Маргарет Питстоу - Благосклонные судьбы

— Это… это невозможно описать словами, — прошептала она. — В жизни не видела такой красоты…

Указав на крошечную церковь, видневшуюся слева, Александр мягко обнял Пру за плечи и развернул так, чтобы она смогла ее увидеть. От его прикосновения у Пру по телу пробежала легкая дрожь, и она тут же мысленно отчитала себя за слабость. Через несколько дней она вернется в Англию, а Александр займется устройством своей помолвки с Анжеликой. Дуайт в этом не сомневается, да и сама Пру — тоже. Сегодняшняя поездка не более чем показательное выступление с единственной целью: обеспечить ее безопасность. И все же она долго не могла забыть прикосновения Александра даже после того, как он уже отвернулся.

Их столик располагался на самой нижней из трех террас. Под ними обрывались на сотни метров вниз, в долину скалистые уступы. Жара усиливалась, и на террасе, несмотря на традиционную решетку, увитую виноградом, начинало здорово припекать. Благодарно взглянув на Григориоса, Пру пригубила принесенный им освежающий лимонад. Группки людей одна за другой покидали площадь, и таверна постепенно заполнялась народом. Но у Пру по-прежнему не было ни единого повода усомниться в том, что Александр пользовался на Каленосе несравненно большим уважением, чем кто бы то ни было. Шашлык с пылу с жару, только что снятый Марией с мангала, им принес сам Григориос, беспокойно суетившийся вокруг их столика и готовый исполнить малейшее желание Александра. Попробовав свою порцию сувлакии, Александр вопросительно поглядел на Пру, которая осторожно откусила кусочек баранины со своего шампура.

— Ну как, нравится? Бедный Григориос так волнуется!

С улыбкой взглянув на обеспокоенного хозяина таверны, Пру обратилась к своему небогатому запасу греческих слов:

— Эвхаристо…

Когда к ее невнятной благодарности Александр прибавил свою, Григориос расплылся в довольной улыбке и поспешил к остальным клиентам, которые теперь, после того как закончилось состязание, текли в его заведение нескончаемым потоком. Барашек, пожаренный с помидорами и грибами и сдобренный майораном, который, по словам Александра, рос здесь прямо на склонах холмов, был действительно восхитителен. Они ели зеленый салат с золотистым греческим хлебом, а на десерт им подали прохладные ломтики желтой дыни с аргосских равнин.

К тому времени, как Пру и Александр собрались уходить, жара достигла своего апогея, а таверна была переполнена. Умывшись и слегка приведя себя в порядок в маленьком туалете, Пру попрощалась с Марией и Григориосом и вслед за Александром принялась выбираться из бурлящей толпы, выплеснувшейся на улицу в поисках места, где можно было бы перекусить. Перейдя дорогу, они вышли на тропку, которая вела к поросшим виноградом склонам горы Сунос. Пру не подумала о том, чтобы захватить шляпку, и теперь солнце безжалостно пекло ей голову. Она тяжело дышала, и на, лбу у нее выступили капельки пота.

— Осталось совсем немного, — сказал Александр, с беспокойством глядя на ее раскрасневшееся лицо. — В Нисомской роще есть источник — там ты сможешь смочить лицо и голову…

Пру кивнула, не в силах что-либо ответить. Александр взял ее вялую руку.

— Видишь? Роща вон там, наверху. — Он указал на узенькую тропку, справа от них круто взбегавшую вверх, на которой валуны образовывали некое подобие лестницы. — Сможешь взобраться?

— Да, конечно!

В голосе Пру уверенности было куда больше, чем в душе. Несмотря на то что теперь они находились в тени деревьев, Пру почувствовала себя еще хуже, чем прежде. У подножия крутой каменной лестницы она глубоко вздохнула и, собравшись с духом, начала карабкаться вверх. Но, преодолев всего несколько валунов, остановилась, не в состоянии двинуться ни вперед, ни назад. Взглянув на ее красное лицо, по которому текли ручейки пота, Александр пробормотал что-то вполголоса. Подоспев к Пру, он поднял ее на руки и прижал к груди.

— Боже, какую же я сделал глупость! Нельзя было идти сразу после обеда, малышка! Прости меня, Пру, я не подумал…

— Я… я не знаю, почему мне дурно…

— Это пройдет.

Пру смутило, что нежный голос Александра раздавался почти у самого ее уха.

— Ну вот что: я донесу тебя до рощи и смочу тебе лоб. Охладишься, немного отдохнешь — и все будет в порядке…

Пру уткнулась лицом в прохладный шелк его рубашки, и Александр крепче сжал объятия, в которых она чувствовала себя в полной безопасности. Он с такой легкостью находил выступы в камнях и взбирался наверх, словно Пру ничего не весила. Теперь, когда она немного расслабилась, пугающее головокружение прошло, но Пру по-прежнему радовалась тому, что ее надежно держат руки Александра.

Внезапно тропинка оборвалась, деревья расступились, и Пру увидела рощу, о которой говорил Александр. Сухая земля была усеяна здесь сосковыми иголками и камнями, а на противоположном конце рощи из расположенного на склоне горы источника струилась по камням вода, которая сбегала вниз, наполняя воздух нежным журчанием. Александр быстрыми шагами подошел к источнику и опустил Пру на хвойный ковер, прислонив ее спиной к большому валуну. Затем он достал из кармана платок и смочил его в источнике.

— Немного холодной воды — и тебе сразу станет легче.

Александр осторожно протер ее лоб и шею, несколько раз смачивая платок, пока наконец голова ее не прояснилась и холодный пот не перестал течь по лицу.

— А теперь не двигайся, отдохни немного, — мягко сказал он. — Сейчас сиеста — только туристы на ногах. А я пока расскажу тебе историю этого места.

— Как, вы сказали, оно называется?

— Нисомская роща.

— М-м… Звучит красиво.

Прислонившись к камню, Пру разглядывала зеленевшие вдоль ручейка мох и траву, стараясь на обращать внимания на близость Александра. Она прилагала все больше усилий, чтобы не поддаваться его несомненному очарованию, понимая, что это необходимо для ее же спокойствия.

— Видишь вон там речушку? — начал Александр. — Она берет начало в горах, под Аттиконом выходит на равнину и впадает в море неподалеку от Кальтии.

— Она такая маленькая — просто ручеек…

— Летом вода спадает, но русло никогда не пересыхает. Ведь это не простой ручей: ему покровительствует сама Афродита.

— О?

Пру с опаской поглядела на Александра, но он по-прежнему смотрел вниз, туда, где ручеек исчезал между деревьев.

— Афродита — богиня любви. Но ты это, конечно, знаешь…

— Д-да…

— Здесь, в Нисоме, она смилостивилась над смертным, который влюбился без памяти в нимфу источника. Чтобы избавить его от печали, Афродита превратила его в ручей.

— Грустная история…

— Я расскажу тебе, что здесь случилось. — Улыбнувшись Пру, Александр поудобнее устроился на траве. — Как и большинство греческих историй, эта произошла несколько тысячелетий назад, на заре человечества. Молодой пастух частенько бывал в этой роще. С той поры она едва ли сильно изменилась; на склоне горы так же росли сосны. Пастух приводил свои стада на водопой, вот к этому самому источнику. Звали его Тилас. Он был красив, смел и силен.