Марина Суржевская - Двериндариум. Живое

Ржавчина вырос и возмужал. Его тело стало сильным и по-звериному быстрым. Рельеф мышц, линии и впадины притягивали взгляд, узор шрамов лишь добавлял притягательности. Он выглядел опасным.

– Как ты себя чувствуешь?

– Ты снова человек, – сказала я, игнорируя вопрос.

– Да. Пришлось тебя укусить. Твоя кровь возвращает утраченное, но потом Мертвомир берет свое. – Он несколько смущенно пожал плечами. И показал полоски ткани на руках. – Это помогает. Немного.

Он постоял, нахмурившись. Сел на край моей кровати и потянулся ко мне.

Я отодвинулась подальше.

– Я тебе не враг! – с обидой вскинулся Ржавчина.

– Но и не друг, – хмуро отбила я. – Уже нет.

– Ты ошибаешься! Вивьен, я лишь хотел вернуться! Хотел, чтобы мы снова были вместе!

– Только забыл сказать, что я должна выпустить не только тебя, но и легион чудовищ, желающих уничтожить всех на своем пути! – заорала я. И задохнулась, ребра снова заныли. Ржавчина качнулся ко мне, я отодвинулась еще дальше.

– Это справедливость…

– Брехня! Вот что это! – закричала я, отбросив необходимость подбирать слова. Потерла сухие глаза. – Брехня и месть! О которой ты не сказал мне ни слова!

– Ты тоже о многом промолчала, не так ли? – рявкнул он.

Я облизала губы. Обсуждать с ним Кристиана я не буду. Просто не могу!

– Месть? – он сжал кулаки. – Думаешь, мы должны были просто улыбнуться и все простить? Забыть эти годы? Забыть, что с нами сделали? Ну уж нет! Мне еще повезло, я стал эфримом. А представь чувства тех, кто превратился в нечто склизкое, ползучее, не имеющее конечностей! Представь, если однажды ты проснешься и поймешь, что твои кишки отныне могут принять только вонючую гниющую падаль? Ты хоть представляешь, что значит быть заключённым в теле отвратительного чудовища?! Порой мне хотелось содрать свою шкуру, вывернуться наизнанку, лишь бы только снова вернуть себя! Ощутить свою кожу, руки, лицо! Ты говоришь – месть? Нет, мелкая. Справедливость! Самая что ни на есть справедливость!

– Но большинство февров даже не знали о том, что с вами сделали! – закричала я.

– А нам насрать! – рявкнул в ответ Ржавчина. – Черные мундиры – наши враги! Все!

– Они не заслужили смерти!

– А я заслужил? – он встал коленями на кровать, сжал в ладонях мое лицо. – Посмотри мне в глаза и скажи, что я заслужил гребаную смерть, Вивьен! Что я должен был сдохнуть ради процветания Империи! Ну? Я и все мы! Мор, Хромоножка, Лисий Нос! Скажи!

Я задохнулась от его ярости.

И промолчала. Это Верховный мог утешать Совет словами о меньшем зле. А мы знаем, что кто-то всегда умирает. Если не ты, то тебя – несложная арифметика.

Некоторое время мы лишь сверлили друг друга злыми взглядами. И я отступила.

– Мне нужны ответы, – пробормотала, насупившись. – Как ты попал в Двериндариум?

– Как и все приютские, – процедил он. – В железном фургоне без окон.

– Но ты знал, что с тобой сделают?

– Я не знал способ.

– Но знал остальное! Эфрим, который спас твою жизнь в детстве, кто он такой? Он ведь потребовал взамен именно это, не так ли? Стать чудовищем, согласиться на условия февров. Выжить. Выполнять требования и ждать. А потом захватить Двериндариум. Изнутри! Это был единственный способ, ведь подобраться снаружи просто невозможно! Значит… Значит, он знал и обо мне?

Я нахмурилась, пытаясь сложить кусочки расползающейся правды.

