Вероника Мелан - Веста

Хватит.

Кей чувствовал себя деревянным. Он не хотел… Ничего этого не хотел. Но ведь не сбежишь, не свалишь ответственность на другого, не переложишь убийство любимой женщины на чужие плечи. От подобной формулировки хотелось хрипло и дико смеяться.

Они молчали очень долго – думавшие, что легко отпустят друг друга, потому что одиночки, а на деле жмущиеся друг к другу плотнее некуда.

– Скажи мне, что ты не врешь, – вдруг попросил хрипло и жестко, – скажи, что ты не дура, которая просто хочет суицида. Скажи, что вернешься туда, все исправишь, скажи, что твоя бабка не ошиблась!

Он не хотел убивать ее.

«Докажи, что не зря…»

– Ты ведь не наврала?

– Нет.

Веста дрожала.

– Ты вернешься домой?

– Я надеюсь…

– Ведь бабка не обманула? Она не сумасшедшая?

– Нет, Кей, нет…

Но никто из них ничего не знал точно. И он только теперь понял, что Веста плачет, – тихо глотает слезы, потому что ей страшно не меньше.

– Ты вернешься, – хрипло выдохнул он и обнял сам. Дурак, ему бы поддержать. – Ты вернешься, все будет хорошо. Я знаю.

Он мечтал в тот момент быть провидцем или оракулом. И еще, чтобы завтрашний день никогда не наступал.

(Hidden Citizens feat. Rånya – This Is Our Time)

Веста.

Тридцатое сентября.

Страх меня победил. Бывает: вокруг целый мир, а ты один. Всем этим людям, которые ходят по улицам, жить и жить, а мне вечером умирать. И, может, Кей прав – Варви ошиблась? Что, если набрала не ту дату? Что, если я вернусь не в «до», а снова в «после», и меня встретят кресты и горелые избы? Что, если меня обманули Информаторы, и способностей провидца во мне как не было, так и не появится?

«Я не узнаю, пока он не выстрелит».

Что, если по возвращению я ничего не вспомню? Просто проживу тот день, как в прошлый раз, убегу с горя в лес, а утром…

Я поддалась ему – чертовому перцу в крови. Именно таким я ощущала страх – жгучим, колющимся, бегущим по венам ядом. Меня скручивало от паники, бессилия, сомнений и отчаяния. Я больше не была Вестой, которая непостижимым образом держалась – я превратилась в неспособную управлять собственными чувствами размазню. И собрать себя воедино не помогала ни последняя «в этом сезоне» уборка дома, который завтра отойдет благотворительному фонду «Жизнь», ни доносящийся с улицы мирный шум, ни бессмысленная в этот момент мантра «все будет хорошо».

Будет. Если я вернусь в Катлан в правильный момент, если сохраню память, если на семьдесят два часа приобрету дар ясновидения, если всех спасу, если однажды смогу снова увидеть Кея…

«Если» – их миллион.

А я одна. И мне бесконечно страшно.

Много я бы отдала за то, чтобы не проживать судьбу, в которой мне потребовалось заказывать себе самой на сегодня убийцу.

(Unsecret – Till I See You Again (feat. The Powder Room))

– Вези меня.

То было единственным, о чем я попросила Кей Джея, который пришел в обед.

«Вези куда угодно, лишь бы по сторонам менялся пейзаж, лишь бы не этот душный дом, лишь бы не думать…»

Он понял.

Почуял, что мне лучше пребывать в состоянии «путешествие уже началось», а не удрученно сидеть и ждать финальной минуты. Так хотя бы казалось, что в багажнике лежат сумки, и мы движемся в далекий-далекий аэропорт, где мы нормально, как белые люди, попрощаемся, поцелуемся, поклянемся встретиться вновь.

Где-то у Кея приготовлен для меня пистолет.

Мне страшно об этом думать, а он не хотел из него стрелять.

Не пытался включать радиоприемник – знал, что от несовпадения частот настроения у меня моментально вскипит мозг. И потому лишь рокот мотора и несущиеся мимо указатели, которые для меня теперь ничего не значили. Пригород сменился полями, просторами, бегущим к горизонту бетонным полотном. Говорить о серьезном не хотелось, о веселом подавно.

И потому мы молчали.

Наверное, я морально вымоталась настолько, что уснула. Проснулась, когда мы уже ехали вновь, а Кей старался тихо жевать бутерброд, который купил на заправке. Я не слышала ни остановки, ни хлопнувшей дважды дверцы – раз, когда он уходил, и еще раз, когда вернулся.

– Есть хочешь?

И кивнул на лежащий сзади пакет.

– Там вода, сэндвич, шоколадка…

О последнем добавил виновато, будто предлагал умирающему старику развлечься напоследок с проституткой.

Меня мутило. От голода, от дурных предчувствий, от собственной беспомощности. Так чувствуют себя люди, согласившиеся взойти на жертвенный алтарь – вроде во благо, но к черту бы…

Из остатков самообладания севшая батарея и один мигающий процент сил. Не хотелось в последний день запомниться такой. И почему это так важно – какими мы кому-то запомнимся?

– Все будет хорошо.

То было первым, что Кей рискнул произнести не из «пустого».

Да, точно, моя неработающая мантра.

– Скоро ты вернешься, все наладится.

Он силился помочь, как мог. Старался думать не о себе, хотя ему, наверное, хреново. Я втянула в свою историю не только его тело, но и душу. Чувства, сердце. Нет, я не играла с ними, но и не умела отказать себе в радости хоть сколько-то побыть любимой. Жалела теперь? Нет. Но грустила от того, что грустить будет он. Долго. Как пес, который привыкает долго, а отвыкает вечность. Есть такие собаки – верные до собственного конца.

Все мы слабые. Чувствовалось, что на подходе слезы.

– Обещай мне… – слова давались ему трудно. – Что будешь счастливой. Там.

– Не могу.

Я никогда ему не врала. Неприметный пыльный седан несся по одному из шоссе мира Уровней – из ниоткуда в никуда. Позже вечером он вернется в гараж в Пайнтоне. Уже без меня.

– Если я попрошу тебя о том же, сможешь исполнить?

– Нет.

Кей не прикидывался тоже.

– Но можешь попробовать?

– А ты?

Могла ли я попробовать наладить счастливую жизнь в Катлане? Возможно. Только шанс маленький, особенно, если Кей из головы не уйдет. Я его уже никем не заменю. Да, существуют браки, в которых муж и жена просто подходят друг другу, как соседи: не ссорятся, уважают, почаще помалкивают и соглашаются на компромиссы. Такие, где любви нет, и ее никто не ждет. Только мне и брак-то не светит.

Вместо этого я хотя бы напоследок попробовала быть сильной.

– Я буду искать дорогу назад. Когда все сложится хорошо, когда все живые и здоровые, когда минует опасность. Я помню, где дверь, буду пытаться разобраться.

– Чтобы вернуться еще на один год?

Кей улыбался. Мы вели дурацкий разговор из разряда «пальцем в небо», потому что никто не знал, как все сложится на самом деле. Но разговор хотя бы создавал иллюзию того, что мы что-то контролируем.

– Пусть на год. Зато с тобой. Потом еще один, еще…

«Если он будет меня помнить». Варви так и не объяснила, как устроена эта чертова временная петля.