Александра Гейл - Дневник. Поздние записи [СИ]

— Так что у вас с ней общего?

Я некоторое время молчала, но смысла прятаться не было, кто-нибудь обязательно свяжет мое возвращение и события четырехлетней давности. И напишут тоже. А потому я ответила:

— Алекс, — я прерывисто вдохнула и пояснила. — На фото под маской я.

У Немаляева глаза на лоб полезли. Значит, и правда неузнаваема. Он поднял на меня глаза, опустил в газету, снова поднял, сравнивал с оригиналом, так сказать.

— Невероятно! — пробормотал он. Видимо, мой попугайский наряд совершенно не походил на совершенное в своей броской элегантности фиолетовое платье. Да и вообще, как вы помните, я не фанат распространяться о собственном криминальном прошлом.

— Видимо, они познакомились с Даной, пока я была в Сиднее. А потом я вернулась. Но я ничего не знала, да и вообще… Она же…

— А он, по-вашему, по статусу повыше будет? — ядовито поинтересовался Немаляев.

— Я не из-за Алекса плачу, — рявкнула я. — Она покончила с собой. Из-за меня! Он буквально вышвырнул ее, словно использованную вещь. Он всегда так делает. Но самое смешное, что с вечера маскарада мы с ним тоже не виделись. И хрен бы с этим, но она покончила с собой, а я даже не знала, что делаю и к чему оно приведет!

— То есть вы полагаете, что случившееся — ваша вина? — спросил Юрий Дмитриевич. — При том, это он ее бросил, — напомнил начальник.

— Вы не понимаете, — я закрыла рот пальцами. — Я уже видела такое, уже была виновата. Иногда мы на эмоциях что-то делаем, а о последствиях не думаем. Однажды я рассказала своей сестре правду об Алексе, и она у меня на глазах бросилась под колеса машины. А теперь… теперь я просто появилась не там и не тогда, и женщина покончила с собой. Что я должна после всего этого делать?

— Выбираться, пока есть шанс, — безжалостно ответил Немаляев.

Но я так не могла. Мне нужно было увидеться с Алексом, удостовериться, что с ним все в порядке. А потому после бестолкового рабочего дня я позвонила Вадиму Остроградову и выяснила, куда делся отказывающийся брать трубку Алекс.

В баре было темно. За спиной дверь захлопнулась с таким грохотом, что я сама же подпрыгнула. Здесь не было даже продажных женщин, только пьяные мужчины. И я. Разумеется, меня тут же принялись изучать со всех сторон и ракурсов. Крайне неуютно.

— Иди к нам, крошка! — раздавалось слева от меня. Я растерянно посмотрела на кричавшего парня и прошмыгнула к бару.

На плазменном экране мелькали футбольные сводки, без звука, радио было настроено на Шансон-волну. Гадость. И среди всего этого сидел мой Алекс. За стойкой, над полупустой бутылкой.

— Алекс. — Я не удержалась и коснулась его руки. — Привет. — И облизнула пересохшие губы. — Я слышала о том, что случилось. И я даже не знаю, что на это сказать. Все так ужасно. Как ты?

Это было глупо, звучало поверхностно, но ничего лучше придумать не удалось.

— Что тебе надо? — с трудом спросил он. Я никогда не видела Алекса настолько пьяным. Я невольно отпрянула, но ответила:

— Я думала, что тебе не помешает компания, — сказала я тихо.

— Для чего? — фыркнул он. — Я не настроен на светские беседы.

— Мне уехать? — спросила я.

— Да, тебе лучше уехать, — сказал он, так и не подняв на меня глаз.

Я уже развернулась, но вдруг услышала со стороны:

— Эй, парень, с девушками так обращаться нельзя. — Боже, до чего же нас с Алексом нужно было довести, чтобы посторонние вмешивались и говорили ему, что со мной так обращаться нельзя. И что будет дальше? Я стояла и смотрела на Алекса, ждала, что он отреагирует, очухается, если не предложит мне уйти или выпить вместе, то хоть даст знак, что в курсе моего присутствия. Надежду. Потому что как бы там ни было, я все равно его любила. Однако он замер как истукан, даже глаз от бутылки не оторвал. А посторонний мужчина встал со своего места и подошел ко мне со словами: — Вас проводить? — И я снова ждала, что Алекс вступится, что скажет, что я с ним, чтобы чужие не лезли, но он этого не сделал. Я понимала, что смерть Даны стала для него ударом, но зачем же было бить по мне? По его мнению мы действительно совершили нечто ужасное?

Я повернулась к незнакомцу и, запрокинув голову, чтобы взглянуть ему в лицо, согласилась:

— Спасибо, не откажусь.

Здесь итак было немало свидетелей моего унижения, мне просто захотелось за кого-нибудь спрятаться хотелось спрятаться. Этот небольших размеров шкаф (ничуть не меньше Эрика) легко проложил дорогу через мужчин. Мне просто нужно было выбраться из бара без криков и скабрезных комментариев. А этот человек мог за меня постоять. Сама я оказалась на это неспособна. Он толкнул дверь, пропуская меня вперед, и я вышла на улицу, вдыхая холодный воздух. Казалось, с момента ответа Алекса я даже не осмеливалась вдохнуть. Было безумно больно.

— Как ваше имя? — вывел меня из раздумий мой сегодняшний спутник.

— Карина.

— А я Кирилл.

— Вас подвезти? — спросил он.

— Н-нет. Нет, спасибо. Мне нужно куда-нибудь уйти.

— Да не обращайте внимания, он просто надравшийся кретин.

От этих слов внутри меня возмутилось неопознанное нечто. Я загорелась праведным гневом.

— Вы не знаете его, он обычно не такой. И он не надирался… просто сегодня у него ужасный день.

Мужчина мне не поверил, он изогнул бровь и ядовито спросил, видно, единственное, что могло бы оправдать, по его мнению, Алекса:

— Да неужто умер кто-то?

И тут я запрокинула голову и расхохоталась.

— Вы не поверите, но да, — кивнула я, а потом смех сам собой перешел в рыдания. Какой ужас, я стояла около переполненного бара и рыдала прямо перед незнакомым человеком.

— Знаете, я пришла сюда, потому что думала, что ему нужен друг. Если бы у меня приключилось подобное, я бы хотела, чтобы он тоже поддержал меня.

Тогда я не знала о чем говорила. Когда я сама столкнулась со смертью, на чувства Алекса я наплевала с высокой колокольни. Да, мы были уверены, что нас никто не разлучит, что это просто невозможно. И противостоять невзгодам и Сергею казалось забавным, смелым и решительным. Мы были несломимы и непобедимы. Но как только столкнулись с ордами персональных демонов, все покатилось к черту!

Черный парик сделал из меня некую готическую женщину. Это выглядело так комично, что я наложила на лицо, шею и руки слой автозагара, да еще и губы красной помадой накрасила. А в довершение нацепила на нос солнцезащитные очки. И вот только после этого штриха стала неузнаваема. Маскарадом началось, им и закончится. Я даже не буду выделяться на общем фоне. Эти женщины не любят быть узнанными, все они придут в очках, чтобы скрыться от прессы.

О да. Я прекрасно вписалась в похоронный антураж Антонины Дундуковой. Кто бы мог подумать, что у нее такое глупое имя. Заманчивая обольстительница Дана на деле оказалась обычной неуверенной в себе девушкой с дурацким именем. Все мы носим маски. Без них мы не представляем собственной жизни.