужа, который ее избивал.

Майк помнил, но не слишком отчетливо.

Ему просто хотелось найти место, где его родственники не лезли бы в его дела, не нависали над ним и не дышали в спину. Где его приятели из департамента не звонили бы, справляясь о его здоровье и вынуждая его отвечать, что все не так хорошо. Врач сказал, что, возможно, функции руки и восстановятся полностью, но это займет много времени и потребует долгого разрабатывания. Все остальное — мочеиспускание, эрекция и прочее — вернется само по себе — или не вернется. Сейчас с этим ничего нельзя поделать.

О Вирджин-Ривер у Майка остались только хорошие воспоминания. Этот городок был для него одновременно и убежищем и вызовом. Они с друзьями по взводу пару раз в год собирались здесь и раскидывали на недельку лагерь. Каждый день ловили рыбу, немного охотились, играли в покер и пили всю ночь, хихикая над своими глупостями и отлично проводя время. Майку необходимо было поработать над своей рукой и пахом. Вернуть себе свое тело. И уж потом он подумает о будущем. В данный момент то, чего он бы хотел, было за пределами его возможностей.

Последний раз он приезжал в Вирджин-Ривер всего несколько месяцев назад — в августе — и не ради их обычного сборища для рыбалки-охоты-покера. Джек позвонил и сообщил, что ему пришлось убить человека — живущего в лесу сумасшедшего, который угрожал ножом его женщине, требуя у нее наркотики. Желая раз и навсегда очистить лес, Джек ушел туда с местными парнями. Майк собрал остальных морпехов, и, экстренно отпросившись с работы, наутро они уже были на месте. Когда кто-то из них звал на помощь, они смыкали ряды. В этот раз они не обнаружили в лесу никого опасного, если не считать огромного, злого и вонючего медведя, который был к тому же в дурном расположении духа.

А еще они обнаружили, что Джек, их лидер, впервые в жизни запал на женщину. Ее звали Мел — потрясающая миниатюрная девушка, совершенно восхитительная. Джек, который расточал своим женщинам много бесполезного обаяния и очень мало настоящих чувств, даже был готов связать себя брачными узами. Сейчас Мел уже была женой Джека и носила под сердцем их ребенка. Майка поразило произошедшее. Он предположил, что Джек наконец споткнулся о женщину, которая смогла его окрутить и подсечь. И убедила, что он счастлив оказаться пойманным.

Именно об этом — и еще о трех своих ранах — Майк сожалел сильнее всего. И тосковал по своей прошлой жизни. Он чувствовал, что упускает много возможностей.

Он приехал в Вирджин-Ривер со своей одеждой, оружием, гирями и удочкой со спиннингом, хотя не был уверен, что сможет их использовать. Он собирался разрабатывать руку, восстановить силы и поднабрать вес на приготовленной Причером еде.

Подъезжая к бару, он нажал на клаксон, и на крыльцо вышел Джек. Майк выбрался из джипа, для равновесия опираясь на трость. Джек застыл — он никогда не видел Майка таким: жалкий, худой, хромающий на одну ногу и прижимающий к себе бесполезную пока руку. Но, несмотря на это, он обнял его, как брата, разве что осторожнее, чем раньше. И произнес:

— Черт, как же я рад тебя видеть.

— Ага, — сказал Майк. — Я тоже. Придется потрудиться, чтобы снова набрать силы.

— Ты наберешь.

На улицу вышла Мел. У нее уже был заметен живот, и это делало ее еще красивее — в ней сияла частичка Джека. Она улыбнулась и с искренней радостью раскрыла Майку объятия.