Матильда Старр - Она – его собственность

Тогда-то мы и решили, что на все праздники я уеду домой, а Дар назначит усиленные тренировки, выматывающие, энергозатратные. Это точно докажет, что силы Дара восстанавливаются сами по себе. Оставался лишь небольшой риск, что на расстоянии это может не сработать.

Мы, конечно, попробовали перед тем, как я уехала. Дар отправлялся за пределы студенческого городка, а я оставалась. И мои грезы о нем в душе срабатывали безукоризненно. Только вот мы никогда не проворачивали этот фокус, будучи так далеко друг от друга, как сейчас.

Безусловно, у нас есть и план «Б». Если нынешней ночью Дар не почувствует прилива сил, он отправит мне весточку, и уже завтра мне придется вернуться в академию. И все же я очень рассчитывала, что у нас получится.

Мама с трудом уложила девчонок спать и пришла на кухню, где я уже заварила нам обеим чай на целебных травах. Раньше мы часто так же сидели по вечерам в конце трудного дня и разговаривали о том о сем. Только чай тогда был простой и не такой вкусный. На заморские травы денег у нас точно не было.

Мама уселась напротив и долго-долго молча смотрела на меня. Она отхлебнула чай и задала вопрос, который, видимо, мучил ее весь сегодняшний день:

– Твои подарки сестрам – это ведь очень дорого… Откуда у тебя столько денег? И прислала ты в этот раз намного больше, чем раньше. Ты точно не ввязалась во что-то нехорошее?

В ее словах было столько страха и тревоги, что слезы выступили у меня на глазах.

Я поднялась из-за стола, обняла ее за плечи, погладила по волосам, обнаружив в них еще больше седины. В следующий раз обязательно привезу магический краситель! Штука дорогая, но от него волосы не только возвращают свой цвет, но и становятся гладкими, шелковистыми, как в молодости.

– Ну что ты, мамочка… За меня не беспокойся, у меня все хорошо… Мне теперь платят повышенную стипендию за отличную учебу. Ну и подработка в лазарете кое-что дает.

– Это славно, – улыбнулась мама. – Надеюсь, хоть кому-то из вас удастся хорошо устроиться в жизни. Главное – не бросай сестер…

Она спохватилась, выглянула в окно:

– Уже совсем темно, ступай в свою комнату. Учеба важнее всего, у тебя же занятия!

И снова мне большого труда стоило остаться невозмутимой. Стыд душил – отчаянно и горько. Здесь, в семье, рядом с мамой и сестрами, то, чем мы с Даром занимались, виделось чем-то грязным и недостойным.

Я постаралась отбросить эти мысли. Если мне это кажется таким уж ужасным, не нужно было и соглашаться. А если согласилась, то и нечего себя винить.

– Конечно, мамочка, я пойду…

Я отправилась в свою комнату, сбросила одежду, как смогла, ополоснулась холодной водой из-под умывальника. Ну все, пора. Я закрыла глаза и представила Дара, такого, каким видела его в последние дни. Красивым, сильным. А еще вдруг представила взгляд, которым он иногда на меня смотрел. Это был странный взгляд. В нем явно чувствовалось желание. Это был взгляд, которым мужчина смотрит на желанную женщину. Но не только. Что-то в нем скользило еще. Что-то другое, очень особенное, от чего ком вставал в горле и делалось тяжело дышать, как будто бы я что-то для него значу, что-то большее, чем просто источник энергии.

Впрочем, скорее всего, я сама себе это придумала. Я провела рукой по шее, спустилась к груди, представляя, что это он касается меня дерзко и властно, как будто бы он мой хозяин. И в то же время робко и трепетно, словно он – мой верный слуга. Как же я соскучилась за это время без его прикосновений. Тело томительно ныло, будто желая снова оказаться в его объятьях…

Только тот, придуманный, Дар, которого я всякий раз видела, закрывая глаза, не срывал с меня одежд, не набрасывался так, словно изголодался, истосковался не меньше, чем я по нему. Нет, он нежно перебирал мои волосы, гладил, баюкал меня как ребенка.

«Триана, какая же ты красивая! У меня нет никого дороже тебя. И ничего дороже тебя…» Сказав это, он наклоняется и касается моих губ своими, сначала нежно, а потом – уверенно и властно. Я отвечаю на этот поцелуй все жарче, с большей страстью. И вот мы уже сплетаемся, сливаемся в одно.

Когда я достигла пика, пришлось до боли закусить губу, чтобы удержать стон, рвущийся из груди. И тут же из глаз ручьями хлынули слезы.

Дар, который нежно меня целует, Дар, для которого нет никого дороже, чем я, существует лишь в моем воображении. Настоящему Дару от меня нужна лишь сила, которой я его питаю.

У меня не оставалось сомнений в том, что со мной происходит. Худшее, что я могла для себя придумать, – это влюбиться в такого, как он. Но разве я выбирала?

Все следующее утро я со страхом ждала, что от Дара придет весточка, свидетельство того, что у нас ничего не получилось. Все валилось из рук, я рассеянно отвечала на вопросы и застывала, задумавшись, посреди веселой возни с сестрами. Но нет, никаких гонцов. Даже местный почтальон обошел наш дом стороной – значит, все вышло именно так, как мы задумывали. Значит, все получится…

Три дня дома пролетели быстро. Помощь маме по дому, игры с мелюзгой, а вечером купание в озере. Вода к этому времени становится теплой, а темнота скрывает от посторонних глаз. И все же с каждым днем, с каждым часом я все больше и больше чувствовала, как мне хочется вернуться в академию, приступить к занятиям, отправиться на полигон…

Раньше я даже не представляла, что буду по всему этому так скучать. Или все-таки я скучаю по Дару?

Когда наконец настало время возвращаться, с каждым мгновением, когда дилижанс мчал меня к академии, я волновалась всё больше и больше. Да, известий не было, но вдруг их не было потому, что что-то случилось? Вдруг наша связь всё же не сработала на таком расстоянии, Дар выложился полностью и потерял сознание? И теперь он в лазарете, опутанный сетями поддерживающих жизнь заклинаний, и, может быть, не успею я добраться до него, как он уйдёт навсегда…

Я загнала себя до такой степени, что хотела уже только одного: скорее увидеть Дара и убедиться, что всё в порядке. И, только прибыв в академию, вспомнила, что сегодня должны состояться показательные тренировки по магборьбе. Дар говорил об этом. И если наша задумка удалась, то он сейчас там, где и почти вся академия, – в зале соревнований.

Я быстро приняла душ, чтобы смыть с себя дорожную пыль. Надела платье, скромное, вовсе не такое дорогое, как то, в котором я была на балу. И все же новое, а главное – оно мне было очень к лицу. Красиво очерчивало фигуру, спадало к ногам длинными складками, словно струилось и играло вокруг меня.

Как я ни приказывала себе не торопиться, ноги словно сами пускались в бег. Тренировки явно уже начались, академия как вымерла – и слава богам, потому что со стороны моя походка, то нарочито медленная, то ускорявшаяся, то снова замедлявшая темп, почти наверняка должна была казаться очень странной.