Мери Каммингс - Спецзадание для истинной леди

— Не заметила и оплевала агента ФБР, машинально приделала мне рога — кто следующий?

Дались ему эти рога… А все остальное его не интересует? И хвост, и козлиные ноги, и… Она покраснела, вспомнив прочие подробности рисунка. Джек — как всегда, бесчувственный и невнимательный — не заметил ее смущения и осведомился:

— Доела? Ну, тогда пошли спать.

По дороге к их комнате Глэдис еще раз тщательно продумала, как вести себя, если Джек, несмотря на все его обещания, все-таки начнет к ней приставать. Во-первых, быть холодной, как лед, и обдать его праведным негодованием. Насиловать ее он не полезет, а если посмеет — она тут же нажмет кнопку на их штучке, пусть потом оправдывается. И, кроме того, если он скажет хоть слово, можно будет завтра накляузничать Финку и Симпсону, пригрозить уходом и потребовать в компенсацию морального ущерба тот самый присмотренный меховой жакет.

Добравшись до комнаты отдыха, она сняла пиджак — еще помнет! — и села на кровать, готовая дать отпор насильнику. Но Джек, как ни странно, не проявлял ни малейшего намерения вести себя по отношению к ней непорядочно. Уселся за стол и занялся какими-то неинтересными делами. Даже обидно!

Нарочито медленно расчесывая свои длинные вьющиеся иссиня-черные волосы — ему они всегда так нравились! — Глэдис искоса поглядывала на него.

Ноль внимания! Пялится себе в ежедневник и жует зубочистку! Это следовало немедленно исправить, и Глэдис капризным голосом потребовала принести второе одеяло — неприлично спать под одним, они ведь теперь совершенно посторонние люди. Джек хмыкнул и принес требуемое из соседней комнаты.

Неподобающих мыслей ее выступление у него не вызвало…

В ванной, похвалив себя за предусмотрительность, Глэдис приняла противозачаточную таблетку — а вдруг Джек все-таки начнет домогаться ее?! В последнее время она бросила их принимать — было незачем. Те два коротких романа, которые случились у нее с тех пор, как она рассталась с Джеком, закончились, не успев начаться — неделя, не больше. Почему-то в постели с этими козлами она все время представляла себе его — очевидно, по ассоциации — и сравнивала. Убедившись, что Джек — увы! — был лучше, она месяца три назад расплевалась с последним из ухажеров и с тех пор влачила унылое, одинокое и безгрешное существование.

Выйдя из ванной, чистая, свежая и благоухающая, прикрытая только небольшим полотенцем, Глэдис проследовала к чемодану и отыскала там свою лучшую ночнушку — новую, светло-лиловую, с глубоким вырезом и кружавчиками. При этом полотенце случайно упало. Джек тут же встал и начал неторопливо раздеваться.

— Ты что?! — возмущенно выпрямилась Глэдис, не спеша подобрать полотенце. — Чего это ты раздеваешься?! Ты же обещал!

— Я не обещал лезть в душ в костюме, — невозмутимо объяснил он.

Она наконец вспомнила про ночнушку, зажатую в руке, напялила ее и залезла под одеяло — в комнате было прохладно. Джек, не оборачиваясь, погасил свет и ушел в ванную.

А волосы на груди у него все так же завиваются в смешные колечки… И цветом точь-в-точь как тот меховой жакет… Впрочем, оно и понятно — козел есть козел, неважно, горный или нет.

Дожидаясь его, Глэдис почти заснула, но, услышав скрип двери, напряглась и приготовилась к обороне… Обороняться не потребовалось — Джек просто сбросил полотенце, намотанное на талию, и плюхнулся в постель — так быстро, что Глэдис даже не успела ничего рассмотреть. Повернулся к ней спиной, буркнул: — «Спокойной ночи!» — и больше не шевелился.

И это все? Он что, и не попытается?! Как же так — она ведь уже приготовилась дать ему отпор! И даже сочинила речь, полную праведного гнева! А этот мерзкий похотливый бабник вовсе не страдает от вожделения… Почему это, интересно? Может, заболел? А на вид такой же здоровый, как раньше…

Ну чего он лежит, как колода?! Глэдис осторожно вытянула ногу и, как бы невзначай, коснулась пальцами ноги Джека. Опять никакой реакции! Она придвинулась чуть ближе… еще ближе…

— Ты опять за свое? Мы же договорились — никаких сексуальных домогательств. Спокойной ночи!

Она шарахнулась и возмущенно отодвинулась на дальний край кровати, чуть не упав. Бесчувственный болван! А она уже почти согласилась! Глэдис даже всхлипнула от обиды и возмущения.

Джек зашевелился и пробурчал:

— Ну чего ты там куксишься? Ладно уж, иди сюда.

Глэдис обернулась — он лежал лицом к ней, слегка приподняв край своего одеяла. Она даже не успела сообразить, что делает — юркнула туда и прижалась к его горячему телу, уткнувшись носом ему в шею. Он приподнял ее лицо и негромко спросил:

— Ну, что теперь? Довольна? — вздохнул и поцеловал ее, как всегда — не торопясь, но со знанием дела.

Ее тело плавилось под его медленными, умелыми и горячими руками. Все тот же Джек — огромный, неторопливый и нежный. Никакой фантазии, никаких экспериментов, всегда одинаково — и с одинаковым результатом. Долгий, медленный и сладкий оргазм — бесконечный, какого не могло быть ни с кем, кроме него. Как полет во сне, все выше и выше, в лучах ласкового теплого солнца…

Вернувшись на землю, Глэдис почувствовала, что он все еще лежит на ней — и это было так тепло и приятно! Джек весил вдвое больше нее, но всегда умел делать как-то так, что ей под ним не было тяжело — уютно, как под толстым одеялом. При свете слабого ночника она видела его лицо — серьезное, без обычной иронической ухмылки.

Сейчас, по мнению Глэдис, ему было самое время осыпать ее лицо жгучими поцелуями и начать каяться в грехах, заверяя ее в том, что лучше нее никого на свете нет и не будет и что он еще никогда не был так счастлив.

Вместо этого Джек проявил свою обычную толстокожесть и нечуткость. Посмотрев на Глэдис несколько мгновений, он осторожно приподнялся, перевалился на спину рядом с ней и спросил непонятно-злым тоном:

— Ну какого черта, в самом деле, ты сбежала тогда? Нам же так хорошо вместе было!..

Глэдис уже собиралась возмутиться столь лицемерным вопросом — он же прекрасно знал, в чем провинился, она сама ему написала! — но неожиданно для себя залилась слезами, вспоминая тот день — самый черный день в ее жизни…

С утра ничто не предвещало катастрофы. Глэдис приехала домой в самом радужном настроении. Ей обещали новый заказ: праздничное украшение торгового зала и витрин большого супермаркета — приближалось Рождество.

Кроме того, по дороге домой она на радостях заскочила в универмаг и удачно купила на распродаже три пары колготок по цене двух.

Усевшись перед телевизором с чашечкой кофе, она стала мечтать, как похвастается Джеку своим успехом, когда вдруг зазвонил телефон. Не подозревая беды, она сняла трубку.

Женский голос — на редкость противный и ехидный — осведомился, не является ли Глэдис женой некоего Джека Четтерсона. Услышав утвердительный ответ, женщина сообщила: