Екатерина Александрова - Другая жизнь (СИ)

— С ума сошел?!

— Мы не закончили, — рявкнул он, захлопывая за собой дверь.

— Напротив, мы закончили! — еще громче заявила я, приобретя былую уверенность. От слез на лице не осталось и следа.

— Ты не понимаешь? — Скотт шагнул ко мне, переступая мокрую одежду, которую я оставила на полу. — Ты была всем для меня. Много лет назад ты ворвалась в мой мир со своими смешными хвостиками на макушке. Со своей неугомонностью и абсолютно поразительным жизнелюбием. Со своей неповторимой улыбкой и веселым нравом. Ты перевернула мою жизнь, став центров всего. Ты — первое, что приходило мне в голову каждое утро, и не потому, что мне платили за заботу о тебе. Твой отец не мог контролировать то, что я засыпал с мыслями о тебе. Дышал тобой, зная, что ты никогда не будешь моей. Ты всегда была запретной территорией. Но никто не мешал мне наблюдать, смотреть, любить… В то время как ты не видела во мне ничего, кроме человека, обязанного тебя защищать и потакать твоим капризам, — Скотт наступал, и в итоге я оказалась прижатой к душевой кабине. Наклонившись к моему лицу, он тихим голосом закончил свою речь. — Так что не смей говорить, что ничего не значишь для меня.

Выпрямившись, он покинул ванную, забив кинжал глубоко мне в сердце.

Спиной скатившись по двери кабины, я оказалась на полу. Ненависть к самой себе затопила все остальные эмоции. Я снова обидела человека, который был мне дорог.

Рыдания вырвались из меня подобно сегодняшнему ливню. Я не знала, как мне все исправить. Но обязана была придумать хоть что-нибудь, чтобы все встало на свои места.

Поставив стопку дисков с фильмами об Индиане Джонсе на журнальный столик, я повернулась к Скотту, который со скучающим видом нажал на кнопку, выключая телевизор, по которому шла очередная кулинарная программа, обещающая научить Вас готовить за два часа.

— Что ты думаешь о том, чтобы провести наш вечер сегодня? — спросила я, вставая перед экраном телевизора, чтобы не возникало соблазна его снова включить.

— Хочешь примирения? — с насмешкой отозвался Скотт, вскидывая брови.

— Размечтался, — фыркнула я и подошла к нему, скидывая его скрещенные ноги со столика и усаживаясь рядом с дисками. — Я предлагаю просто устроить вечер…

— Вечер примирения? — прервал меня Леман, и я, сощурившись, взглянула на него.

— Ты издеваешься? — как только я задала вопрос, то поняла, что это было скорее утверждением. — Ты издеваешься.

Скотт сжал губы, скрывая усмешку, но, не выдержав, расхохотался.

— Твое лицо неподражаемо.

— Ах неподражаемо?! — без предупреждения я прыгнула на него, собираясь защекотать до смерти, но, когда он, скрючившись на диване, тихо застонал, застыла. — О, Господи. Прости пожалуйста. Я задела что-нибудь?

Испугавшись, что сделала ему больно, я стала трогать его в тех местах, где могли быть ранения.

— Ничего, все нормально, — отмахнулся Скотт, и тогда я осознала, что сижу на нем верхом, и что любой вошедший может воспринять это совершенно в неправильном свете.

— Извини, — выдохнула я, вставая на ноги, и отвернулась, залившись краской. — Так что ты думаешь?

— Что ты восхитительна, — тихо отозвался Скотт, и я резко развернулась, пытаясь держать себя в руках.

— Ты не должен этого делать, — произнесла я, раздражаясь сама на себя за излишнюю сентиментальность. Он ничего не хотел этим сказать. Это просто слова. Слова, от которых меня бросило в дрожь.

— Что делать? — невинно спросил Скотт, выпрямляясь на диване, и посмотрел на меня с озорным блеском в глазах.

— Говорить комплименты, чтобы загладить вину после ссоры, — выпалила я, и улыбка сошла с его лица.

— Я просто сказал, что думал, вот и все, — негромко проговорил он, поднимаясь.

Мой рот образовал букву «О», придав лицу немного глупое или скорее удивленное выражение.

— Я не помешала? — голос Грейс ворвался в комнату, вынудив меня отступить.

— Нет. Конечно, нет. Ты что-то хотела? — я повернулась к тете, игнорируя прожигающий взгляд, направленный мне в затылок.

— До праздничного обеда считанные часы, скоро должен приехать твой отец, а у меня закончилась зелень и дрожжи. Будь любезна, сходи в магазин, — Грейс смахнула волосы со лба, испачкав себя мукой, и, улыбнувшись, ушла в кухню.

Я повернулась к Скотту.

— Ты знал, что отец приедет? — потребовала я, но он, не смутившись моему грозному обвинительному тону, покачал головой.

— Мистер Марс не докладывает мне о своих планах.

Кивнув, принимая его ответ, я развернулась на каблуках, хватая сумочку и направляясь к выходу, когда он последовал за мной.

— Сейчас середина дня, Скотт. Со мной ничего не случится, — поморщилась я, когда он распахнул дверь и отступил, пропуская меня вперед.

— Совершенно верно. Потому что я иду с тобой, — самодовольно подтвердил Леман, когда мы уже спускались по лестнице. — На машине или пешком?

— Я хочу прогуляться, — выбрала я, сворачивая в улочку, что вела к магазину.

Дорога до супермаркета заняла четверть часа, и за все время мы ни разу не заговорили. Только стоя у прилавка, Скотт спросил, сколько пучков зелени надо брать. Обратный путь так же прошел в молчании.

Я шла, пиная камешки, погруженная в свои мысли. А Скотт мне не мешал. Он шел поодаль, засунув руки в карманы своих бежевых шорт, и только когда мы переходили оживленное шоссе, дернул меня за локоть, когда я по неосторожности чуть не угодила под колеса автомобиля, несущегося на красный свет.

— Ты можешь смотреть, куда идешь? — сердито пробормотал он, не отпуская меня, пока мы не достигли тротуара. Его тон показался мне оскорбительным. Я не маленький ребенок, чтобы меня так опекать!

— Оставь меня в покое хоть на минуту! — не выдержала я, отходя от него на добрых два метра.

— Зачем же? Чтобы ты угодила в ближайшую канаву?

Его слова и интонация жалили, и я просто отвернулась, качая головой, но вокруг моего локтя крепкой хваткой сомкнулась его рука, заставляя остановиться.

— Эй, ну не злись. Я не хотел тебя обидеть, — мягко произнес Скотт, разворачивая меня к себе.

— Ты слишком часто это делаешь, чтобы я поверила, что это не нарочно, — возразила я, но замолчала, когда он коснулся моей щеки кончиками пальцев. И не знаю, виновата ли это вчерашняя речь, но мои мысли от чего-то разбежались, а дыхание прервалось.

— Поверь, — прошептал он, когда наши взгляды встретились. — Я никогда в жизни не хотел тебя обидеть.

— Хорошо, — пролепетала я, облизнув губы, и глаза Скотта тут же опустились к ним. Мое сердце стучало оглушающе, но мне все же удалось выговорить. — Зелень сейчас засохнет.

Скотт моргнул. Потом еще раз. А после отпустил меня, медленно отступая.

Мы пошли к дому, не говоря друг другу ни слова. Но на этот раз тишина не была напряженной. Она казалась затишьем перед бурей.