Эмили Сноу - Трофей (ЛП)

К своему превеликому удовольствию на следующее утро я снова встречаюсь с режиссером документального фильма. Он ожидает нас в гостиничном лобби, сообщая о том, что сегодняшний день должен быть отснят. По отношению ко мне мужчина довольно приветлив, но кроме пары взглядов и рукопожатия, он не удостаивает меня даже словом. Плетясь следом за ними и делая заметки на своем планшете Samsung, я пытаюсь не закатить глаза от осознания того, что этот документальный фильм крайне далек от реальной жизни. Режиссер наставляет Лукаса даже в вопросе общения с его собственными родителями.

И кстати, о родителях Лукаса...

Прикусывая губу, я отправляю сообщение Кайли, спрашивая о том, чего же мне от них ожидать. Знаю, следовало спросить об этом раньше, но всего несколько дней назад мои чувства к Лукасу не были столь сильными. Происходящее между нами - это именно то, что он и обещал. Я не хочу выглядеть дурой перед его родителями или произвести плохое впечатление на всю оставшуюся жизнь.

Этим вечером я планирую принять предложение Лукаса. Помимо спасения дома моей бабушки - который на данный момент можно считать делом решенным - я никогда не хотела ничего так сильно, как сейчас хочу быть с Лукасом.

Мой мобильный садится в тот момент, как я проверяю сообщение от Кайли.

Подруга, мои родители любят всех. Им нравился даже мой бывший муж, так что можешь смело бегать по их двору абсолютно голой и при этом, ты все равно заработаешь их одобрение.

Через секунду она присылает еще одно сообщение.

Но лучше все-таки не бегай голой по их двору.

На меня накатывает внезапное ощущение облегчения, когда я принимаю руку Лукаса, забираясь в лимузин, который будет возить нас по Атланте в течение сегодняшнего дня. Лукас долго не отпускает мою руку, проводя большим пальцем по костяшкам. Я заливаюсь румянцем. И отвожу взгляд.

Режиссер наклоняется в нашу сторону, и улыбка медленно расплывается по его лицу, но Лукас бросает на него грозный взгляд. Последним в лимузин садится оператор. Лукас и режиссер документального фильма – который, как я узнала, будет называться "Рок на Дороге" - сидят по одну сторону авто, а я и оператор по другую, так что я не попадаю в кадр. По дороге Лукас рассказывает на камеру о том, как он вырос здесь, в Атланте, но говоря о своей жизни он смотрит на меня, а не в объектив.

- Я играл в баскетбол - был первым бейсменом - во время первого года учебы в высшей школе, - он указывает на школу по правую сторону улицы. Это частная религиозная академия, что меня очень удивляет. - Но я довольно быстро устал от мячей и покончил со всем этим дерьмом, - добавляет он, драматично закатывая глаза перед камерой.

- А что насчет музыки? Что, по вашему мнению, наибольшим образом повлияло на развитие вашего музыкального вкуса? - спрашивает режиссер.

Лукас погружается в раздумья, хотя, мне кажется, что он просто притворяется. Эти вопросы ему задавали, вероятно, более сотни различных репортеров в несчетном количестве интерпретаций.

- Моя отец. Он был настоящим фаном Металлики. Я, гм, когда-то, подумывал создать вместе с Синджином и Уайттом кавер-группу Металлики.

Металлика. Я приподнимаю бровь, глядя на него, и в ответ он пожимает плечами и посылает мне усмешку.

Лимузин замедляется до черепашьей скорости - максимально дозволенной в жилых районах. Когда мы останавливаемся, паркуясь у бордюра бело-коричневого бунгало, на крыльцо выходит улыбающаяся женщина, выглядящая, как более старшая версия Кайли.

Она обнимает Лукаса так страстно, зарывая свое лицо у него на груди, что становится ясно, режиссер ее тоже подготовил к этой встрече, или же Лукас бывает дома так же редко, как и я. Я склоняюсь ко второму варианту, и потому гадаю, какое же прошлое было у Лукаса здесь. Очевидно, что с матерью у них есть некая крепкая привязанность, плюс, вспоминая о том, что он говорил о родителях, пока мы ехали в лимузине, я думаю, что в этой семье царит взаимная любовь.

- А где Кайли? - спрашивает мама Лукаса, пока я стягиваю с себя шапку и очки и сажусь на фортепианную скамью в тесной гостиной. - Она осталась в гостинице?

- Ей нужно было срочно позаботиться кое о чем в Калифорнии, - быстро объясняет Лукас. Он подмигивает мне. - Не волнуйся, ма, она приедет к вам на Пасху.

Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы не улыбнуться. Его южный акцент появился как по волшебству, как только Лукас оказался рядом с матерью. Плюс, я считаю чертовски сексуальным тот факт, что двадцати девяти летний мужчина уважает свою мать достаточно, чтобы умолчать о распутствах сестры на вечеринках в Новом Орлеане.

Миссис Вульф оказывается такой же очаровательной как и Кайли, она с естественной легкостью рассказывает на камеру о достоинствах своих детей. Отец Лукаса появляется где-то в середине съемочного процесса. На нем одета плотная футболка для гольфа, и когда меня представляют в роли временной замены Кайли, то мужчина дарит мне крепкие объятия.

- Она не прислала нам даже шампанского? - дразнит он, и я вымучено улыбаюсь.

В доме Вульфов царит счастье и покой, но мне почему-то хочется стать невидимкой. Наблюдая за тем, как Лукас общается с близкими, я напоминаю себе, что у меня есть бабуля, что мои бабушка и дедушка были чудесными людьми, гораздо лучше, чем чьи-то родители.

Но все же почему-то мне не удается избавиться от чувства тупой зависти.

Когда мы покидаем дом, мистер и миссис Вульф обнимают меня и Лукаса на прощание.

- Пока я не забыла, - говорит его мама, останавливая его прямо на пороге. - Сэм пытается связаться с тобой. Говорит это было...

- Я уже об этом позаботился, - говорит ей Лукас, его голос строгий, может даже немного грубый. Его черты приобретают суровое, хмурое выражение, когда Лукас обнимает мать в последний раз. Кем бы ни был этот Сэм, ставлю все свои деньги на то, что он представляет собой одну из причин, почему Лукас избегает регулярных поездок в Атланту.

Сэм - это версия моей Ребекки для Лукаса.

†

Когда мы отпускает съемочную группу и остаемся в лимузине вдвоем, Лукас говорит мне сесть на его колени. Я с энтузиазмом забираюсь на сиденье, скользя своей попкой по его бедрам. Он располагает руки по обе стороны от себя и двигает бедрами вверх-вниз, тем самым дразня меня и доводя до агонии.

- Я хочу, чтобы чуть позже ты так же ерзала от прикосновений моего языка, - шепчет он, сжимая мои ягодицы.

- Позже – это когда?

- Обед с Силлой не займет слишком много времени, а затем мы...

Я замираю, как только он упоминает ее имя, остальные слова смешиваются воедино, превращаясь в сплошную белиберду. Отстраняясь от него, я обнимаю себя за талию.

- Я не знала, что Силла Крейн в Атланте, - несмотря на все мои усилия не выказывать собственных эмоций, в голосе все равно слышен намек на беспокойство.