Эрика Адамс - Игрушка палача [litres]

Падать всегда легче. Стоит лишь ненамного потерять контроль над собой, и ты уже летишь вниз со скоростью, только увеличивающейся по мере приближения к дну зловонной ямы.

Заломил руку и потащил Тайру за собой, через весь уровень, вниз, в тюремные блоки. Вломился в комнату наблюдения и выгнал оттуда всех, прижал к себе её, чувствуя, что не в силах больше сдерживаться. Пьяный и ошалевший, распарываю комбинезон и тяну вниз тонкие трусики, прижимаюсь возбужденным членом между её бёдер, а через мгновение заполняю её собой целиком, до упора. Зарываюсь рукой в густые волосы, тёмно-синей волной ниспадающие на спину, и тяну голову на себя. Наверняка, кричит от боли, не слышу ничего.

Перед глазами только волнующий изгиб её спины и ощущение горячего лона, которое судорожно сжимается от моих движений. Сухо и горячо. Бешено вдалбливаюсь в неё, распаляя себя еще больше. Ведь помню, как она таяла в моих руках и прижималась, горячим шепотом моля о продолжении, текла мне на руку, сладко постанывая…

А сейчас я, как обкуренный ублюдок, хочу, чтобы она приняла меня таким? Резко отстраняю её от себя, слишком резко. Девчонка летит лицом прямо на угол стола, ударившись щекой. Зло оправляю униформу, обтягивающую возбуждённый член:

– Ты хотела долго и счастливо, Тайра..? Долго обещаю, да-а-а… Насчёт второго не уверен. Закончим позже, птичка…

Смотрю на неё и не вижу в этом перепуганном, несчастно округлившем глаза зверьке свою Тайру. Нет её. Упорхнула прочь, подальше от того насилия и грязи, которыми я щедро полил её. Не схватить и не зажать в кулаке – просочится сквозь пальцы.

Пора ставить точку. Смотреть на неё невыносимо. Не глядя, схватил за руку и потянул за собой, толкнув в дверной проём первой из попавшихся камер заключения для одиночек.

Слёз не было. Уже не было. Сильно жгло глаза под закрытыми веками, но слёз больше не было. Как не было ничего светлого во мне или во тьме, окружающей меня. Я лежала с закрытыми глазами, подобно маленьким детям, боящимся темноты и изо всех сил зажмуривающим свои глаза, чтобы не видеть её, жадно разинутую бездонную пасть тьмы, пожирающую тебя целиком.

Я боялась открыть веки хоть на мгновение, чтобы в беспроглядном мраке мне не почудился его силуэт, который даже здесь, уверена, выглядел бы темнее и опаснее чёрного окружающего безмолвия. Я ошибалась, полагая, что он изменил отношение ко мне или просто открылся для меня с новой стороны, что я приблизилась к разгадке его натуры и покинула зону отчуждения.

Это было так же безнадёжно, как пытаться покинуть чёрную дыру, гравитационное притяжение которой настолько велико, что покинуть её не могут даже объекты, движущиеся со скоростью света. Безнадёжно. Обречённо. С самого начала, когда мне взбрело в голову дотронуться до его маски нерешительным прикосновением, желая понять, что скрыто под ней и есть ли под ней что-то вообще.

Пустота. Вот что заполняло его до краёв. Пустота, которую он пытался заполнить криками и стонами своих жертв. Голод, который он пытался утолить, наслаждаясь видом страданий жертвы, жадно поглощая их. Тешил себя на некоторое время иллюзией наполненности и полноценности, а после опять бросался на очередную несчастную, гонимый жаждой… И так постоянно. Зверь?.. Нет, хуже. Палач. И больше ничего…

Было так глупо надеяться и верить, что под этой оболочкой бьётся живое сердце. Бездушная машина для убийства, неспособная испытывать чувства, но всегда готовая в них поиграть. Так правдоподобно, что не возникало и тени сомнений. А зря. Лишь разум отчаянно кричал время от времени, но я не слышала и не хотела его слышать, послушно идя на зов сладкой иллюзии. Время расплаты настаёт. Всегда. Сейчас настало моё время корчиться на полу этой камеры, в ожидании неминуемых мучений и гибели, отсроченной им до неизвестного момента.

– Ты хотела долго и счастливо, Тайра..? Долго обещаю, да-а-а… Насчёт второго не уверен.

Вновь и вновь – эти слова по кругу, внутри головы. А снаружи тишина сдавливает со всех сторон. Палач знает толк в пытках. Необязательно мучить жертву, разрезая её на мелкие кусочки, пачкая руки в крови. Достаточно лишь поместить её на некоторое время в абсолютной темноту, в камеру, поглощающую любые звуки…

Не слышно ни звука собственного дыхания, ни крика, полного ужаса… Ты теряешь ориентиры и начинаешь сомневаться в собственном существовании. Возможно, ты всего лишь чей-то сон, запертый в тесной черепушке, кошмарный сон, поставленный на бесконечный повтор.

Эта оглушающая тишина… Режет больнее любого ножа. Она впивается в меня ржавыми тупыми зубьями и медленно-медленно начинает кромсать меня на куски.

Меня больше нет…

– Мусор… То, что ты предлагаешь мне, дорогой Император, это мусор. Годный лишь на то, чтобы быть утилизированным без промедления.

Дэйррин великолепно играет свою роль, а может и не играет, на самом деле будучи увлеченным своими научными изысканиями и подыскивая сейчас подходящий материал. И да, он зол. Поскольку целиком и полностью зависит от моего ненаглядного братца, который не упускает ни малейшего случая потешить своё самолюбие и потуже натянуть поводья.

Дэйррин нервными шагами прогуливается вдоль камер, заглядывая туда ненадолго, и принимается долго и нудно изъясняться терминами, в которых я ни хрена не смыслю. Ларс согласно кивает, изображая участие и заинтересованность, и деланно разводит руками, мол, ничем не могу помочь.

– Как только дело доходит до обработки моих запросов, всегда выясняется, что вы не в состоянии выделить мне и полутора десятков фаэлинов, годных для испытаний! – негодует Дэйррин. – В то время как я более, чем уверен, что один только твой Цепной Пёс за пару недель изводит гораздо больше особей, чем прошу я!

Особи… Меня ещё не отпустил гирран, и я тупо ухмыляюсь. Краем сознания понимаю, каким идиотом я, должно быть, выгляжу со стороны. Дэйррин морщится, едва взглянув на меня, и шествует дальше, к той самой камере, где заключена Тайра.

– Тебе придётся довольствоваться тем, что я тебе предлагаю! – отрезает Ларс, намереваясь развернуться и уйти прочь.

– Проклятье!.. Хотя бы ещё пару десятков особей в качестве расходного материала, и одну-две особи женского пола в хорошем состоянии. Ты не понимаешь, как сильно мои исследования могут изменить дальнейшую судьбу твоей Империи… – гнёт свою линию Дэйррин. – Мне кажется, что я нашёл способ, благодаря которому терраэны женского пола вновь смогут плодоносить… Больше не придется тратить невероятное количество времени и труда на выращивание одного-единственного терраэна или полукровки! Кому, как не тебе знать, что из сотни тысяч возможных плодов способны выжить не более пары десятков единиц, а тех, кто не подвержен генетическим отклонениям, и того меньше. Мои исследования сейчас зашли далеко, как никогда ранее. И величайшей глупостью будет отказываться от них лишь потому, что тебе жаль выделить мне несколько птичек, которые всё равно будут мертвы уже очень скоро. Проверь ещё раз, умоляю тебя, вдруг ты сможешь найти хоть что-то подходящее. Я даже готов заплатить…