Эмма Скотт - Дотянуться до звёзд [litres]

– Это ерунда.

– Это не ерунда, – проговорила я срывающимся голосом.

– Не плачь. Это мелочь.

– Для меня, – ответила я, вытирая глаза рукавом пижамы, – это очень важно.

Повисло короткое молчание.

– Ладно… – Я сжала губы. – Думаю, это все, что я хотела тебе сказать.

В трубке раздались какие-то приглушенные голоса и шарканье, потом Коннор сказал:

– Отем, можешь подождать секунду? Просто дай мне одну секунду.

– О, конечно.

Опять какая-то возня, мне показалось, что кто-то выругался, потом Коннор снова заговорил, его голос звучал приглушенно и хрипло:

– Привет. Извини. Я просто… собирался с мыслями. Длинный выдался день.

– Ты что, простудился?

– Х-м-м?

– Твой голос звучит как-то хрипло.

– Ага, в горле немного першит. – Он покашлял. – Просто с ума схожу. И приходится говорить тише, Уэс спит.

– Ой, я совсем забыла, у него же сегодня утром были соревнования, – спохватилась я. – Как он выступил?

– Не важно. Упал и повалил барьер.

Я резко выпрямилась.

– Да ты что? Он в порядке?

– Пара синяков и ссадин, но жить будет. Думаю, больше всего пострадала его гордость.

Я тихо рассмеялась и снова расслабилась.

– Значит, твой отец в порядке? – спросил он.

– Завтра у него из горла вынут дыхательную трубку, и это хорошо. Это значит, что он идет на поправку. Боже мой, он выглядит таким слабым и хрупким.

– Ты же рядом с ним. Уверен, для него это очень важно. Он быстро встанет на ноги.

– Думаешь?

– Ради тебя стоит встать с кровати, Отем.

– Так мило, что ты это говоришь. – Я хлюпнула носом, усмехнулась и вытерла глаза. – Все-таки ты умеешь говорить приятные вещи. Иногда.

– Но недостаточно часто?

Я улыбнулась и погладила пальцем телефон.

– Что ж…

– Я многое могу сказать, только каждый раз подолгу думаю, какими словами лучше выразить свои мысли.

– Твои мысли стоят ожидания. И стоят того, чтобы лечь в постель.

Голос Коннора еще больше охрип.

– Ах, если бы.

– Хм-м-м?

– Ничего. Просто я по тебе скучаю.

– Я тоже, но… – Я тяжело сглотнула. – В смысле, я не уверена, подходящее ли время, чтобы это говорить…

– Ты можешь сказать мне все.

– После того как мы провели ночь вместе, мы не разговаривали, и это причинило мне боль.

– Я знаю. – Он вздохнул. – Прости, Отем.

– Забавно, но когда мы с тобой разговариваем по телефону или обмениваемся сообщениями, я чувствую, что мы с тобой очень близки. Вообще-то, я чувствую себя намного ближе к тебе, чем когда мы рядом.

– Знаю.

– Ты говорил, что часто не знаешь, что сказать, но…

– Я всегда знаю, что сказать, – проговорил он. – Всегда. Я просто не могу этого произнести. Когда я с тобой, я словно пьяный. Я пьянею от тебя, а потом я… не знаю. Мне приходится делать шаг назад. И только холодный душ реальности приводит меня в чувство.

– Ты сейчас так красиво говоришь, – тихо сказала я. – Но мне страшно.

– Знаю. И мне тоже страшно.

– Правда?

– Конечно. Я боюсь, что это счастье закончится. Боюсь ранить тебя. Не хочу причинить тебе боль. Я просто хочу, чтобы ты была счастлива, Отем. Только и всего. Конец истории.

Мое сердце затрепетало, дыхание участилось.

– Я тоже не хочу причинить тебе боль или просить больше того, что ты можешь дать, но мне хочется, чтобы ты чаще показывал эту часть своей души миру. Я понимаю, родители сильно на тебя давят.

