Джули Миллер - Для отвода глаз

И все же он так давно одержим мыслями о Дэни и так давно не прислушивался к своему сердцу, что не привык испытывать нечто другое, кроме горя, вины или гнева. Он будет дураком, если решит, будто сегодняшнее происшествие что-нибудь для нее значит. Может быть, ему тоже нужны эти десять минут молчания.

– Договорились! – Гейб подождал, пока она пристегнется, и тоже сел в машину.

– Говорят, ты проводишь время с Гейбом Найтом из газеты. – Дафф Уотсон распахнул перед Оливией дверь вестибюля Четвертого участка и принялся расталкивать сотрудников, чтобы никто не задел ее больную руку.

– Он консультант по делу, с которым я работаю. Убийство Даниэллы Риз.

– Старое папино дело?

Она кивнула, остановившись посреди выложенного мрамором вестибюля.

– Ты ведь был в больнице и видел, что Гейб и папа знают друг друга.

– Да, но решил, что вы познакомились случайно. Кир сказал, что он вчера был на месте пожара. И вы с этим Найтом уехали оттуда вместе.

– Он знает о деле больше, чем кто бы то ни было. Я надеюсь взять убийцу, который шесть лет назад вышел сухим из воды, подарить папе безупречный послужной список… И еще лейтенант Рафферти-Тейлор хочет, чтобы я помирила Гейба и наше управление. Чтобы он осветил нашу работу в положительном ключе.

Дафф, копия отца, только повыше ростом, сунул руки в карманы джинсов и досадливо вздохнул:

– Трудная задача!

– Дафф, он делает свое дело. Так же как мы.

– Да, но Найт все так извращает, что кажется, будто у него зуб на все наше управление!

– Даниэлла Риз была его невестой.

– Круто. – Дафф потер затылок и не стал продолжать.

– Я стараюсь понять его, вспоминая, как чувствовали себя мы, когда убили маму. – Оливия опустила голову. – Тогда я все время плакала и злилась на всех. – Отбросив воспоминания, она вскинула голову. – Я говорила и делала многое, о чем потом сожалела, пока папа и дядя Эл не нашли наркомана, убившего маму…

– Малышка, тебе тогда было всего девять лет. Мы тогда все то и дело огрызались… А Найт взрослый.

– От этого ему не легче. Может быть, Гейб осуждает нас, думая, что убийца его невесты причинит боль еще кому-то… или уже причинил.

– Ты на чьей стороне?

Оливия раздраженно выдохнула:

– Ни на чьей. Я просто излагаю факты.

Дафф осторожно коснулся пальцем царапины на ее щеке:

– Меня интересует только одно: рядом с Найтом тебя все время ранят.

– Строго говоря, все наоборот: его ранят потому, что он рядом со мной.

– Пока что я вижу другое: у тебя рука на перевязи и все лицо в синяках и порезах. – Дафф убрал руки в карманы. – Хорошо, что папа мне позвонил.

– Не надо ему было звонить. Если бы не Гейб, вчера я бы сгорела заживо. Он спас мне жизнь!

– Теперь ты его защищаешь? Слышал бы тебя папа…

– Будь папа сейчас здесь, я и ему сказала бы то же самое. – Оливия ткнула брата пальцем в грудь. – Вчера Гейб повел себя молодцом. Чтобы выбраться из горящего склада, мы с ним должны были работать вместе, сообща. Поверь мне, кто-то очень не хотел, чтобы мы оттуда выбрались.

Вокруг зеленых глаз Даффа образовались насмешливые морщинки.

– Вы что же, теперь вместе?

– Что?! – вскричала Оливия и толкнула брата. Один поцелуй после того, как оба чудом избежали смерти, еще не делает их с Гейбом парочкой.

– Нет, серьезно! Ты же его защищаешь…

Иногда она гадала, кто на самом деле в их семье старший.

– Иди работай. А мне пора наверх, на оперативку.

– Моя смена заканчивается в десять. Позвони, если тебя еще куда-нибудь нужно подвезти.

– Меня никуда не нужно подвозить. Ты и сейчас заехал за мной напрасно! Должно быть, ты страшно устал.

– Чашка кофе – и я готов работать еще три или четыре часа. Папа велел нам за тобой присматривать. А подвезти тебя мне ничего не стоит.

– Я сама могу о себе позаботиться. Точнее, могла – хотя сейчас я без машины.

– Пусть напарник тебя подвезет. А если не сможет, смело звони кому-нибудь из братьев. Ты ведь знаешь, мы для тебя на все готовы, малышка! – Нагнувшись, Дафф поцеловал ее в щеку и попятился к дверям.

– Ты хоть понимаешь, что мне двадцать девять лет и я давно не малышка?!

Дафф снова приблизился к ней, склонился к самому ее уху и прошептал:

– После того, что с тобой сотворил этот Брауэр… если Гейб Найт снова пробудит в тебе какие-то чувства, а потом бросит, придется с ним серьезно побеседовать.

– Мне няньки не нужны. А что касается моей личной жизни… молчали бы вы все, закоренелые холостяки! Я делаю свое дело, живу своей жизнью и прекрасно обхожусь без… – Но брат ее не слушал. Он уходил. – Дафф! Томас Уотсон-младший, я с тобой разговариваю!

Брат сложил вместе большой и остальные пальцы, изображая утиный клюв:

– Кря-кря! Старшие братья никогда не перестают заботиться о младших сестренках. Увидимся в воскресенье за ужином. Пока!

Оливия подошла к лифтам и нажала кнопку вызова, бормоча про себя: «Они из лучших побуждений… ты их любишь. Они из лучших побуждений… ты их любишь. Они…» Легче ей не стало.

Она вошла в кабину; Маркус вбежал за ней следом.

– Доброе утро, Маркус!

– И тебе доброе утро. Рад, что я тебя догнал. Знаю, вчера тебе тяжело пришлось. – Он поспешно закрыл двери, чтобы никто не присоединился к ним. – Как ты себя чувствуешь, детка?

– Детка? Ну надо же! – Вот уж правда – прекрасное начало дня. – Ты что же, поджидал меня в засаде?

– Хотел лично убедиться, что ты не пострадала. Ты очутилась в горящем здании. Вчера ты не пожелала со мной разговаривать… Я за тебя волнуюсь.

– Спасибо. У меня все хорошо.

– Ты ведь знаешь, я бы вынес тебя оттуда в целости и сохранности.

Ее вынес другой. Голубые глаза, черные волосы и самые мужественные руки на планете оказались в высшей степени надежными.

– Ничего со мной не случилось.

– Правда?

Маркус провел пальцем по мочке ее уха, она невольно дернулась.

– Неужели надо повторять? – Она попыталась объяснить свое отвращение так, чтобы ее слова проникли через его толстую шкуру: – Мы были напарниками, но теперь уже нет. Мы собирались пожениться, но этого не случится. Ты не имеешь права лезть в мою жизнь. Ты всего лишь коллега, с которым я здороваюсь в коридоре.

– Перестань! Ну да, я виноват, но это не значит, что я ничего к тебе не чувствую. Я хочу заботиться о тебе. Ты сама говорила, что мы можем остаться друзьями.

– Нет. Это ты говорил, а не я. – Она ткнула в него пальцем, словно предупреждая, чтобы он держался подальше. – Мне не нужна твоя забота.

– Ты меня никогда не простишь?

– Маркус, я тебя простила.

Она себя с трудом простила. Как она могла быть такой дурой, почему решила, что можно вступать в близкие отношения с Маркусом, зная, какой он бабник?