Диана Морьентес - Эволюция чувств

Чтобы подъехать ко входу в Наташин подъезд, надо было сделать круг вокруг всего дома. Со стороны двора Наташиных окон не было, а вот с обратной стороны… Проезжая мимо, Наташа выглянула — на кухне горел свет, и у окна стоял мамин силуэт. Ничего не сказала Максиму об этом, но подниматься в квартиру сразу расхотелось. Мама еще не спит, готовит допрос…

— Хочешь, вместе поднимемся? — решил Максим попытать счастье еще раз.

Большинство окон уже были темными, и Максим заглушил мотор, во-первых, чтобы не будить жильцов, а во-вторых, потому что по правилам дорожного движения нельзя стоять во дворах домов с работающим двигателем.

— А ты, и вправду, упрям! — сделала девушка неутешительный для себя вывод.

— Ты тоже сопротивляешься — дай бог! Ну, так что ты мне ответишь?

Наташа опустила голову и задумалась. Может, так действительно будет лучше? Она бы уступила сейчас, если бы не боялась так своей мамы.

— Наверно, дома уже все спят, — соврала она. И сглотнула назревающие слезы.

— Тогда я просто провожу тебя.

— Нет! — всхлипнула девушка. — Вдруг она стоит у двери и высматривает меня в глазок…

Учитель вздохнул. Потом снова повернулся к ней.

— 3-2-3, 6-9-5. Это мой телефон. Если что — позвони. Хорошо?

Наташа кивнула.

— Запомнила номер? Повтори.

— 3-2-3, легко. Потом 695. Почти 6-9-6. Я запомнила.

Мама встречала Наташу сразу за дверью. Не дав девчонке даже разуться, грубо схватила ее за предплечье.

— Кто тебя привез? — с негодованием спросила мама.

— Не твое дело! — резко ответила Наташа и попыталась вырваться.

— Кто тебя привез? Отвечай! — снова закричала мама.

Наташе все же удалось освободиться от маминых «объятий».

— Да никто не привез! — завопила девчонка. — Я сама пришла! Я гуляла по городу!

— Не ври! Я тебя видела в машине!

— Ты перепутала!

— Твоя кофта слишком особенная, чтобы перепутать! Ты же специально надела яркую, чтобы привлекать мужиков!

— Дура!!! — завизжала Наташа на весь дом сквозь слезы.

За «дуру» мама с размаху ударила ее ладонью по лицу. Наташу аж немного повело в сторону, но она устояла на ногах и упрямо повторила, только уже не для соседей, а специально для мамы, растягивая это слово, как самый сладкий мёд:

— Ду-ра!

— Ах ты, дрянь! Как ты смеешь так со мной разговаривать?!

Женщина схватила дочь за волосы и стала таскать ее по всей прихожей. Наташе было трудно сопротивляться: она маленькая, а волосы длинные — мама ухватилась надежно. Сквозь собственный плач Наташа различила только одно из маминых нравоучений, самое, видимо, безобидное:

— …У нее экзамены на носу, а она мужиков обслуживает!

Мама дергала ее голову туда-сюда с таким остервенением, что Наташа ревела исключительно от физической боли, а вовсе не от обидных слов, как раньше. Поймав момент, девчонка с силой пнула своей неразутой «шпилькой» мамину ногу чуть ниже колена, а женщина взамен швырнула ее головой об стенку. И, наконец, отпустила волосы. Наташа едва успела почувствовать, как напоролась подбородком на деревянную полочку под зеркалом, — и сползла по стене на пол. По маминым щекам потекли слезы. Она еще пару минут стояла и смотрела на свою дочь, потом нервно развернулась и, прихрамывая, ушла к себе, громко хлопнув дверью комнаты.

Наташа стояла перед зеркалом в своей комнате и пыталась стереть с лица подтёки щедро намазанной с утра туши для ресниц. На нижней челюсти жгла кожу огромная красная ссадина. По-настоящему больно стало только теперь. Ненавидела весь мир. Ненавидела всех и так сильно, что звонить Максиму не захотела. Свернулась клубочком в кресле и плакала до тех пор, пока не закружилась голова. А потом просто вырубилась, даже не раздевшись.

Наутро ссадина превратилась еще и в синяк ужасного фиолетового цвета. Наташа пыталась замаскировать ушиб тональным кремом, но это не получалось. Тогда просто махнула на все рукой — ну и пусть все видят, как с ней обращаются родители!

Внутренняя агрессия порождает внешнюю. На уроке географии, когда молоденькая учительница, та самая, которая клеилась к физику, вызвала Наташу к доске, Наташа по-хамски заявила:

— Не хочу!

— Я не спрашиваю, хочешь ты или нет, — возразила географичка. — Ты не готова к уроку?

— Готова.

— Тогда иди к карте.

— Идите к черту, — произнесла Наташа и посмотрела на учительницу с такой ненавистью исподлобья, что та сразу отстала. Правда, потребовав, чтобы Наташа покинула класс.

Вот здесь отличница-Наташа послушалась: получив заслуженную двойку с припиской «за хамство», встала и ушла с урока под непонимающие взгляды других учеников.

— Извините меня! — поймала она чуть ли не за руку молодую географичку, когда после звонка та вышла из кабинета и направилась в сторону учительской.

Географичка долго-долго смотрела своей ученице в лицо. Между ними неприязнь из-за Максима, это очевидно, но так глупо соперничать в столь неравных «весовых категориях»…

— Кто тебя побил? — высокомерно уточнила Людмила Геннадьевна, указав кивком на Наташин подбородок.

— Мама, — тихо призналась та.

— Сама заслужила или попала под горячую руку?

— Все сразу.

— Запиши название крема, очень хороший, синяки за пару дней исчезают…

На перемене перед следующим уроком отвела в сторону Белякова. Честно и жестоко призналась ему:

— Я люблю другого человека. Встречаться я хочу только с ним.

— Может, я смог бы его заменить? — робко намекнул Беляков.

— Не смог бы. Он сильнее тебя. Он красивее тебя, умнее тебя, взрослее тебя, опытнее… Продолжить?

Коля отвел взгляд и насупился. Наташа вдруг пришла в себя: зачем она обижает парня? Ведь и так расстроила его своим отказом, так еще и издевается, унижает…

— Это Максим Викторович, — объяснила она. — Сможешь его заменить?

— Максим Викторович… — промямлил парень. — Знаешь, сколько у него таких, как ты? Только в нашем классе четырнадцать девчонок! А для меня ты одна…

Максим Викторович как раз сейчас шел по коридору. Видел Наташу со спины, и что она беседует с Беляковым — видел. Отвлекать ее не стал. Девятый «Б» поздоровался с ним радостными девчачьими голосами, и он им ответил. Наташа знала, что он за ее спиной. Чувствовала каждой клеточкой своего тела каждый метр его пути. Сердце билось, и Наташа становилась счастливее. Но повернуться и показать ему свой синяк боялась.

— Вон он, — сообщил Коля грустно, когда услышал его «добрый день» восторженным девчонкам.

— Я знаю, — прошептала Наташа. И чувствовала, что Максим уходит все дальше и дальше. — Сейчас он заходит в учительскую, здоровается с теми, кого еще не видел, — описывала она Белякову то, что интуитивно предполагала, — берет из шкафчика журнал восьмого «В», потому что сейчас у него урок в восьмом «В». Обычно он не ходит дважды по одному этажу: если спустился на второй здесь, значит, поднимется на третий по другой лестнице. Но сейчас обратно он пойдет снова здесь.