Эвелина Пиженко - Звезда по имени Любовь

— Угу, — не поворачиваясь, кивнула Любаша и, как только за дежурной закрылась дверь, сняла со спинки стула вафельное полотенце и вытерла лицо.

Переборов желание спуститься к администратору и посмотреть журнал регистрации гостей, Люба налила в две чашки кипяток и опустила туда по пакетику чая.

Вера права… Нужно убить эту проклятую любовь. Она только мешает жить. И вообще… нужно уничтожать в себе всё, что стоит на пути к настоящему счастью.

С самого детства Любаша слышала в свой адрес слова восхищения.

«Как поёт эта девочка!..»

«Какой чудный голос!..»

«Талант… жаль, что в нашей провинции не найдётся применения…»

Ох, уж эта провинция… В их семье хорошо пели все — и бабушка, и мать, и Вера, но больше всех талантом природа одарила именно Любашу. В отличие от своих родственниц, она предпочла домашнему застольному пению настоящую сцену, хоть и на уровне художественной самодеятельности.

«Не пропадай… Не забывай, что у тебя шикарное драматическое меццо-сопрано», — сказала преподаватель по вокалу в музыкальной школе, когда Люба получила диплом об окончании.

Она и не пропадала… Придя в молодёжную творческую студию при доме культуры, она сразу получила свой эстрадный репертуар, и выступала на различных торжествах. Конкурсы на местном уровне… В них приятно было побеждать, но дальше своего провинциального городка их победители всё равно не попадали, ну, разве что участвовали в концертных выездных программах в пределах района. О большой сцене Люба не мечтала, её вполне устраивал тот уровень, на котором остановился её творческий рост.

Не мечтала… до недавнего времени. До того, как познакомилась с Даней… Это он зажёг в её душе огонёк желания пробиться на высшую ступеньку славы… Ей и самой было странно — он, так внезапно «запевший», растормошил её, которая уже давно и уверенно стояла на сцене… Он заразил её жаждой славы, рассуждая о жизни звёзд шоу-бизнеса. И, хотя ни он, ни она не имели ни малейшего представления о том, какие реальные шансы могут иметь совершенно простые, далёкие от столицы и больших городов молодые люди, эта мечта прочно поселилась в их сердцах… Люба свято верила, что эту мечту они будут осуществлять с Даниилом вместе.

Вместе…

И у них всё получится.

Весть о том, что студией подана заявка на всероссийский конкурс молодых исполнителей, буквально окрылила их. Нужно было только пройти отборочный тур на местном уровне, а затем — первый этап на областном… Даже не представляя, сколько претендентов будет бороться за право участвовать в заключительном, всероссийском этапе, Люба была почти уверена, что и она, и Даниил с Ильёй, обязательно попадут в топ.

Мечты оборвались внезапно…

Ей очень бы хотелось винить во всём одну лишь Анжелу… Но Люба прекрасно понимала, что Анжелкины змеиные повадки не идут ни в какое сравнению с подлостью Даниила. И от этого становилось ещё больнее. Ещё безысходнее…

— Любаня! — появившаяся в дверях Ирина прервала её мысли, — Срочно двести шестой нужно приготовить! Только что освободился, и тут же заселяются… Давай, в темпе, а чай потом попьём!

— Хорошо, — Люба была даже рада, что сразу пришлось включиться в работу. Ирина не преминула бы спросить, почему у неё опухшие глаза, — давно освободился?

— Говорю же, только что… Парочка была, не семейная, точно, — Ирина многозначительно усмехнулась, — наверное, порезвились, будь здоров.

…Взяв ключи, Люба медленно подошла к двери двести шестого номера. Ей даже не нужно было смотреть в журнал регистрации… Она и так поняла, что за парочка только что покинула двести шестой номер…

Войдя в помещение, она резким движением раздвинула плотные портьеры на окне.

Порезвились… Да, порезвились, это точно… Бутылка шампанского в мусорной корзине, упаковки от закусок…

Откинув покрывало на двуспальной кровати, она во второй раз за сегодняшнее утро ощутила предательскую, противную дрожь… Уже знакомый комок подкатил к горлу…

Рванув на себя измятую, в едва заметных «любовных» пятнах простыню, она бросила её на пол и начала топтать обеими ногами. Большего издевательства судьба не могла придумать. Убирать номер, в котором Даня всю ночь изменял ей с этой сукой Анжелкой!..

Подушки… Они лежали на них… Он целовал Анжелу, ласкал, сжимая в объятиях её упругое тело… Он говорил ей те же самые слова, что и Любаше… А, может, даже лучше…

Жуткая боль сдавила грудь.

Дурак… какой же он дурак!.. Разве Анжелка сможет любить его больше чем она — Люба?! Сколько у неё уже было парней?!

Это она, Люба, берегла себя до двадцати лет, чтобы вот так… И зачем нужно было хранить свою невинность?! чтобы отдать её такому предателю, как Даниил?.. Зачем вообще все эти комплексы?! И кто сказал, что мужчина должен быть единственным и любимым?! Вот он — именно такой… Единственный и любимый… всю ночь кувыркался с другой, променяв её, Любашу, на возможность попасть на этот чёртов конкурс, растоптав её любовь!..

…Простыня рвалась на удивление легко… Люба остановилась только тогда, когда от той осталась добрая сотня лоскутков, размером с носовой платок. Разорвать наволочки тоже не составило труда, но вот с самими подушками пришлось повозиться — в результате их содержимое разлетелось по всему номеру, ровно покрыв устеленный ковровыми дорожками пол.

Тяжело дыша, Любаша оглянулась вокруг.

Ей вдруг захотелось настежь растворить окна, чтобы холодный ноябрьский ветер разметал этот жуткий воздух… воздух, в котором чувствовался запах измены… Нет… окна нужно не растворить… Их нужно разбить!..

Желание схватить стул и запустить им в оконное стекло было таким сильным, что Люба уже представила, с каким наслаждением она замахнётся… Она уже обернулась, чтобы схватить стул за спинку…

Внезапно взгляд упал на большое круглое зеркало, висевшее возле входных дверей.

Ей показалось, что в нём мелькнуло отражение сплетённых в любовном клубке тел…

…Она опомнилась только тогда, когда, услышав грохот, в дверь заглянула испуганная Ирина.

— Что тут происходит?! — дежурная с изумлением смотрела на усыпанный холлофайбером и зеркальными осколками пол.

— Я… я нечаянно… — Любаше было всё равно, что подумает или скажет Ирина. Она устало опустилась на край кровати и уронила лицо в ладони.

— Господи!.. — дежурная в ужасе схватилась за голову, — Ты что наделала?! Сейчас заселяться будут!..

…Она даже не помнила, как вышла из этого проклятого номера и оказалась в дежурной комнате. Она даже не знала, кто убирал двести шестой, и как Ирине удалось уговорить администратора найти для новых постояльцев другой номер. Люба пришла в себя, только когда Ирина, уладив все неожиданные проблемы, наконец, вернулась в дежурку.