Эдди Кливленд - Американский плохиш (ЛП)

Мне нужна…

Лорен!

Её нежные карие глаза и сияющая миндальная кожа проносятся в моём мозгу. Я слышу свежий запах сирени − её духов. Могу почувствовать на своих губах её блеск для губ. Клянусь, я чувствую, как она держит мою руку, пока меня поднимают, чтобы доставить в медицинский центр.

Она нужна мне.

Глава 7

Мак

2014

— Так, куда вы пропали, капитан Америка? — капрал Лопез на своём пассажирском сидении поворачивается, чтобы бросить мне понимающую улыбку. — Вы верите этому парню? — Он тычет в меня, заднем сидении, большим пальцем, пока его внимание приковано к водителю, специалисту Парсонсу. — Киски всю ночь ходили за ним строем, тёрлись об него как кошки во время течки, а потом он просто берет двух самых красивых из толпы и сваливает.

В зеркало заднего вида я вижу, как Парсонс вздёргивает бровью вверх. Его усы ползут вверх, когда он это делает, отчего его лицо выглядит как лицо человека-стрелы.

— О, да? Значит, двоих?

Я не отвечаю, но прошлая ночь вспыхивает у меня в голове. Я вижу, как их красные губы трутся друг о друга, пока языки одновременно скользят от основания моего члена до самого конца. Мой член дёргается под ширинкой, и это напоминает мне, как блондинка и брюнетка прошлой ночью скользили своими языками вверх и вокруг моего члена, словно стриптизёрши по шесту.

— Это была хорошая мысль, — признаю я своему отражению в стекле, пока наблюдаю знакомые пейзажами Колорадо, которые проплывают мимо. Я не был здесь с тех пор, как ушёл в Вест Поинт десять лет назад. Меня поражают незаметные вещи, которые изменились так же, как и я, тем, чего я никогда не делал.

— Хорошая ночь, — фыркает мне Лопез взглянув на меня через плечо, закатывая при этом глаза. — Нужно было видеть этого жадного засранца там. Те девушки вешались на него, как вовремя римской оргии каждый раз, когда он заказывал выпить в баре. Мужик, это имя «Капитан Америка» тот ещё кладезь. Ты свыкся с ним, или как?

Я не свыкся.

Просто новостная съёмка перестрелки в Афганистане попала на экраны в то же самое время, когда на экраны вышел блокбастер. Как только Купер Сандерс попал в эфир, он сделал выпуск о «настоящем Капитане Америка», который спас его жизнь. Ну, так оно и было. Каналы Fox, CNB и все, кто подхватил его и использовал.

Я не любил это имя. Мне становилось не по себе из-за парней, которых я потерял, когда меня сравнивали с героем комиксов. Например, видеть, как голову Томпсона раскалывают пополам, словно грецкий орех, то же самое, что увидеть сцену на сцене театра. Или как мои ребята, которые этого не видели, являются лишь дополнением для кадра. Или как вспышки и кошмары становятся основой сюжета мелких триллеров, из-за которых в этом году в Голливуде становится жарко.

Смешное прозвище «Капитан Америка» кажется приуменьшением того, что там случилось. Такое впечатление, будто мы сострадание передаём звуковыми байтами. Но я не могу изменить это, и от этого девушки кончают практически сразу, как положили на меня глаз. Но Лопез прав. Легче, когда можно указать на одну, вторую, блядь, даже третью из них, и просто уйти.

— Не-а, я подобрал его на одном из новых шоу. Кто, вообще, даёт прозвище сам себе? — я тряхнул головой.

— Ага, Парсонс, кто бы такое сделал? Это было бы просто странно, разве не так, капитан Форрестер? — Лопез крутится на своём сидении, и снова разворачивается лицом к водителю, который немного покраснел.

— Заткнись, чувак, — Парсонс сжимает челюсти и его плечи напрягаются. Я не могу сдержать смех.

— Серьёзно? Я хочу его услышать. Что за прозвище? — я наблюдаю, как Парсонс одним лишь взглядом, молча, молит Лопеза. На секунду, я думаю, что капрал перестанет бросаться дерьмом и просто оставит меня в неведенье. Потом он поворачивается на месте, его глаза блестят, как у кота, который поймал птичку себе на обед.

— Ага, старик, как ты хотел, чтоб все тебя называли? — он подталкивает Парсонса, но единственным ответом является краска, которая поднимается по его затылку, пока он, не моргая, пялится вперёд.

— Сперминатор, — отвечает Лопез и смотрит прямо мне в лицо. Лицо Парсонса приобретает фиолетовый оттенок, который обычно можно увидеть на баклажане или на побитых жертвах.

— Ты — настоящий хер, чувак, — ему удаётся выдавить эти слова сквозь свои сжатые челюсти.

Лопез начинает ржать, словно гиена, и я тоже не могу удержаться от смеха.

— Что? Почему ты, вообще, захотел , чтобы к тебе прицепилось такое прозвище? — мелкие слёзы собрались в уголках моих глаз, пока я пытался вдохнуть сквозь приступы смеха.

— Не знаю. Думал, для цыпочек это будет звучать круто. Блядь, мне было семнадцать, как вы думаете, от него избавиться реально? — прошипел Парсонс, пока мы с Лопезом продолжаем ржать. — Членоголовые.

Пейзаж за моим окном, появляется будто обрывки сна. По крайней мере, это не мои настоящие кошмары. Вместо песка, который забивается в каждую щель, и пустынных полей полных трупов, по которым я рыскаю каждую ночь, я вижу поле, на котором я играл в лиге. Вместо села, в которое я продолжаю входить в своём сне, я вижу свою старую среднюю школу.

Воспоминания складываются вместе, и напоминают мне о моих кистях. Я не возвращался сюда с тех пор, как закончил Вест Поинт. Я был в первой своей командировке, когда мои родители собрали вещи и переехали в залитый солнцем штат, чтобы там провести свою старость, так что у меня никогда не было причин возвращаться. Десятилетие позади, и я пытаюсь отвлечься теми вещами, которые изменились. Этого торгового центра здесь никогда не было. Те подразделения новые. Это всё очень хорошо отвлекает от той единственной вещи, которую я оставил в Колорадо и которая мне небезразлична.

Лорен.

Помотав головой, я отметаю эту мысль. Если я что-то и выучил за эти годы, так это то, что кисок всегда хватает. В конце концов, мне оторвало ногу, а не член. Хотя также было достаточное количество женщин, чуть было не оторвавших его во время минета. Кто я такой, чтобы противиться им?

Спустя почти год интенсивной терапии в Уолтер Ред, армия предоставила мне выбор: я мог продолжить активно исполнять свой долг или вернуться на улицы гражданским. И ежу было понятно: я жил, чтобы служить. Потом я выяснил, что «активная служба» подразумевала под собой бумажную возню. Нет уж. Никогда в жизни я не буду просиживать над кучей файлов по восемь часов в день на протяжении следующих пятнадцати лет. Я ничего не имею против таких ребят, но мне нужно нечто, что сможет качать адреналин по моим венам. Что-то более опасное, чем просто перекладывание бумажек.

Когда мне сказали, что я мог уйти на реабилитацию и закончить своё лечение в центре Сплэндинг недалеко от моего дома, я согласился. То есть, что ещё мне было делать? Отправиться в оранжевый лесок с моими родителям во Флориде? Помимо армии, Колорадо был единственным домом, который я знал.