– Но как… Ты верил, что я смогу открыть для вас Дверь. Почему?

Он склонил голову, глядя на меня. Резко встал.

– Твой Дар возвращает утраченное. Благодаря твоему знаку мы смогли войти и дышать воздухом этого мира.

– Но не стали людьми?

– Для этого нужна твоя кровь, – буркнул Ржавчина.

– Уже были такие, как я? – осенила догадка.

– Давно. Но тогда тварей Мертвомира было слишком мало, они были слабы и глупы. За четыре года я сумел объединить почти всех и заставил себя слушаться. Я сумел то, что не смог… он.

– Он?

– Глава ордена ренегатов, Приор Истинной крови, – медленно произнес Ржавчина. – И… эфрим. Единственный эфрим, способный самостоятельно возвращаться в человека. Когда-то он тоже был в Мертвомире, он такой же, как я. Как все мы! Он знает, что с нами сделали.

– И это он велел отдать мне кольцо, ведь так?

– Замкнутый круг, – с трудом произнес парень. Его голос стал более низким и рычащим, порой Ржавчина задумывался, пытаясь подобрать слово. – Дары тоже подчиняются системе. Совпадения не случайны. Влияет предмет, материал, но и чувства человека. Ты очень хотела вернуть меня. А кольцо – это круг без конца и начала. Это… возвращение утраченного. Да, Великий Приор предполагал такую вероятность.

– Вот же хитрозадый гад, – подвела я итог, и Ржавчина насупился. Втянул воздух. И ухмыльнулся.

– Есть такое. Но он оказался прав.

– И теперь ты ждешь прибытия своего хозяина? – ехидно произнесла я, и парень снова помрачнел. – Чтобы вручить ему Двериндариум?

– Приор уже прислал своего советника.

– Вот как? И кто же он?

Но Ржавчина не ответил, лишь усмехнулся.

Я откинулась на подушки, напряженно размышляя. Ренегаты. Орден Крови. Проклятые. Вот, кто стоит за всем этим. Дворец в столице взорвали, чтобы основная часть гарнизона Двериндариума покинула остров.

Мне стоило догадаться…

А Ржавчина – один из них. И уже давно.

А я? Кто же теперь я?

Кристиан…

Имя укололо внутри, обожгло. И я отвернулась к окну, чтобы бывший друг не видел моего лица. Я верила, что Кристиан жив. Его тела не было возле Двери. Не было!

Но возможно, его просто утащили с собой чудовища. Разорвали на куски, не оставив ничего, что можно оплакать.

Я содрогнулась от ужаса, запрещая себе думать об этом. И вздрогнула, когда жесткие ладони сжали мои щеки, разворачивая к себе мое лицо.

– Всадить нож было мало, да? – рявкнул Ржавчина. – Что еще надо сделать, чтобы ты больше не думала о нем?

– Всадить нож и в мое сердце, – сказала я.

Провела рукой по ткани на его ноге, нащупала на бедре парня ножны. Конечно, даже в детстве у Ржавчины всегда была в кармане заточка!

Я тронула лезвие.

– Осмелишься?

Ржавчина втянул воздух возле моих губ. В его глазах плясало разрушительное пламя. На миг показалось, что да – осмелится.

Покрывало сползло, обнажая верх груди. Но я не стала его поправлять, с вызовом глядя в слишком родные глаза. И увидела, как резко расширились зрачки, как дернулось его горло.

– Уже не мелкая, да? – тяжело выдохнул он. Придвинулся ближе: – Меня не было слишком долго. Но я верил, что ты меня дождешься.

– Я ждала тебя! И искала!

– Только сейчас предпочла бы видеть на моем месте февра, ведь так?

– Ты жесток!

Я отвернулась и сжала дрожащие пальцы.

– Ты тоже жестока, Вивьен.

Ржавчина прижал ладонь к изголовью кровати, пристально глядя в мои глаза.