Сара Вульф - Дикий восторг (ЛП)

При упоминании его имени она отшатывается и поеживается, а затем выпрямляется и сердито смотрит на меня.

— Какого дьявола ты думаешь, что знаешь обо мне?

— Ты не можешь просто вычеркнуть меня из своей жизни, как сделала с этим подонком. Я не он. Поэтому не относись ко мне так же, как к нему.

— Ты ненавидишь меня, — говорит она вяло. — Он ненавидит меня. Я считаю, что лучше вырезать из своей жизни людей, которые меня ненавидят.

Все во мне кричит, чтобы я задержал ее. Обнял ее. Показал ей, что я не ненавижу ее. Но тот Джек, которого она едва помнит, не сделал бы этого.

— Ты раздражаешь меня, — говорю я холодно. — Но я не ненавижу тебя. Есть разница.

— Не большая, — смеется она.

— Я уважаю тебя. Я не согласен с тобой в большинстве вещей, но я уважаю тебя. — Она усмехается. — Меня не волнует, веришь ты или нет, но это правда. До того, как Лео на тебя напал, мы уважали друг друга. Надеюсь, однажды ты сможешь вспомнить больше.

— Все, что я могу вспомнить, это тот дурацкий поцелуй.

— Который? — выпаливаю я, прежде чем успеваю остановиться. Я очень хотел знать, о каком именно поцелуе она вспомнила с тех пор, как она заговорила о нем в больнице. Ее глаза расширяются, пока не становятся размером с янтарные монеты.

— Который? О чем ты гово…

Пронзительно звенит звонок. Она вздрагивает от шума, и я пользуюсь возможностью нырнуть на лестничный пролет, оставляя ее позади. Математический анализ и близко не может проникнуть сквозь легкий туман неверия. Я нервно покачиваю ногой на протяжении всего занятия и стучу карандашом по бумаге. Что, черт возьми, я только что сделал? Я не могу контролировать себя рядом с ней. Я думал, что смогу. Я обещал, что буду. Но представление ее присутствия и ее фактическое присутствие — две очень, очень разные вещи. Я выбалтываю лишнее. Позволяю пропустить изменение языка тела.

Я не контролирую себя, когда она физически находится рядом со мной.

И это пугает меня. Поскольку то, что ей больше всего нужно от меня, нет, от любого мужчины — это чтобы они контролировали себя.

Когда заканчивается математический анализ, я смотрю в окно. Она как раз проходит прямо подо мной, с Кайлой. Она выглядит счастливее: улыбка на ее лице сменила хмурый взгляд, который я ранее вызвал. И именно тогда я вижу это. Там, на ее голове, бледно-белый шрам. Он не большой, но и не маленький. Он неровный и розовый по краям. И только начал затягиваться. Едва-едва заживающий. Вид этого шрама посылает волну гнева в мое горло и легкие.

Она пострадала, потому что я был недостаточно быстр.

Как и с Софией, все повторяется.

Я хватаю книги и толкаю дверь. Мне нужен воздух. Мне нужен не воздух. Мне нужна тишина и отсутствие Айсис. Стена за кафетерием — единственное место в школе, где можно покурить, не будучи пойманным. Здесь несколько человек, которые тоже смеются. Я прислоняюсь к стене и прикуриваю сигарету. Дым устремляется вверх по спирали, и ожог в горле соответствует горящей вине в моей груди.

— Эй, — раздается рядом со мной голос. Мальчик-нож.

— Что тебе надо? — ворчу я. Он пожимает плечами.

— Ты неважно выглядишь. Поэтому я решил спросить, не собираешься ли ты блевать. Ну, знаешь, просто, чтобы не стоять слишком близко к тебе, если что.

— Сейчас ты стоишь близко.

— Если ты можешь разговаривать, значит, ты не собираешься блевать. Так что я могу стоять здесь.

Он раздражающий, но весьма честный.

— Когда ты начал курить? — спрашивает он. — Я думал, ты весь такой совершенный и собираешься в Гарвард, ну и всякое подобное дерьмо.

— А ты? — отстреливаюсь я.

— Когда мой старик сказал мне, что я слишком слаб, чтобы курить. Назло ему, думаю.

— Где он сейчас? — спрашиваю я.

— В тюрьме.

После длительной тишины, Мальчик-нож тушит сигарету.

— Ты ведь заметил это, не так ли? — смотрит он на меня.

— Заметил что?

— То, что на руке у Айсис.

— И что это?

— Для такого умного и наблюдательного, ты очень медленный, — посмеивается он.

У меня ни на что не осталось энергии, кроме как изогнуть губы в его сторону.

— Было весело, — наконец заговаривает он. — Наблюдать за вами двумя — самое забавное, что я когда-либо видел в этой сраной дыре. Так что я дам тебе один совет: не кури рядом с Айсис.

— Что заставило тебя думать…

— Ей это не понравится. Поверь мне.

— Она сказала тебе, что ненавидит это?

— Она и не должна.

Мальчик-нож щурится и, прежде чем я смогу допросить его дальше, уходит. Я несколько минут обдумываю все это, ломая мозг, чтобы сложить все кусочки вместе. А затем до меня доходит. Как только звенит звонок на следующее занятие, все складывается воедино.

Мои внутренности начинают кипеть.

Если я когда-нибудь встречусь лицом к лицу с Уиллом Кавано, то это будет его смертная казнь.

Директор Эванс просто в восторге видеть меня снова. И говоря это, я имею в виду, что он бродит по офису, глотая аспирин, как конфетки.

— Эванс! — кричу я, раскрывая объятия. — Давно не виделись, приятель!

— Айсис, пожалуйста, у меня болит голова…

— КАК ЖЕНА? КАК ДЕТИ?

— Тебе нравится меня мучить, — стонет он.

— Мне нравится все, что не скучно, — плюхаюсь я в кресло напротив его стола. — Итак? Чем обязана этому славному вызову?

Он осторожно убирает руки от своих ушей и подходит к своему столу, затем достает конверт с роскошными, чернильными словами на нем и эмблемой какого-то здания.

— Это то, что я думаю? — спрашиваю я.

— Стэнфорд, — спокойно отвечает Эванс. — Пришло тебе сегодня.

— И вы проявили достаточно сдержанности, чтобы его не открыть! Вы изумительный, Эванс! Действительно. Вы выросли из маленького мальчика, который везде расклеил мои фотографии, где я толстая.

Он вздрагивает.

— Как насчет того, чтобы ты его открыла?

— А как насчет того, чтобы я заменила ваш яблочный сок мочой?

— Айсис…

— Послушайте, Эванс, — вздыхаю я. — У моей мамы суд на носу. Не знаю, слышали ли вы об этом. Я ей нужна. Вероятно, очень надолго. Я, конечно, могу делать всю эту ерунду с наверстыванием домашнего задания и окончить школу или что-то еще, но правда в том, что я не лучший ученик. Безусловно. И очевидно, вы это знаете. Я хороша на бумаге, но я создаю много проблем и я незрелая, и говорю глупые вещи. Так что, я действительно не заслужила это. То есть, конечно, заслужила, но мне не место в колледже. Особенно не в Лиге Плюща. Лучше бы они отдали это место, хм, кому-то из Китая? Кому-то действительно увлеченному и зрелому. Кому-то, кто не я, — отталкиваю я письмо обратно ему. — Итак, знаете, вы можете его открыть. Или выбросить в мусорку. Мне без разницы. Но я не поеду туда.

Эванс молчит. Когда он, наконец, смотрит на меня, кажется, что он выглядит гораздо старше. Морщинки под его глазами глубже, а его лоб в складках от дюжин лет усталости.