Джун Зингер - Секс после полудня

Вздохнув, она раскрыла письмо Пенни. Читать его было намного более забавно, чем следить за тем, как глаза Джонатана остекленело движутся вниз по списку до той самой строчки, где выведено его собственное имя.

Андрианна молилась только о том, чтобы эта строчка была не очень близко к концу всего списка. Конечно, он мог бы и скрыть от нее неприятность, но сам был бы безутешен.

Вдруг Андрианну ожидало приятное удивление.

Пенни писала:

«Я, как здесь говорят, прегго. Словом, беременна. Мы с Гаем просто невероятно счастливы. Думаю, что и папочка Джино тоже. Но знаешь, меня теперь постоянно тошнит. Им хорошо, а меня тошнит. Буду держать тебя в курсе всего. И развития тошноты, и наступающего события».

Но она не успела поделиться радостью с Джонатаном, так как, едва оторвавшись глазами от письма подруги, увидела, как тот в ярости запустил свой журнал в стену через всю комнату.

«О, мой бедный милый Джонатан!»

— Под каким номером? — спросила она. — И во что они оценивают твой чистый доход?

— Не важно. Это всего лишь их список и их оценка моего чистого дохода. Мне плевать!

Ему было не плевать, и она это прекрасно знала, но не собиралась называть его сейчас лжецом.

— Кроме всего прочего, они не приняли в расчет самую главную часть моего состояния!

— О? Какую же?

— Тебя.

— О…

Она надеялась, что он действительно так считает, а вовсе не шутит, как всегда в таких ситуациях.

— А известно тебе, сокровище мое Андрианна, что мне сегодня действительно хотелось бы сделать? Что очень дорого моему сердцу?

— Что? — Ей вдруг стало страшно услышать его ответ.

— Мне хочется взять сегодня выходной, отправиться в наш домик на пляже и заниматься там с тобой любовью до следующего дня без перерыва. О, у нас будет золотая любовь сегодня! Что скажешь? Ты отправишься со мной в пляжный домик, чтобы быть там моей любовью?

Это звучало очень странно и очень серьезно. Было такое впечатление, что он просит ее выйти за него замуж во второй раз, что он просит ее еще раз поклясться ему в любви к нему.

— Разумеется, Джонни. Я всегда пойду с тобой. В любое время, какое ты скажешь, и в любое место, которое ты назовешь. Делать то, что ты скажешь мне делать…

Да, это была клятва.

— А известно тебе, что я на самом деле хочу сделать? Абсолютное желание моего сердца? То, что для меня важнее всего остального?

— Скажи мне, Джонни.

— Я хочу иметь своего ребенка. Я хочу, чтобы мы с тобой родили ребенка.

Наконец, это свершилось. Наконец, Джонни сам сказал это. Слова простые, но он выразил ими, как сам сказал, абсолютное желание своего сердца, то, что для него важнее всего остального… Даже важнее перспективы стать миллиардером?

Она должна была поверить ему. Он как-то сказал, что никогда не будет ей лгать. И до сих пор он никогда не лгал. В свою очередь она поклялась себе не отказывать ему ни в одном даре любви, который она только была в состоянии ему подарить…

Он наклонился вперед над столом и взял ее за руку.

— И что ты на это скажешь?

— О, да, Джонни, да!

Она побежала наверх, чтобы одеться, и всячески старалась не думать о том, о чем предупреждал ее Джерри Херн. И о чем он еще будет говорить. Просто она не могла позволить ему, — несмотря на то, что он был врачом и ее другом, — сделать это решение за нее. Это было такое решение… Решение сердца, которое должно было состояться только между ней и Джонатаном.

Кроме того, Джерри не все знал. Он не знал, например, что 334 временами ребенок может значить больше, чем сам он есть… что временами ребенок — это акт веры, стоящей гораздо больше, чем любая мечта миллионера стать миллиардером. Эта вера стоила в миллиард раз больше.

Временами ребенок — это предельный дар любви.

Сочельник! Она делала все, что было в ее силах, чтобы подольше не говорить Джонатану о своей беременности. Он был бы так счастлив, так взволнован, что это был бы лучший подарок, какой она только была в состоянии ему сделать. Начиная с того дня, проведенного ими на пляже, он возлагал на это такие большие надежды! Но она знала, что над ее головой завис с первого дня беременности меч, который олицетворял собой очень большой риск неудачи, выкидыша. И она не осмеливалась объявить мужу о подарке, который в любую минуту мог исчезнуть.

Но наступит время, когда скрывать это будет уже невозможно — все будет видно невооруженным глазом. И Джонатан узнает. И риск неудачи станет гораздо меньше.

Что же касается Джерри, она решила просто не приезжать к нему какое-то время. В конце концов у нее была ремиссия, и на начальной стадии беременности можно было себе позволить не видеться с ним пару месяцев. От этого не было бы вреда ни ей, ни Джонатану, ни их ребенку.

Она бы не смогла выслушивать мрачные предсказания и похоронные предупреждения Джерри. Вся проблема с Джерри состояла в том, что он недостаточно верил в нее, — не верил в чудо, что она может родить, — как она верила. Но он увидит! Она преподнесет урок даже такому хорошему врачу, каким был Джерри!

На Рождество Джонатан подарил ей удивительную брошь в форме… дома. Крыша была сделана из красных рубинов и очень была похожа на настоящую черепичную. Внешняя отделка — розовые рубины с бриллиантами в качестве окон с наличниками из изумрудов.

— Я сделал это по заказу, — с гордостью сообщил ей Джонатан. — Я сам разработал ее форму.

— Она очаровательна! Это же настоящий калифорнийский дом… Розовое с зеленым… Но ведь это необычный дом?

— Это вообще не дом. Это отель.

— О, — произнесла она в недоумении.

Он рассмеялся.

— Ага! Ты не знаешь, что это за отель?

— Вынуждена признаться…

— Это «Беверли Хиллз Гарденс он Сансет»!

Это запутало ее еще больше.

— Но…

— Этот лос-анджелесский отельчик последним будет выставлен на аукцион. Это — земляничка, и на этот раз я ее не упущу! Не думаю, что кто-нибудь перебьет мою цену. А когда я заполучу его в свои руки, он вынесет меня на своей высокой волне из миллионеров в миллиардеры!

«Так, значит, он еще не бросил этой надежды. Значит, эта его застарелая мечта получила сейчас новое дыхание!»

— Но каким образом покупка «Беверли Хиллз Гарденс» сделает тебя миллиардером? Каким образом образуется высокая волна? Когда отель «Бел-Эйр» был, наконец-то, продан японцам, ты говорил мне, что они заплатили гораздо больше, чем он стоил на самом деле, и больше, чем те доходы, которые он мог, по их расчетам, принести. Но они сами пожелали переплатить из-за престижа быть владельцами такого отеля.

Джонатан выжидающе посмотрел на жену, а она продолжила уверенней:

— Значит, если ты решился приобрести «Беверли Хиллз Гарденс», тебе, очевидно, тоже придется переплачивать. Если тебе нужен отель для престижа и ощущения гордости владения — это одно. Но если ты переплачиваешь, каким образом эта покупка может увеличить твой доход? Я не права?