Вероника Мелан - Веста

– Из-за Гриньки.

Гриньки… Я очень давно про него не вспоминала. Вообще забыла, что он существует на свете. А осознав тот факт, что забыла, очень удивилась.

– Не вздумай горевать, – мать толковала мое молчание по-своему, – придет он еще, заметит тебя. Посватается…

– Не посватается.

Я ответила ровно и спокойно, без эмоций, просто знала – не посватается.

– Ты так говоришь, будто наперед знаешь…

– Знаю. Он сегодня зайдет к родителям Эльны…

– Эльны?

И в этот момент случилось: голубые глаза матери – удивленные и разочарованные решением идиоты-Гриньки, опущенные уголки ее губ, – а меня будто током ударило. Тень вцепилась мне в мозг всеми когтями, и будто холодный душ по телу – я вспомнила. Все вспомнила! Не только, что Гринька не придет, но и свой побег в лес после, сердечное горе, беспокойный сон на хвое, а после горящие избы. И тела обожженные…

– Черная Края… – и едва удержалась, чтобы не вскрикнуть.

«Тихо-тихо, Веста, – уговаривала саму себя. – Молчи, думай, дыши…»

– Ты чего, Вестушка? Бледная такая стала, как призрака узрела…

– Мне… на воздух… надо…

– Конечно.

С лавки я поднялась резко и едва не упала – шатнуло в сторону. А в голове мертвая бабка Варви, сидящая на лавке, переход на Уровни, Фредерик (что б ему пусто было) и… Кей. Кей… Совсем поплохело.

За дверь я вывалилась, ощущая, что сейчас, наверное, грохнусь в обморок, но до этого блевану.

Она сама не знала, что именно для меня сделала – мама. Существовала вероятность, что в этот день память все же вернулась бы ко мне (зацепилась бы за некую мелкую деталь, и бам!), но разговор про Гриня сэкономил время. Очень много времени.

«А что, если бы я вспомнила только к обеду? Или вечером?» Не приведи Создатель…

А шквал эмоций такой, что не передать. В голове суета и суматоха, как при взрыве в супермаркете. Мысли бегали, давили друг друга, советовали, с чего начать, орали, что надо срочно думать. «Думать, слышишь?»

А в сердце Кей, который остался в другом мире и которого я больше, наверное, никогда не увижу…

Мне не хватало воздуха. На улице свежо, ветерок, а я на заднем дворе в густых кустах верещатника прячусь, чтобы не видели. Иначе вопросы, а мне некогда, мне нужно срочно, нет, ОЧЕНЬ СРОЧНО сосредоточиться, непонятным образом включить провидческий дар (если Информаторы не соврали) и спасти село от гибели.

Всего-то.

Осталось вспомнить, как успокоить сердце и начать нормально дышать.

Четверть часа спустя я впала в отчаяние – никак не могла понять, как запустить свою новую супер-способность. Мысленно тужилась, взывала к Информаторам, искала зацепки – почему я не спросила, что нужно будет делать? Полагала – само. Но само не включилось.

Я ведь должна что-то увидеть. Будущее. Как?

Картинки-провидения в мою голову не заплывали, как в гавань корабли, а попутный ветер призвать не удавалось.

Слушая, как рассказывает Крошу и Атону, с чем сегодня нужно помочь, отец, я потела.

Они еще живые .

Жрала изнутри паника. Вышла на крыльцо мать, попросила накопать овощей к обеду, вернулась в дом. Хлопнула дверь. Мирно шелестели кусты; пробивалось сквозь густые ветви солнце, а я словно в параллельной вселенной. Одна знаю, что скоро случится.

«Хватит, не паникуй, – вдруг проснулся в голове рационализм, озвученный почему-то голосом Кея. – Что бы ты делала безо всяких супер-способностей?»

Я бы пошла к отцу. И сказала бы ему: «Папа, к утру село сгорит…»

И тут он включился. Дар. Стоило в воображении начать какой-либо диалог, как запускался продолжение-фильм, рассказывающий о «последствиях». И тот самый мой первый диалог вышел неудачным.

«– Папа, к утру село сгорит.

– Что ты такое говоришь? Упаси святая Обрядница.

– Я знаю. Просто поверь мне.

– Откуда знаешь, дочка? Откуда?

А глаза отца серьезные, встревоженные.

– Я видела будущее.

– Во сне?

– Наяву! Нам нужно к старейшине, нужно все исправить!

– Не шути так, слышишь? Краю рассердишь».

Он попросту не поверил мне. Предвидеть оказалось проще, чем понять, что нужно изменить, чтобы разговор вышел удачным. Вторая попытка оказалась немногим лучше.

«– Я видела гонца, отец! Он сказал, что нужно уходить из села и уводить людей! Туры идут…

Батя перекрестился. Мотнул головой, будто не мог поверить в услышанное.

– Гонец который был?

– Который? Темноволосый такой…

Я лепила наугад.

– Прохор, что ли? Но его никогда к нам на север не шлют. Только Илана, но он сейчас с поручениями на югах, я слышал новости. И новенький еще есть – Гил. Тоже русый. Так что проходимец тебе попался, Веста, шутник – не верь…»

Диалог третий:

«– Бать, а как выглядит новый гонец Полководца? Гил, который?

– А тебе зачем?

– Интересно.

– Русый, годов тридцати на вид. Стрижка по уши, борода клином…»

Четвертый:

«– Отец, гонец Гил мне попался, пока я гуляла по окраине – светлый такой, с бородой клином – сказал из села уходить надо, Туры идут!

– Обрядица, помоги нам! Когда дойдут?

– На рассвете уже.

– Это ж к Старейшине надо срочно!

(Ура! Получилось!)

– Веста, гонец сообщил, каким путем идут?

– Каким?

– Мы ведь не первые на их пути, если гонец весть нес. Значит, есть уже погибшие.

– Есть… Должны быть.

Заминка.

– Гиль сообщил? Чтобы знать, в какую сторону уходить?

– Нет…»

Черт! Я понимала, что будет непросто, но не предполагала, что настолько. Шумели вокруг меня кусты, мирно протекал день. Будто сквозь дрему я слышала, как пилили дрова братья, как иногда кашлял, пока чинил забор, отец. Выходила, спрашивала обо мне мама – ей ответили, что меня никто не видел.

Прошел, наверное, час. Мне хотелось пить, но я знала, что не выйду из своего убежища, пока не отыщу ту самую лазейку, которая поможет эвакуировать село. Итак, батя спросил про Туров – каким путем шли. Как узнать? Заглянуть в то будущее, которое случилось бы, не «откинься» я на Уровни. Всем известно, что информацию лучше добывать из «после». После пожара, после бойни, когда здесь все умерли. А прыгать туда даже мысленно было все равно, что ступать на раскаленное масло.

Но пришлось.

Я стояла, будто призрак, у останков родного дома, – та самая Веста, которая не ушла в лес, не встретила Варви, не перенеслась в Пайнтон. Зареванная, с черными потеками на щеках. Мертвая изнутри, потому что лежали на земле тела родных. Стояла долго. Даже в воображении смотреть на такое тяжело, а уж переживать наяву и подавно.

И я – вторая Веста-наблюдатель – видела, как спустя два часа явились соседи из Устога. Прослышали про беду, пришли, чтобы помочь хоронить. Вот тогда и случился разговор.

– Человек двести их было, – старый морщинистый крестьянин качал головой. – Повезло, что в нашу сторону не пошли.