Татьяна Осипцова - Из круиза с любовью

Сестра поднялась, схватила Вику за рукав халата, повела дальше от двери.

– Койку выбирай!

Ей было все равно, какую, лишь бы лечь. Плюхнулась на вторую от окна, у левой стены, и тут же провалилась в сон…

Когда Вика открыла глаза, ее испугал непривычно высокий потолок. Где она?

Сообразила не сразу. Кажется, в больнице. Неужели из-за тех крошечных таблеточек? Она что, умереть могла?..

Хотелось присесть ― не получилось. В левой руке игла. Рядом капельница и несколько бутылей на тумбочке. Глюкоза. Куда ей столько?.. А, впрочем, им виднее.

Через пару минут глаза закрылись сами собой.

Вике показалось, она только смежила веки, но, когда проснулась, капельницы уже не было. Она так и лежала, как свалилась, поверх одеяла. Решила попробовать встать. Почему-то ее тапки оказались под соседней кроватью. От слабости качало, и она с трудом нацепила их, держась за стену.

Из восьми кроватей в палате были заняты четыре, считая Викину. Две девчонки шалавистого вида, лет по шестнадцати, шушукались на койке возле выхода; красивая брюнетка лет двадцати пяти, подперев голову рукой, лежала у окна, уставившись в него немигающими глазами. Вика тоже перевела взгляд на окно.

Оно было забрано решеткой, да какой! От пола до потолка, от стены до стены, из железных прутьев толщиной с большой палец, она отстояла от окна на полтора метра ― ничем не дотянешься, и выглянуть на улицу невозможно.

Вика криво усмехнулась. Вспомнился «Полет над гнездом кукушки» с неподражаемым Джеком Николсоном. Там гигант-индеец, когда надоело сидеть в сумасшедшем доме, просто вырвал решетку и ушел. Но с такой даже этому великану было бы не справиться. Это вам не Америка!

В голове всплыло: «В десятую, к суицидникам».

Выходит, здесь те, кто хотел покончить жизнь самоубийством? Но она ведь не хотела! Она просто выпила снотворного. Ну, промахнулась ― таблетки-то маленькие! Надо сказать об этом, и ее выпустят. Она скажет, но вначале надо найти туалет…

В грязном, замызганном туалете стояла жуткая вонь и, конечно, не имелось ни бумаги, ни полотенца. Ополоснув лицо над заплеванной раковиной, Вика посмотрела в треснутое зеркало и не узнала себя: спутанные волосы сосульками, лицо зеленое, под глазами фиолетовые круги. Кошмар…

Покинув туалет, она отправилась осваивать территорию. Палата казалась странной, она состояла из трех отделений, но двери между ними отсутствовали. Сестринский пост располагался в среднем отделении, где лежало несколько пожилых женщин.

Вика вежливо поздоровалась с медсестрой, та буркнула в ответ что-то, не отрываясь от записей, которые вела в толстом журнале.

– Простите, вы не скажете, когда я могу поговорить с врачом?

– Завтра, ― бросила сестра.

– А вы не подскажете, сколько сейчас времени?

– У меня часов нет.

Вика растерялась.

– А как же вы лекарства раздаете, их ведь по часам надо…

Медсестра наконец-то оторвалась от своего занятия и подняла на нее глаза.

– Грамотная, да? А чего ж ты, такая умная, в дурдоме оказалась?

– Я случайно… Я хотела снотворного выпить, показалось, что мало…

– И выпила двадцать таблеток бензотала, ― докончила в рифму медсестра, презрительно усмехаясь.

– Нет-нет, там было меньше, кажется, двенадцать… ― принялась оправдываться Вика.

– С доктором объясняться будешь, завтра.

Сестра опять уткнулась в свой журнал, а Вика побрела дальше, посмотреть на третье отделение палаты.

– Куда? Там мужское! ― рявкнула вслед медсестра, впрочем, довольно равнодушно.

Но Виктория уже успела выхватить взглядом обросшего седой щетиной улыбающегося беззубого старика, который расхаживал по палате в одной казенной рубашке. Рубаха не доставала до бедер, ниже нее были дряблые стариковские ноги и…

Она зажмурилась, поторопилась отвернуться и, поспешила в свое отделение. Правда быстро не получилось.

«Как же я ослабла. Поесть бы…»

Но тут из туалета потянуло табачным дымом, и она поняла, что больше всего хочет курить.

В тамбуре возле раковины стояли все три девушки из ее палаты и курили длинные коричневые сигареты. «More», сразу узнала Вика. Недешевое курево. Раньше она покупала блоки «More» в дьюти-фри, потом перешла на более мягкие «Vogue».

Наплевав на стеснительность, она спросила в пространство:

– Простите, у вас не найдется покурить?

Девицы-подростки, восторженно глотавшие дорогой дым, переглянулись. Красавица, не посмотрев на Вику, молча достала пачку и ухоженным наманикюренным пальчиком выщелкнула сигарету, протянула и зажигалку.

«Типсы, ― невольно отметила Вика, ― от природы таких ногтей не бывает».

Она прикурила, вернула зажигалку, сказала спасибо.

Красотка едва кивнула. Весь ее вид совершенно не вязался со омерзительной уборной дурдома.

Она была необыкновенно красива, и было понятно, что такая красота стоит недешево. Девушка явно стриглась и красилась в дорогом салоне. Темно-коричневые, до лопаток, волосы отливали в красное. Матовое лицо с оливкового цвета загаром выглядело идеальным даже без следа косметики. Брови ― безупречной формы, похоже, умелый визажист лишь немного их подправил. Карие миндалевидные глаза кажутся подведенными, настолько густые и длинные у девушки ресницы. Носик с тонкими чувствительными ноздрями слегка вздернут, выпуклые губы под ними красиво очерчены, подбородок совершенной формы. Фигурой бог тоже не обидел, хотя рост не для подиума, зато все очень соразмерно: и ширина привычно развернутых плеч, и угадывающаяся под коротким халатиком грудь, и бедра, и ноги в изящных ярко-красных тапочках на каблучке. На девушке был халатик и комбинация из натурального шелка. У Вики имелась парочка подобных дорогих комплектов, но обычно она предпочитала длинные трикотажные футболки и махровые халаты, и сейчас была именно в таком. Красавица выглядела очень грустной. Угостив подруг по несчастью сигаретами, она больше не обращала на них внимания.

Две шалавы, на вид старшеклассницы, смотрелись истасканными рядом с этой совершенной красотой. У обеих нечистые прыщавые лица, брови неровно выщипаны «в ниточку», в ушах на двоих не меньше пятнадцати дешевых сережек. Обе низкорослые и коротконогие. У той, что чуть повыше, волосы ядовито-лилового цвета, у второй сальные отросшие темные корни, а концы ― где выжженные до белизны, где желтые как подсолнух.

Раньше Вика считала, что молодость всегда выиграет против ухоженности, но сейчас подумала иначе. Эти глупышки всеми силами стараются выделиться, быть непохожими на других, и только вредят своей внешности.

Она искоса посмотрела на собственное отражение в грязном зеркале ― жалкое зрелище, но все же не такое отталкивающее, как у этих маленьких дурочек.