Джун Зингер - Секс после полудня

— В основном это мексиканцы, не так ли?

— Кажется, да. Короче, я хотела сказать, что кто-то нуждается, и, я думаю, было бы просто замечательно, если бы с помощью всего этого… хлама… можно было бы покрыть эту нужду. Как ты на это смотришь?

— Так, ну прежде всего — было бы очень мило с твоей стороны не называть мой подарок хламом. Это что же такое в самом деле? Минуту назад эта куча была даром любви, а теперь она уже — хлам? Так, это первое… И второе. Я… Мне, наверное, следовало бы посмотреть, в чем смысл этих драгоценностей как дара любви? Способны ли они увеличить или подчеркнуть эту любовь…

— О, Джонатан! Но мы будем…

— При условии, что ты сию же минуту уберешь всю эту ерунду с постели и наденешь ее. Как идея?

— Ерунду?! О, как чудесно! Почему же тебе не понравилось слово «хлам»? Если хочешь знать, я думаю, что Николь пришла бы в возмущение от твоего лексикона! Знаешь, как бы она его обозвала? Tres gauche [13] Tres gauche (фр.) — левацкий. !

— А знаешь, что бы я на это ответил?

— Что?

— Выжать Николь как губку!

— О, лишняя трата сил. Лучше бы я сама тебя выжала как губку! О, Джонатан, лучше бы я тебя выжала!..

Проснувшись, она обнаружила, что Джонатан уже одет. Правда, не в свое будничное платье. На нем были белые джинсы и морской бумажный свитер синего цвета.

— Ты что, прежде чем отправишься в офис, решил пробежаться или постучать в теннис?

— Нет. Я собираюсь на пляж. Хочешь со мной?

— Что за вопрос! Естественно, хочу! Но с чего это вдруг? Разве сегодня какой-то особенный случай? Ведь понедельник же, ведь так? И не праздник… По крайней мере, мне кажется, что не праздник. Да? А по понедельникам все обычно ходят на работу… А ты как же?

— Боже, да с тобой, оказывается, нелегко!

— Со мной?..

— Я о другом. И ты это прекрасно знаешь! Я задаю тебе один простой вопрос: хочешь ли ты пойти со мной на пляж? А что происходит? Ты отвечаешь мне по крайней мере пятью своими вопросами! В лоб! Нет, я не собираюсь играть в теннис. Правильно, сегодня не праздник! И правильно, по понедельникам я обычно отправляюсь на работу. Но сегодня утром этого не произойдет. Сегодня утром я отправлюсь на пляж.

— Зачем?

— Кстати, и ты туда же идешь. Зачем? Затем, что сегодня мне не хочется на работу. Сегодняшнее утро я объявляю праздником!

— Так значит, все-таки праздник! Значит, есть особенный случай! Значит, я была не так уж и вздорна, когда полезла со своими вопросами! Ну? Разве не так?

Внезапно он сделал резкий выпад и одним движением сорвал с кровати светло-персикового цвета простыню и розовато-персиковое ватное одеяло, бросил их на пол и воззрился на нее, которую он оставил обнаженной и ничем не прикрытой лежать на кровати.

— И если ты сейчас же не встанешь и не поторопишься, я не буду ждать и уйду один. Или, вернее… — он окинул ее обнаженное тело распутным взглядом, — я сначала изнасилую тебя, а затем уйду, оставив тебя у себя за спиной. Не доводи до греха!

— Сначала изнасилуй, а потом еще посмотрим, кто кого оставит у себя за спиной.

По ее настоянию он уступил ей место за рулем, и она вела машину, без труда справляясь со всевозможными изгибами и поворотами Сансета.

— Ну а теперь, когда я сижу за баранкой и ты находишься в полной моей власти, советую не вилять и дать наконец четкий ответ на вопрос: почему мы устроили себе праздник и мчимся на пляж в обычный рабочий понедельник?

— Потому что…

— Что «потому что»?

— Потому что, проснувшись два часа назад, я сказал себе: «Вест, ты чертов дурак! Ты имеешь рядом с собой вот эту ослепительную, восхитительную жену и небось задумал бесцельно потратить время на свою паршивую работу. И это когда ты мог бы наслаждаться ею, а она могла бы наслаждаться тобой!». И, как видишь, после этого я принял решение, выполняя которое мы едем на пляж.

Это был замечательный день. Андрианна полагала, что ей всегда легко будет его вспомнить, хотя ничего особенного в тот день не случилось. Они провели его спокойно, в прогулках утром — рука об руку — по пляжу. Андрианна была в шляпе и очках от солнца. Временами они останавливались для того, чтобы поднять с земли ракушку или полюбоваться куском сплавного леса, отполированным временем и песком до зеркального блеска.

Они позавтракали гамбургерами и мелкой копченой рыбешкой, купленной в одной из местных забегаловок. Сидели прямо на песке, жадно жевали и обсуждали, что предпримут после завтрака. В самом деле, что делать? Вернуться домой и перекинуться в картишки? Провести день в седлах, гоняя лошадей по холмам? А может, немного постучать в теннис на корте, которым Джонатан владел сообща с некоторыми из своих соседей по Малибу?

— Я знаю, Джонни. Я сама хотела отнести все эти горшки во внутренний дворик. Что им там стоять пустыми? Почему бы нам не сходить куда надо и не купить какие-нибудь растения, которые мы могли бы пересадить в эти пустые цветочные горшки?

— Я ни черта не смыслю в цветах. Почему бы нам не нанять для этого дела знающего человека? А мы просто будем сидеть рядом и ничего не делать, а?

— А тебе вовсе и не надо много знать о цветах! Только то, что какие-то из них нужно держать на солнце, а другие — в тени, какому нужно много воды, а какому — мало. Короче, я тебе сама все покажу.

— Ты?! Не верю ушам своим! Ухаживать за цветами — да, это я пойму. Но такая утонченная женщина, как ты, может знать о сажании и разведении цветов?!

— Не волнуйся, знаю. Прежде чем стать той самой утонченной женщиной, которую ты видишь перед собой, в давние-давние времена мне приходилось быть маленькой девочкой, — с этими словами она натянула на себя свой бумажный свитер и тряхнула прической «конский хвост», — и когда я была умной маленькой девочкой, я помогала маме заботиться о самом прекрасном в мире саде…

— Расскажи мне об этом! — Он живо придвинулся к ней. У него даже глаза загорелись. — Ты никогда об этом не вспоминала.

Она покачала головой.

— Я вообще не люблю рассказывать о том времени. Моя мама… она умерла такой молодой… А я… Я была совсем маленькой девочкой, когда это стряслось. Мне даже думать об этом иной раз больно. А с другой стороны, поверь мне, это удивительное чувство, когда погружаешься в себя, в свою душу, память. Действительно, это редкое чувство, редкое переживание!

— Убедила. Пойдем. — Он поднялся с песка, отряхнулся и, протянув жене руки, одним движением поставил ее на ноги. — Пойдем посмотрим, что за цветы нам смогут предложить в питомнике.

— Ну что, будем есть здесь или найдем где-нибудь на улице? — раздался голос Джонатана из необъятных глубин низко подвешенного гамака. Он тянул коктейль, который ему пообещала приготовить Андрианна после того, как они закончат сажать цветы.