Юлия Шилова - Незабываемая, или Я буду лучше, чем она

— Ах, это ты…

— Да, я. Лена, прошу тебя, помоги. Я хочу знать правду.

— Сейчас не могу. Я на работе.

— Пойдём, посидим полчаса в машине, если нельзя за столиком с клиентом. Подменись на полчасика.

Лена, не раздумывая, согласилась и предложила мне посидеть в соседнем кафе.

— Я не знаю, с кем живу, — нарушила я молчание после того, как мы заказали себе по чашечке кофе. — Сначала мне казалось, Аскольд меня любит, но с каждым прожитым днём я убеждаюсь, что он никого не любит, кроме себя.

— Давно ты с ним живёшь?

— Пять лет.

— Моя сестра выдержала меньше. Её хватило ровно на два года.

Я подумала, что настоящую Яну тоже хватило на пару лет. Прожив два года с Аскольдом, она сгорела в самолёте. Затем я около трёх лет лежала в больнице… Живу я в образе Яны с Аскольдом уже второй месяц и чувствую — настал мой предел.

— А что, у Аскольда нет штампа в паспорте о новом браке?

— Нет. Когда мы познакомились, у него уже был новый паспорт. Он получил его прямо перед нашим знакомством.

— Всё понятно. Он даже паспорт уничтожил и скрыл от тебя, что раньше был женат.

— А ты уверена, что это тот Аскольд? — предельно осторожно поинтересовалась я.

— Конечно, — не раздумывая, ответила девушка. — Он же мой так называемый родственник. Как-никак муж моей сестры. Он ведь меня тоже в прошлый раз узнал, поэтому и орать начал. Видимо, думал, что в этой жизни мы с ним больше не пересечёмся. Ведь после того, как Риты не стало, он к ней даже на кладбище не приехал. На похоронах был. Когда девять дней исполнилось, на пятнадцать минут заехал пыль в глаза пустить. Затем быстро квартиру продал. Рита в ней прописана не была, поэтому проблем не возникло. Квартиру продал, мобильный поменял и даже на годовщину жены не приехал. Как ты с этим чудовищем столько живёшь?

— Сама не знаю.

— Ты его любишь?

— Нет, — честно ответила я.

— А зачем тогда?

— Идиотское чувство долга. Ты про разбившийся самолёт на Мальдивах слышала? Это было три года назад.

— Что-то припоминаю.

— Я горела в том самолёте. Аскольд спасся, а я сгорела.

— Ужас какой, — пробормотала Лена. — Ты хорошо выглядишь для обгоревшего человека.

— Это благодаря Аскольду.

— Что он сделал?

— Я провела три страшных года лечения за рубежом. О том, сколько стоило лечение, лучше не говорить.

— Могу себе представить.

— Если бы не деньги, меня бы уже давно в живых не было. Аскольд вытащил меня с того света. Положил в клинику и платил за лечение. В результате влез в такие долги… Я знаю, что он бабник. Пока я лежала в больнице, он спал с моей лучшей подругой. Да и сейчас ни одной юбки не пропускает. Только вот чувствую я себя ему обязанной и ничего с этим поделать не могу. Разве я могу бросить его с такими долгами? Ему сейчас как никогда поддержка нужна.

— Не верится мне, — Лена покачала головой, — что за эти годы Аскольд изменился в лучшую сторону. Правду говорят, горбатого могила исправит. Если мужик дерьмо, то ни одна женщина его не изменит. Как бы она ни пыталась сделать его лучше, он всё равно вонять начнёт. И от этого никуда не денешься. Уж если Аскольд и решил поиграть в благородство, значит, на то есть причина. Если он оставил тебя в живых, значит, ему что-то от тебя нужно.

Лена говорила медленно, стараясь сосредоточить внимание на каждом слове. Я слушала и чувствовала, как покрываюсь мурашками.

— Может, у тебя наследство какое есть?

— Я из детского дома.

— Мало ли… Может, кто-то из родственников что-нибудь оставил.

— Нет у меня родственников.

— В любом случае ему что-то от тебя надо.

Лена абсолютно права. Аскольд оставил меня в живых, так как хотел использовать по назначению. А назначение у меня одно: агрегат для зарабатывания денег, или, проще говоря, агрегат для заказных убийств. Теперь-то я наконец поняла: ни о какой любви и привязанности нет речи.

«И в горе, и в радости», — с болью в сердце отозвались слова Аскольда, которые он так любил повторять…

— Аскольд хорошо придумал, что жену себе без родственников нашёл, — принялась рассуждать Лена. — За тебя ведь даже заступиться некому. Знаешь, как он всю Риткину родню ненавидел! Он её и от родителей, и от меня отлучил.

— Расскажи мне о Рите. Что с ней произошло? Почему ты говорила, что её убил Аскольд?

Лена пригубила кофе, и я увидела, что у нее на глазах появились слёзы.

— Рита была славной и хорошей девушкой. Сколько её помню, она всегда стрельбой увлекалась…

— Чем? — чуть не упала я со стула.

— Стрельбой, — восторженно произнесла Лена. — Она ведь с Аскольдом в каком-то тире познакомилась. Аскольд, когда приехал к нашим родителям знакомиться, прямо так и сказал, что случайно заглянул в тир и был сражён наповал профессиональной стрельбой моей сестры. Конечно, стрельба — не самое лучшее занятие для девушки, но Рита стреляла настолько точно, что даже родители смирились с её увлечением. Рита всегда была живой, энергичной девушкой. Авантюристкой по характеру. Она признавалась мне, что в жизни ей всегда не хватало захватывающих зрелищ и адреналина. Любила ездить на стрельбища. Стреляла из пистолетов, гладкоствольных ружей, карабинов. Среди точно таких же увлечённых стрельбой людей она считалась очень перспективным стрелком. Вот такой жизнерадостной, можно даже сказать, боевой девушкой Аскольд её встретил.

— А что потом?

Я посмотрела на Лену, вытирающую носовым платком слёзы, и почувствовала, как заныло сердце.

— Потом была свадьба. После неё свадебное путешествие во Францию. А потом мою сестрёнку как подменили. Они уехали из городской квартиры и где-то за городом арендовали частный дом. Рита очень сильно изменилась. Из жизнерадостного человека превратилась в замкнутую, несчастную и безразличную ко всему девушку. Она перестала к нам приезжать и звонить. На все наши звонки говорила, что плохо себя чувствует. Бросила институт. У родителей был шок. Сказала, образование ей ни к чему. Как-то раз я приехала к ней, когда Аскольда не было дома. Она была бледная, с черными кругами под глазами. Говорила со мной очень сухо и всем своим видом показывала, что мне не рада. Он её посадил на наркотики.

— С чего ты взяла?

— Она какие-то таблетки постоянно пила. И чем дальше, тем больше. Она без них уже не могла. Я спросила, что это за таблетки, так она даже названия не знала. Сказала, просто успокоительные. Ей их Аскольд выдавал. Я хотела таблетку на экспертизу взять, но Рита не разрешила. А я же видела, что от этих таблеток она становится сама не своя. Тогда я решила с Аскольдом поговорить, но он сказал, чтобы я не лезла в их семью и что у них всё хорошо. Как же у них может быть всё хорошо, если я чувствую, как сестру теряю?! А потом она вообще прекратила с нами общение. Когда я к ней в последний раз приехала, она меня даже в дом не пустила. Через забор сказала, что у неё всё хорошо и она никого не хочет видеть. Я спросила о таблетках. Рита заявила, что это её личное дело. Я сразу поняла, она их пьёт.