Ольга Егорова - Научи меня любить

— Возможно. Но это не имеет никакого значения. И не смотри на меня такими печальными глазами, мама! У меня все замечательно. У меня, между прочим, сегодня свидание, с очаровательным молодым человеком.

— Вот как? — почти равнодушно ответила Римма Михайловна. — И именно поэтому у тебя такой вид, словно ты сейчас расплачешься, да?

— Я не расплачусь! — упрямо отмахнулась Ирина, почувствовав внезапно, как подкатил к горлу ком, как сдавило в груди, как уже начали опускать вниз уголки губ… С трудом сдержалась, взяла себя в руки и снова повторила: — Не расплачусь.

Поднялась с дивана, вышла из комнаты, рассеяно остановилась в прихожей, с трудом пытаясь сообразить, что ей, собственно, нужно делать. «Ах да, у меня же свидание. Мне нужно собраться, привести себя в порядок, принять душ, платье выбрать для ресторана. Да, конечно…»

Переодевшись у себя в комнате, она проскользнула в ванную мимо матери, которая так и продолжала сидеть все на том же краешке дивана, о чем-то глубоко задумавшись.

Привычные действия Ирина совершала механически, чувствуя, что для нее абсолютно не важно, как она будет выглядеть. Будут ли уложены волосы, будет ли соответствовать помада цвету одежды и каким он, собственно, будет, цвет ее одежды. Она понимала, что вообще не хочет никуда идти. Не нужно ей это свидание, этот ужин в ресторане. Стало жаль Игоря, который так обрадовался ее согласию. Но еще больше стало вдруг жаль себя. Жизнь показалась окончательно не сложившейся, а все вокруг — абсолютно бессмысленным, ненужным, никчемным.

Замотав голову полотенцем, она вышла из ванной. Прошла на кухню, опустилась на табуретку и стала смотреть в окно, почти не замечая того, что видит. Просто сидела и смотрела в одну точку, как и в течение почти всего рабочего дня. И снова раздумывала, пыталась понять, отчего так несправедлива бывает порой судьба. Зачем, для чего она вообще встретила этого человека, зачем она узнала о том, что он ей так необходим, если им было суждено сразу же расстаться? Ведь жила себе спокойно раньше и не знала. Понятия не имела о том, что, оказывается, есть он на свете, ходит по земле, пишет свою музыку. Целых двадцать восемь лет жила и не знала о том, что он ей так нужен. Что без него она, оказывается, и не жила… Теперь узнала. Зачем?!

В этот момент зазвонил телефон.

Она даже вздрогнула, услышав этот звонок, сразу догадавшись, что это Андрей. «Боже мой, нет. Я не готова еще к этому разговору. Не сегодня, по крайней мере, не сейчас. Сейчас я просто не знаю, что ему сказать. Если сейчас — мы просто снова поругаемся, банально поругаемся — и все!»

— Мама! — крикнула она. — Мама, возьми, пожалуйста, трубку, и скажи, что меня нет дома! Пожалуйста, прошу тебя!

Римма Михайловна торопливо подошла к телефону, бросила на Ирину укоризненный взгляд и сняла трубку. Сказала «алло» и почему-то замолчала, глядя на дочь с возрастающим недоумением.

— Что там? — нетерпеливо прошептала Ирина, почувствовав, что происходит что-то непонятное.

— Не знаю, — приглушенным голосом проговорила мать, отодвинув в строну трубку.

— Ну кто там? Кто?

Римма Михайловна протянула трубку Ирине и, пожав плечами, ответила:

— Эдит Пиаф, кажется…

— Что?!

Ирина выхватила телефон из рук матери. В висках стучало: не может быть.

Этого просто не может быть. Он не знает ее номера телефона. Он, кроме имени ее, совсем ничего о ней не знает…

— «Non, rien de rien», — донеслись из трубки приглушенные звуки. «non, je ne regrette rien»…

И она вдруг поверила. Она ухватилась за мысль, что в жизни иногда случаются чудеса. Редко, но все же случаются. Тогда почему бы не поверить в чудо? Тем более, когда этого так хочется, когда так отчаянно просит душа?

Закрыв глаза, она вслушивалась в звуки и чувствовала, как они проникают в нее — туда, где притихла и затаилась надежда на счастье. Как она оживает, эта надежда, как начинает расти потихоньку, расправлять свои крылья, как тесно уже становится ей в груди…

Музыка стала чуть тише. А потом она услышала голос:

— Ирина, я тебя люблю.

Это был голос Андрея.

Опять застучало, отказываясь поверить, сердце. И снова она подумала: этого не может быть. Ведь уже почти случилось, почти произошло. Ведь было рядом, так близко — счастье…

— Ирина, ты меня слышишь?

Она не могла выдавить из себя ни слова. На глазах выступили и покатились вниз неторопливыми ручейками так долго сдерживаемые слезы. Это было слишком жестоко, слишком несправедливо. Почти невыносимо, если, конечно есть он — этот предел того, чего душа человека способна вынести.

— Ирина!

— Да, — ответила она, не узнавая своего голоса. Видимо, не узнал его и Андрей.

— Это ты?

— Это я.

— Послушай, мне нужно тебе сказать очень многое. Очень, очень многое…

— Откуда у тебя эта кассета? — перебила она его почти грубо.

Почувствовала эту грубость, но сразу ее себе простила, потому что, и в самом деле — он не должен был с ней так поступать. Эта музыка в телефонной трубке теперь казалась ей самой изощренной жестокостью, на которую, наверное, не каждый оказался бы способен. Она и не вспомнила, не подумала о том, что Андрей, вообще-то, не мог предположить, что эта самая музыка со вчерашнего вечера стала для нее частицей несбывшегося счастья…

— Это не кассета. Это диск…

«Это не кассета. Это диск», — эхом прозвучал в сознании другой далекий голос…

— … я купил его совсем недавно. Для тебя. Для нас с тобой.

Она вдруг поняла, что ей слишком тяжело слушать теперь эту музыку. Захотелось даже заткнуть уши, или оборвать связь, чтобы это наваждение наконец закончилось.

— Послушай, Андрей, выключи проигрыватель. Ты же знаешь, я не могу слушать музыку и разговаривать одновременно. Выключи, прошу тебя.

Он послушно нажал на невидимую кнопку — музыка наконец оборвалась. И от этого тоже стало больно… Но боль длилась только несколько секунд. Потом Ирина почувствовала, что теперь ей на самом деле стало немного легче.

— И еще, я хотел сказать тебе что-то очень важное. Я долго думал о нас, о наших с тобой отношениях. И я понял, чего нам на самом деле не хватает…

«Любви», — промелькнуло у нее в голове, на лице появилась горькая усмешка. И вслед за этим она неожиданно услышала:

— Нам не хватает ребенка. Не хватает настоящей, нормальной семьи…

— Что?!

— В общем, я решил, что нам нужно пожениться. То есть, я делаю тебе предложение. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, Ирка. Вот так.

— Андрей…

— Молчи, — он перебил ее. Впрочем, она и так не смогла бы ничего больше сказать, потому что просто не знала — как ей на все это реагировать. — Молчи, прошу тебя. Не нужно ничего говорить сейчас, по телефону. Я приеду к тебе, и тогда мы все скажем друг другу.