Карина Хейл - Игра (ЛП)

Не то чтобы мы даже разговаривали друг с другом, и не то чтобы он знал, что находится со мной в моем частном мирке. Просто так приятно сидеть с ним рядом и наслаждаться его присутствием, чувствовать его тепло, вдыхать аромат его кожи. Нахождение в тени этого зверя действует странным образом успокаивающе. Он волнует мое сердце и успокаивает нервы, и я не могу не думать о том, что Брэм прав. И я думаю, что для него это плохо. Действительно очень плохо. Я чертова влюбленная кошечка. И я начинаю думать, что не только на физическом уровне. Я совершенно не знаю этого парня – и кажется, никто не знает – но я чувствую, как меня тянет к нему, будто наша кровь сделана из магнитов, тянущихся друг к другу.

Грустная часть же состоит в том, что все эти сумасшедшие чувства лишь у меня в голове. И вероятно там они и собираются остаться.

Когда вечер продолжается, и Лаклан уходит домой, я чувствую себя потерянной. Не думаю, что когда-либо грустила из-за парня, но стоит этому шотландцу уйти, и я сразу же начинаю скучать по нему. Может, я просто скучаю по взглядам на эти губы, когда я задаюсь вопросом, каково бы было зажать их между зубами, каково будет ощущать их напротив моих губ. Может быть, я скучаю по разглядыванию его татуировок, придумывая для них истории в своей голове – лев на его предплечье символизирует гордость, крест на бицепсе в память о времени, когда он работал как монах-траппист, варя крепкое пиво в Альпах (я не знаю, может это и правда) (прим. пер. католический монашеский орден, основанный в 1664 г. Монахи некоторых северных монастырей зарабатывали на жизнь изготовлением ликёров, а в Бельгии — известного траппистского пива). Может, я скучаю по борьбе с желанием пробежаться пальцами по его бороде, носу, прикоснуться к каждому бледному шраму на его лице

Или может, я просто скучаю по односторонней игре в кошки мышки, в которую он даже не знает, что играет. Эти острые ощущения от погони, то, как каждая маленькая улыбка, которую он мне дарит, каждое произнесенное слово, сама по себе победа. Это словно вызов для меня, попробуй и выиграй. И если есть что-то, что я недавно узнала, так это то, что мне нравится, когда мне бросают вызов.

Когда позже в ту ночь я лежу в постели и смотрю на уличные фонари, я понимаю, что в первый раз моя кровать ощущается пустой. Будто кого-то не хватает. И не того, кто уходит в середине ночи или утром следующего дня. А того, кто остается.

Правда расползается, словно пятно нефти.

Я Кайла Мур, и я одинокая, очень одинокая девушка.

***

Когда в понедельник утром я иду в офис, нет никаких сомнений, что в моей походке чувствуется легкость, я практически парю. Даже если моя статья не выйдет до пятницы, я чувствую себя хорошо. Даже фантастически. Вот оно . Моя новая жизнь. Я отбросила все грустные мысли уик-энда и сосредоточилась на позитиве. После того, как статья выйдет, она поможет (надеюсь) не только Брэму и Лаклану, но и скажет миру: Эй, придурки! Вы все, кто во мне сомневался! Посмотрите на меня! Посмотрите, что я с собой сделала.

Но когда по пути на обед я иду мимо Нила, он выглядит так, будто несет дурные вести.

— Кайла, — говорит он, потянув меня в сторону. — Мне надо с тобой поговорить.

Я никогда не видела, чтоб он был так серьезен.

— Что? — спрашиваю я, заламывая руки. — Все в порядке?

— Более или менее, — говорит он. Он минуту рассматривает свои ногти, потом смотрит на меня и вздыхает, прося взглядом прощения. — В статье будут изменения.

Я выпрямляюсь.

— Какие изменения?

— Она в печати, не переживай, — быстро говорит он. — Просто там, ну, сладкие щечки, Джо не выпустит ее под твоим именем. Он указал в качестве автора меня

— Что?! — вскрикиваю я, достаточно громко, чтоб на нас стали смотреть.

— Извини! — резко шепчет он. — Я не хотел этого, но Джо сказал, что тебя никто не знает. Но хорошая новость в том, что он её напечатает. Ура. — Он делает небольшой, отчаянный прыжок от радости. — Правильно?

Не могу с ним даже разговаривать. Я отталкиваю его, разворачиваюсь и марширую к офису Джо. Слышу, как Нил орет позади меня.

— Не делай этого, оно того не стоит! — Но пошел он. Это моя статья. Мой шанс. И это того стоит.

Дверь Джо закрыта, так что я быстро стучу, пытаясь сделать глубокий вдох, пытаясь усмирить свой гнев, который выходит из под контроля.

— В чем дело? — отрывисто спрашивает он по ту сторону двери.

Я открываю дверь и вхожу, громко закрывая за собой дверь. Он удивленно смотрит, затем наклоняет голову и качает.

— Да, это я, — с горечью говорю я. — Ты знаешь, почему я здесь.

Он смотрит вниз на свои бумаги. Всегда смотрит на свои чертовы бумаги. Используй чертов компьютер как все остальные.

— Насколько я знаю, тебе следует разговаривать с проклятым редактором с немного большим уважением, — резко говорит он. На прошлой неделе я получила сполна грубости от Лаклана, так что этим меня не напугать.

— Ты не пропустил мое имя под статьей! — говорю я, размахивая руками. — Это я написала. Это несправедливо. Это как…это как…

— Это бизнес, — со вздохом говорит он, сжимая пальцами переносицу. — Статья хороша, ты должна гордиться. И это поможет обратить внимания на ту чертову благотворительную инициативу, как ты и хотела. Но если там будет имя кого-то, кто работает в рекламе, это не сработает. Весь уровень доверия уйдет.

— Тогда…тогда позволь мне работать здесь . Ты сказал, я могу писать. Сказал, что я хороша. Так возьми меня в штат.

Он качает головой.

— Кайла, ты хороша в том, что ты делаешь. Журнал не может существовать без рекламы. Пусть авторы занимаются своим делом. Они уже много лет его делают. Ты же написала одну, — он тычет пальцем в воздух, — статью.

— Тогда позволь сохранить мое имя в статье, и позволь мне написать другие, — умоляю я. — Дай мне снова попробовать свои силы. Я могу доказать, что способна на это. Я могу делать больше, чем просто заниматься гребаной рекламой!

Его огромные, волосатые ноздри раздуваются от моих слов. Он терпеливо складывает руки перед собой.

— Послушай. Ты ведь изначально не собиралась писать. Просто цени этот опыт и гордись тем, что он был достаточно хорош, чтобы попасть в печать. Хотя уверен, Нил как следует поработал над ней. Если ты посмотришь с этой стороны, уверен, он, так же как и ты заслуживает, чтобы там стояло его имя. — Он откашливается и начинает рыться в хаосе из бумажных стаканчиков и стикеров на столе. — Теперь, если ты меня извинишь, я вернусь к работе и сделаю вид, что ты не вломилась сюда в этой отвратительной, наглой манере, и ты можешь вернуться к тому, что ты обычно делаешь. Поняла?

Я сжимаю губы, пока не становится больно. Мне так хочется заорать, завизжать, бросить в него что-нибудь. Но это мне не поможет. Я ненавижу, ненавижу, ненавижу признавать поражение, но это оно – полное фиаско.