Эрика Адамс - Игрушка палача [litres]

Тайра ушла в свою комнатушку, не осмеливаясь возвращаться без моего на то прямого приказа. И правильно, сейчас неподходящее время для того, чтобы распалять моё воображение её присутствием. Я напряжён, как натянутая до предела струна, готовая сорваться с удерживающей колки от малейшего прикосновения.

Сигнализирующее устройство предупреждающе пискнуло. Я изумлённо перевел взгляд на открывающуюся дверь. Войти ко мне тогда, когда выставлен режим «не впускать никого», мог только один терраэн. И сейчас он величественной поступью приближался ко мне. Сам Император собственной персоной почтил присутствием мою убогую и тесную конуру. Надо же…

Я ожидал, что Император вызовет меня к себе, в то время как он сам снизошёл до визита. Из-за его спины осторожно выглядывал Сомерс, Архитектор. Я не встал для положенного приветствия, лишь принял ещё более небрежную позу, расслабленно откинувшись на спинку кресла.

– Чем обязан?

Я отсалютовал бокалом, разглядывая Императора. Белоснежный костюм, больше напоминающий униформу флота, как всегда, выглядел без изъянов, безупречно сидя на нём. Лицо его было непроницаемо. Он остановился напротив меня.

– Можешь присесть. Разрешаю на правах хозяина, – продолжал глумиться я, будучи не в силах остановиться.

Хотелось вывести Императора из себя и посмотреть, как будет выглядеть его идеальное личико, когда он, брызжа слюной от злобы, будет изрыгать ругательства. Но глядя на это лицо, пребывавшее в абсолютном спокойствии так, что даже ни единый мускул не дрогнул, я в очередной раз понял, что все мои выходки и издёвки для него едва ли заметны.

Я дёргался на пустой сцене, как безумный паяц, надеясь на его реакцию. А Император даже не смотрел в мою сторону, зная, что одним единственным нажатием кнопки или просто намёком на это действие, может заставить меня замереть без движения.

– Что за бойню ты устроил? – голос Императора, как всегда был ровен, в нём явно чувствовалась скучающие интонации.

– Спроси у своего любимого сутенёра, – огрызнулся я.

– Уже спрашивал. Ты перешёл все границы. Хочешь взять себе девушку из Сада, выбирай её заранее, как и все остальные, и развлекайся в своё удовольствие. Но не смей устраивать кровавые побоища из-за своей неуёмной жажды насилия.

Я издевательски рассмеялся.

– Надо же… Девушка из его Сада… А какого хрена девушка-фаэлин, которую я взял себе несколько дней назад, оказалась в его Саде? Он забрал её прямиком отсюда в тот момент, когда я выполнял твоё маленькое поручение, Император.

Сомерс осмелился выглянуть из-за спины Императора. Его лицо было из тех, что называют породистыми, одухотворёнными. Пусть тот, кто придумал, что внешность не обязательно должна соответствовать внутреннему наполнению, сдохнет в долгих мучениях.

Если бы всё было наоборот, сейчас в этой комнате находились бы трое самых уродливых терраэнов, больше напоминающих чудовищ. Я смотрел в лучистые, располагающие к себе глаза Соммерса, представляя, что всё его нутро отображается на его внешности. Как бы он выглядел? Покрытым пятнами зелёной гнили, с сероватой кожей, ссыпающейся вниз и устилающей пол мерзкими хлопьями?

– Палач, ты сам просил прибрать за тобой. В то утро, когда вёл девчонку к себе. Что я и сделал.

– Вот значит как? Ты, изворотливая падаль… Это было стандартное приветствие. Разве я отдавал тебе или слугам конкретный приказ? Нет. Так какого хрена ты похитил принадлежащее мне? Ответь!

Император перевёл вопросительный взгляд на Архитектора, с лица которого от моих слов схлынула краска. Я был прав, и он это знал. Знал, но зарвался, заручившийся поддержкой Императора, взлетел слишком высоко, стремясь за своей честолюбивой мечтой. Придётся обрезать тебе крылышки, Сомерс, и я сделаю это с превеликим удовольствием

А Император, этот венценосный индюк! Как хорошо он изображал, будто бы правосудие вершится прямо сейчас. Я был уверен, что он уже просмотрел все записи с камер видеонаблюдения и сделал соответствующие выводы, но ему было просто необходимо упиваться своей собственной властью при каждой, удобно представившейся для этого возможности.

– Девчонка была… – начал Сомерс, аккуратно подбирая слова.

– На ней было всего несколько синяков, – перебил я его, лишая возможности говорить. – Сущие пустяки, не так ли? Кому, как не тебе, Мусорщик, знать об этом? Сколько птичек, побывавших у меня, ты утилизировал?

– Любопытно, – лениво протянул Император. – Вина Сомерса заключается только в том, что он превратно истолковал твои слова, брошенные с небрежностью. Приведи девчонку!

– Зачем тебе это? – насторожился я.

– Приведи её, – тон Императора не подразумевал возражений. Я выплеснул последние капли спиртного в глотку и нехотя поднялся, направляясь в комнату Тайры.

– Выходи…

Девчонка моментально поднялась с кровати. Она явно не спала, прислушиваясь к малейшим звукам и шорохам. Тайра осторожно ступила на пол, будто тот был усыпан битым стеклом, и пошла вслед за мной. Замерла на пороге, увидев Императора.

Готов поспорить, что она впервые видела его вживую так близко. Потрясает, да? А мне вид его рожи осточертел до невозможности. От цепкого, внимательного взгляда Императора не укрылась маленькая заминка перед тем, как Тайра опустилась на колени, приветствуя его. Не думаю, что ему это понравилось. А мне очень понравилась заминка Тайры. До безумия.

– Поднимись, дитя!..

Император говорил на языке фаэлинов почти безупречно, в очередной раз доказывая, насколько он великолепен практически во всём. Даже языком птичек овладел в совершенстве, в то время как мне не представлялось ясным, как можно выговорить все эти множественные согласные, следующие одна за другой, звучащие, подобно трескотне птиц. Тайра встала, тревожно поглядывая на Императора искоса. Она явно не ждала от его появления ничего хорошего, и была права. Браво, птичка, чутьё у тебя отменное.

– Тайра, помоги разрешить возникшие противоречия.

Голос Императора звучал необыкновенно ласково. От непривычной интонации в его голосе я застыл в ожидании ещё большего подвоха.

– Эти двое мужчин ведут спор, касающийся тебя. И каждый из них прав. По-своему, но прав. Я решил…

Император намеренно сделал паузу, будто стоял на подмостках столь любимого им театра. Говори же, самовлюблённый выродок.

– …наделить тебя правом выбора. Сегодня не Боги решают твою судьбу, но ты сама.

На лице Сомерса отобразилось удивление. Видимо, и он не ожидал такого поворота событий, но всего через мгновение выражение его лица изменилась. Он явно перебирал в уме один из тысяч вариантов своих сладких речей, ублажающих слух.