Анна Дарк - Свободные

Тут он был прав, я и сама всё знала. Странно, но сейчас, слушая о связи любимого с этой женщиной, я не испытывала ревности. Взрослею? Возможно. Какой смысл ревновать к прошлому? Мы тогда и знакомы не были. К тому же я всегда знала, у Адриана было много любовниц, как до меня, так и после. Главное, чтобы их не было сейчас.

— Это, конечно, интересно, но не отвечает на вопрос: почему она сейчас ломает наши жизни и отношения? — как бы познавателен не был его рассказ, но это я уже слышала, меня больше интересовало, что было после нашего расставания.

— Знаешь, а я ведь дописал автобиографию, и у меня даже была мысль, что стоит дать тебе почитать её вместо этого разговора, — отстранёно произнёс он. — Это было бы проще для меня, но как-то недостойно и малодушно. У тебя наверняка будут вопросы, ответы на которые ты захочешь получить, не теряя времени.

На его слова, я лишь кивнула. Я чувствовала, он оттягивает момент. Боится? Или просто никак не может подобрать слова?

— Помнишь, я рассказывал тебе про визит дона Карлоса, главаря мексиканской мафии и его требования? — спросил он и услышав моё тихое «да», Адриан продолжил, — Так вот, в последствии, я серьёзно облажался. Да так, что подал пример другим, и наказать меня стало для него делом принципа. Интерес ФБР был только началом.

Я слушала про то, как он бежал из города, а потом и из страны. Как узнал, что за мексиканцы назначили награду за его голову и скрываться приходилось не только от властей, но и от различных криминальных элементов. Как гибли его верные люди, и он дал им свободу, оставшись в итоге один. Больно было слушать, как он скитался из города в город, спал урывками, где придётся. Гонимый всеми, чужой в мире простых люде и в мире криминала. Сердце сжималось от его рассказа. Почти два года он прожил в этом Аду, в то время как я жила в уюте и комфорте с родными. Да, я ужасно тосковала по нему и иногда злилась, проклинала за то, что от него нет ни единой весточки. И только сейчас я поняла, как эгоистичны были мои мысли. Но разве я знала об этом тогда?

И вот он сидит, расположившись в кресле неподалеку от меня, рассказывает всё это мне. Выжил. Несмотря ни на что и вопреки всему. Назло всем уродам, которые так жаждали его смерти. Он здесь, со мной, наперекор всем их стараниям. Мне до боли, до дрожи в теле хотелось оказаться сейчас к нему как можно ближе. Обнять, поцеловать, вдохнуть родной запах его тела, но я не позволяла себе эту роскошь. Раз он отсел от меня, то ему наверное так легче говорить, проще собраться с мыслями. И я не хотела ему мешать. Если мне тяжело слушать, то каково ему говорить, вспоминать этот кошмар?

Дальше я услышала про встречу в Питером Уайтом, который сначала восхищался его живучестью и умом. Как он предлагал Адриану золотые горы, правда, с одним маленьким условием, о котором любимому поведала уже Оливия. Я чуть не задохнулась, узнав это самое условие. Женитьба на ней в обмен на различные блага и, главное, мою жизнь и свободу.

— Мне просто не оставили выбора, Криста, — Адриан сжал кулаки, стараясь обуздать эмоции.

— Ты уверен, что они воплотили бы угрозы в жизнь? — прошептала я тихо.

— Более чем, — глаза закрыты, челюсти сильно сжаты. — Уайт — не тот человек, который будет просто пугать. В случае ослушания, он всегда выполняет обещанное наказание. Я в своё время был о нём много наслышан. Но даже не это убедило меня. Было достаточно просто посмотреть ему в глаза, чтобы понять — это не шутки.

Всё внутри сжалось в тугой комок. Я стиснула зубы, чтобы не разреветься. Слишком хорошо я помню, как рыдала дни на пролёт. Как кричала в подушку от невыносимой боли, срывая голос. Как умирала, узнав о его женитьбе. Живы были воспоминания. И очень болезненны. Сложно, почти невозможно было заставить себя существовать, ещё тяжелее было собрать себя из осколков и жить. Ненависть тогда стала моей отдушиной. Она глушила боль и давала стимул хоть что-то делать, доказать всем, и в первую очередь себе, что я смогу обрести своё место в мире, возможно, даже счастье без него. Я ненавидела его всей душой, даже не понимая, ненависть — не панацея, а яд, убивающий душу. И неизвестно, кем бы я в итоге стала, если бы он снова не вернулся в мою жизнь.

Осознание ошибочности собственного мировоззрения на протяжении такого периода времени приносило боль и горечь. Я его ненавидела, а он принёс во имя меня такую жертву. Отдал самое дорогое, что было у него и в нём — свою свободу. Дал накинуть на себя поводок, удавку, отдав мразям власть над собой.

Рассказал Адриан и о своём браке. Кошмаре, которым тот являлся. Как они изводили друг друга. Как эта дрянь упивалась своей властью над ним, не скрывая, что всё это месть за обиду, нанесённую ранее. Эта сука всеми силами старалась его задеть и унизить. Конечно же, он пытался платить ей той же монетой, но сила была не на его стороне. Бесконечное количество любовников у обоих, издёвки и взаимная ненависть — вот чем был их брак.

Поведал он мне и о своих надеждах и планах в те времена. Как ждал кончины тестя, который сильно сдал после инсульта, и как тот не хотел покидать этот мир. По его словам, он просто не смог сдержаться, когда оказался в Нью-Йорке и влез в мою жизнь, убеждённый, что дни родственничка сочтены. Я даже узнала зачем и почему он переспал с Лией, и как бессмысленно это в итоге оказалось. Я узнала, было как он рассчитался с Уайтом, и как Оливия молила не разводится с ней.

Раскрытой книгой была сейчас история лет, проведённых в разлуке. У меня не было сомнений и правдивости слов Адриана, я каждой частичкой души чувствовала его неподдельную искренность. И любила его так сильно, как когда-то ненавидела. Даже сильнее. Если бы я только знала всё это раньше! Я бы не сходила с ума от боли и ненависти. Не мучила бы нас обоих. Сколько времени мы упустили и сколько пережили боли с момента его возвращения. И всё из-за меня! Он же просил меня поверить, а потом пытался рассказать. Именно моя ненависть, которую я так культивировала, не позволила мне поверить. Моё упрямство не дало выслушать. Глупая. Какая же я глупая!

— Прости, — произнесла я еле слышно.

На меня навалилось невообразимое чувство вины. Оно неподъёмным грузом давило на мою душу. Я проклинала само его имя, в то время как он жил в Аду, на который подписался ради меня. Я оскорбляла и гнала его прочь, когда он наконец смог вырваться. Гораздо удобнее и проще считать себя жертвой, несчастной и обиженной, чем сделать над собой усилие и попробовать посмотреть на ситуацию под другим углом. Проще всё отрицать, чем просто выслушать и принять.

— За что? — в голосе удивление.

— Я была такой дурой. Эгоисткой и трусихой. Мне было проще ненавидеть тебя, чем вновь поверить, или хотя бы задуматься, что всё иначе. А ведь ты столько раз говорил мне это. Прости.