– Ага, – пробормотал Коннор. – Давят.

Я не сумела подавить зевок.

– Тебе стоит поспать, – тут же сказал Коннор.

– Я совершенно потеряла чувство времени. Как будто мама позвонила мне много лет назад, – призналась я. – Спасибо тебе еще раз. И передай мою благодарность Уэстону.

– За что?

– За то, что был со мной в пекарне, за то, что позаботился обо мне, когда я была в панике.

– У него случаются приступы доброты.

Я закрыла глаза, вспоминая недавний сон. Во сне я закрыла глаза и целовалась с Коннором, а когда открыла, на месте Коннора уже был Уэстон.

«Той ночью они оба мне помогли. Они оба важны для меня, но по-разному».

– Коннор?

Он кашлянул, его голос стал еще более хриплым.

– Да?

– Если прогнозы врачей верны и моему папе станет лучше, я сразу вернусь в Бостон. И, если твое приглашение еще в силе, я бы хотела прийти в дом твоих родителей на День благодарения.

– Правда?

– Если ты по-прежнему этого хочешь.

– Это самое важное… для меня. Ты уверена?

– Я никогда не провожу День благодарения на ферме, потому что могу позволить себе только один перелет, и тут Рождество выигрывает.

– Я могу помочь с любым перелетом, Отем.

– Знаю. Но с самым важным ты уже помог. – Я откинулась на спинку качелей. – Жду не дождусь, когда увижу тебя снова.

– Я тоже. Я всегда рядом, если понадоблюсь тебе.

– Это все, что мне нужно.

У меня из глаз снова потекли слезы.

– Не плачь, – нежно прошептал он. – Все будет хорошо.

– Откуда ты знаешь, что я плачу?

Я услышала, как он длинно, медленно выдохнул, словно колебался.

– Я начинаю тебя запоминать, – сказал он. – Не просто твои слова, а то, как ты говоришь. Молчание между словами. Звук, который ты издаешь, задумавшись. Тишину, возникающую, когда ты пытаешься сдержаться.

Я прижала пальцы к губам и напряженно слушала, впитывая каждое слово сердцем.

– Я знаю, что ты плачешь, потому что слышу тебя, – продолжал он. – Я не могу тебя обнять, но очень хочу. Очень сильно.

– Я тоже. Мне нужно ощутить твое прикосновение. – Я плотнее прижала телефон к уху, крепче сжала его пальцами.

– Я не могу обнять тебя и быть рядом с тобой, но я тебя слышу. И я передумал; если тебе нужно поплакать, плачь. Я слушаю. Я приму от тебя все, что нужно. Все, что угодно. Я рядом. Ты можешь все мне отдать. Я могу это принять, я хочу это сделать.

Его слова разбудили что-то скрытое глубоко в моей душе. Я думала, что просто немного поплачу от усталости, но теперь разрыдалась, и слезы капали на телефон одна за другой. Я плакала из страха за отца, потому что ферма с трудом сводила концы с концами. Плакала из чувства благодарности за то, что попала домой, и от желания немедленно оказаться рядом с этим человеком, который сейчас находился в сотнях миль от меня.

Выплакавшись, я сдавленно проговорила:

– Спасибо.

– Постарайся поспать, – хрипло прошептал он. – А если не сможешь уснуть, звони мне. Я буду бодрствовать вместе с тобой.

– Хорошо.

Пауза.

– Отем?

– Я вешаю трубку.

– Хорошо.

Снова молчание, а потом мы разом рассмеялись.

– На этот раз действительно кладу трубку. Спокойной ночи, Коннор.

Снова пауза, а потом:

– Спокойной ночи, Отем.

Уэстон

Я отнял от уха телефон и уставился на него, потрясенный тем, что только что сделал. Что я сделал для нее. Потрясенный правдой, излившейся из моего сердца, и эмоциями, передавшимися от Отем мне.