Дженнифер Арментраут - Влюбись в меня

Казалось, он не действовал целую вечность. В висках пульсировала боль. Болели даже глаза. Вполне возможно, от рыданий у меня повредился мозг. Как только слезы потекли по щекам, внутри меня словно прорвало плотину. Понятия не имею, сколько мы сидели в ванной. Рис обнимал меня, а я поливала слезами его парадную рубашку. Я почти не заметила, как в какой-то момент он поднял меня с пола и перенес на кровать. Он не отпускал меня несколько часов, пока не отлучился за водой и таблеткой ибупрофена. Вернувшись, он снял рубашку и брюки и натянул легкие спортивные штаны, прежде чем снова лечь со мной рядом. Я по-прежнему оставалась в майке и трусиках, но в тот момент в этом не было ровным счетом ничего сексуального.

Я лежала у него на груди как безжизненная кукла. Он гладил меня по голове. Несколько часов назад стемнело. Мы с самого утра ничего не ели, но не могли найти силы встать с кровати и приготовить себе хоть что-нибудь.

– Прости, что я так разрыдалась, – сказала я.

– Не глупи. Позволь мне быть твоей личной жилеткой. Я способен и на другие, более интересные, вещи, но можно считать меня многозадачным.

Я улыбнулась, смотря в пространство.

– Мне нравятся эти более интересные вещи.

– Знаю.

Погладив его по животу, я сделала глубокий вдох. Как ни странно, он не отдался болью. Мне нужно было время, чтобы принять свою роль в судьбе Чарли. Возможно, мне было не под силу полностью избавиться от чувства вины, но я хотела попытаться. Я правда решила попытаться, впервые за все время.

– Можно я кое-что тебе скажу? – спросил Рис.

– Ты можешь сказать мне что угодно.

– Ловлю тебя на слове, – бросил он. – Я не люблю прощаться.

– Я… помню, – нахмурившись, ответила я. – Ты однажды это говорил.

– Да, говорил. Я сказал тебе, что мы не прощаемся. Мы целуемся. Черт, мы можем говорить друг другу что угодно, но только не слова прощания.

– Почему? – шепнула я, хотя уже догадывалась, каким будет ответ.

Последовала пауза.

– Слишком уж они окончательные. Учитывая, где я работаю, я вовсе не хочу, чтобы ты слышала, как я прощаюсь с тобой. Я уж позабочусь, чтобы прощание не стало последним, что ты от меня услышишь.

Поежившись, я представила, как однажды снимаю трубку или открываю дверь перед… Я отбросила эти мысли. Здесь дело было не в рисках. Я просто не могла и не хотела думать о том, что однажды он может не вернуться с работы.

– Рокси, я хочу, чтобы ты кое-что знала. Я упрямый сукин сын. Ты это знаешь. Я не исчезну из твоей жизни без боя. Обещаю.

Слезы снова навернулись на глазах, и я испугалась, что вот-вот опять разрыдаюсь.

В голове прояснилось, и теперь я понимала, какой слабостью было отталкивать от себя человека просто потому, что однажды ты можешь его потерять. Как это было глупо! Но отчасти мне все же хотелось избежать этого риска. Я просто не могла совладать со своим страхом.

– Думаешь, я ненормальная? – тихо спросила я.

Он усмехнулся, и мне понравилось, как всколыхнулась его грудь у меня под щекой.

– Малышка, я всегда считал тебя чуток ненормальной. За это я тебя и люблю.

Услышав эти слова теперь, когда я соображала гораздо лучше, я затаила дыхание.

– Можешь сказать это снова?

Он провел рукой по моей щеке и запрокинул мне голову.

– Я их видел, – сказал он.

– Что? – нахмурилась я.

Глубоко вздохнув, он заглянул мне прямо в глаза.

– Я видел картины.

Я не сразу поняла, к чему он клонит. Рис провел большим пальцем по моей скуле, улыбнулся мягкой улыбкой… И тут я догадалась.

– Картины? – воскликнула я и попыталась сесть, но он не позволил мне подняться. – Картины у меня дома? – Когда он кивнул, я почувствовала, что лицо словно опалило лучами жаркого солнца. – Те, на которых…

– Я, – подсказал он.

– О боже, – зажмурившись, пробормотала я. – Правда?

– Да.

Сгорая от стыда, я не знала, что сказать.

– Они лежали в шкафу. Зачем ты открывал шкаф?

– Искал психопата-сталкера, – объяснил Рис.

Я распахнула глаза.

– Но это… было недели две назад! Ты видел их, но ничего мне не сказал?

Рис сел на кровать и подтянул меня к себе. Каким-то образом я устроилась у него между ног, и мы оказались лицом к лицу.

– Я ничего не сказал, потому что догадался, что ты именно так отреагируешь.

– А как еще мне реагировать? Какой стыд! Наверное, теперь ты считаешь меня чокнутой. Я ведь и сама как сталкер. Пишу твои портреты, пока тебя нет рядом.

– Малышка, я не считаю тебя сталкером, – заметил Рис.

– Поверить не могу, что ты их видел, – нахмурилась я.

Он усмехнулся, и я сердито на него посмотрела.

– Сказать честно? Я не знал, что ты чувствуешь ко мне, пока их не увидел.

– А я-то думала, ты у нас мистер всезнайка! – воскликнула я.

Рис ухмыльнулся.

– Я подозревал, что ты влюбилась в меня с первого взгляда.

– Господи Иисусе, – пробормотала я.

– Но я не был уверен на сто процентов, пока не увидел портреты. Особенно тот, где я стою на кухне. Ты написала его после… после того как я ушел. – Нахмурив брови, он покачал головой. – Здесь нечего стыдиться. По-моему, это мило.

Я все равно считала, что это жутко.

– Но знаешь, что главное? Увидев их, я первым делом подумал, как ты талантлива. Я словно смотрел в зеркало.

От этих слов мне стало чуточку лучше.

– Малышка, тебе стоит этим заняться. У тебя настоящий талант.

Прижавшись к его груди, я тихонько выдохнула. В голове у меня целый день крутилось множество мыслей, и я сомневалась, что готова думать еще и о колледже.

– Образование еще никому не вредило.

– Ты права, – сказал Рис, проводя рукой по моему плечу. – Это умно. Но столь же правильно и заниматься тем, что тебе нравится, несмотря ни на что.

Я улыбнулась, подумав об этом.

– Мне правда нравится работать в баре.

– Как я уже говорил, в этом нет ничего плохого.

Рис был прав: Джекс был доволен как слон тем, что владеет баром и работает в нем. Ник – тоже. Точнее, я подозревала, что Ник этим доволен. Я никогда не спрашивала его, а он уж явно не рассказывал об этом сам.

– Думаешь, сможешь поесть? – спросил Рис. Когда я кивнула, он шлепнул меня по попе. – Пойдем, внизу есть сыр и крекеры.

Я вылезла из кровати и вышла в коридор, но тут Рис вдруг поймал меня за талию, развернул к себе и прижал к груди. Погладив меня по щеке, он запрокинул мне голову.

– Я люблю тебя, Рокси, – сказал он и нежно поцеловал меня в губы. Я вдруг поняла все чувства, которые стояли за этими чудесными поцелуями. Все они описывались одним коротким словом: «любовь». – Ты хотела, чтобы я сказал это слово. Я буду снова и снова повторять его, пока тебе не надоест это слышать.

Улыбнувшись, я положила руки ему на грудь и вдохнула тонкий аромат его одеколона.

– Думаю, мне никогда не надоест это слышать.