Владимир Колычев - Менты таких не трогают

Но Прохор отреагировал на ее слова совсем по-другому. Обнял ее за плечи, потянул к себе и прошептал ей на ухо:

— Я соскучился.

— Я не могу, — прикрыв глаза, качнула головой Лида.

— Почему?

— Потому что Егор в больнице! Потому что я дала ему слово!

— Он ничего не узнает. Ты же ему не расскажешь?

— Расскажу! В том то и дело, что расскажу.

— Вот и хорошо. Пусть знает, что ты не можешь без меня.

— Ты — самовлюбленный болван!

— Может, и болван. Но влюбленный в тебя… Скоро я решу все свои вопросы. И мы сможем быть вместе.

— Я хочу быть с Егором! — выпалила Лида.

— А как же я? — нахмурился Прохор.

— Я не должна… Я не могу оставить его, пока он в больнице.

— Ну, это же не навсегда.

— Нет! Лучше уходи!

— Я вернусь.

— Это совсем не обязательно.

— Тебе нужно успокоиться.

— Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Но без меня.

— Без тебя всегда все будет плохо.

— Я хочу, чтобы ты жил… Я не хочу, чтобы тебя убил Афоныч.

— Что ты о нем знаешь?

— Он говорил со мной, он мне угрожал… Я должна сейчас буду позвонить ему, сказать, что ты со мной…

— Позвони, — спокойно произнес Прохор.

— Нет. Я не стану тебя предавать.

— Сколько раз ты уже меня предавала. И ничего.

— Это совсем другое!.. Я могу остаться с Егором, но не могу тебя убить.

— И все-таки позвони.

— Нет.

— Так нужно.

— Кому?

— Мне.

— Зачем?

— Позвони Афонычу, скажи, что я назначил тебе встречу в нашей квартире на Вишневского.

— Что ты задумал? — встревоженно посмотрела на него Лида.

— Задумал.

Прохор порывисто обнял ее и поцеловал в губы. Лида попыталась оттолкнуть его, но Прохор не опускал ее, и она, вздохнув перестала противиться.

Она позвонит Афонычу. Если Прохор этого хочет, то будь что будет.

Как-то не думал Прохор, что Афоныч насел на Лиду. Он хотел встретиться с любимой и попросить об одолжении, а оказалось, что ее склоняют к предательству. А это значило, что в доме Королька могла быть засада. Прохор это понимал, но удержаться от соблазна не мог. А Лида отказать ему не смогла. Хотя и послала затем к черту.

А Прохор как раз и собирался к черту на рога. План рисковый, без четкой схемы, можно даже сказать, слепой. Но ему ничего не оставалось, как идти ва-банк.

Он догадывался, что Афоныч бросит против него если не всю, то большую часть братвы. А теперь был в этом уверен. Хотя, конечно, оставалось место и для сомнений. Вдруг Афоныч задействует ментов, чтобы вытащить каштан из огня их руками. Но и в этом случае братва будет на подстраховке, сам он голову в пекло не сунет, будет ждать результата в своем любимом баре на дальней окраине рынка «Южный». Это закрытый бар, только для своих. Но кто сказал, что Прохор чужой? Да, его пытались убить, но так и не смогли вычеркнуть из бандитского списка. А выйти из системы можно только ногами вперед, сам Афоныч это говорит.

Дальняя окраина — понятие относительное. Если считать от гаражей, которые примыкали к забору вокруг рынка, то бар находился на ближних рубежах. Забор с этой стороны, правда, обнесен колючкой, но прошлой ночью Прохор сделал и замаскировал подкоп. Через него он уйдет. Если, конечно, уцелеет в жестокой схватке…

Лаз выводил его в узкий проход между вагончиком и забором. Он выбрался на поверхность, закрыл пролом смятой картонной коробкой. Сначала прислушался, только потом выглянул из-за вагончика. И увидел, как от кафе к нему торопливо идет Гонтарь, «бык» из персональной команды Афоныча.

Шел он от «Крузера», возле которого стоял громила Бутыль и грозил Гонтарю кулаком:

— Давай быстрей!

Бутыль торопился с выездом. Видно, Афоныч решил усилить штурмовую группу своей личной охраной. Что ж, тем лучше.

Прохор нырнул в пролом, закрыв его коробкой, и снова осторожно выглянул. «Крузер» с охраной уже уехал, а «Мерседес» Афоныча остался. Большой босс ждет у моря погоды, что ж, Прохор просто обязан изменить прогноз.

Он решительно направился к черному ходу. Расстояние небольшое — метров десять. Место в данный момент безлюдное, но в любой момент мог появиться кто-нибудь из охраны или обслуги. Так и получилось. Прохор подошел к двери с одной стороны, а верзила Жук открыл ее с другой. Но Жук не ожидал нападения, поэтому был застигнут врасплох. А бил Прохор, не жалея головы. Лбом в переносицу — его «коронка». А для подстраховки — рукоятью пистолета в надбровье, с размахом, сверху вниз.

Крупные шкафы громко падают, и Жук не стал исключением. На шум в коридор выскочил мощный и шустрый Алик. Прохор проигрывал ему в положении, выкрутиться он мог только с помощью оружия. Пришлось стрелять.

Выстрелом в ногу он заставил Алика скорчиться от боли. А рубанув его рукоятью ствола по шейным позвонкам, «сделал ему анестезию». Не дожидаясь, пока телохранитель расстелется по полу, ворвался в зал бара. И увидел там Афоныча, который сидел за столиком в компании какой-то красотки. Его встревожил выстрел, он уже поднимался из-за стола, но, увидев направленный на него ствол, вернулся на место.

— Прохор, ты чего?

Афоныч смотрел на него, а проклинал себя — за собственную глупость и самонадеянность. Как же так, почему он позволил обвести себя вокруг пальца?

Прохор глянул на девушку. Она тоже была напугана, но при этом смотрела на него как на своего спасителя. Или ему так только казалось, или она действительно мечтала избавиться от Афоныча? Он вспомнил, что это наглая рыжая морда угрожала его любимой женщине. Возможно, Лида тоже могла оказаться здесь, в этом кафе, в качестве жертвы, у которой не было другого выхода, кроме как лечь в постель с Афонычем.

— Ничего!

Прохор нажал на спуск, пистолет с грохотом дернулся в его руке, и Афоныч откинул назад простреленную голову.

Опустив руку с пистолетом, Прохор посмотрел на девушку и приложил палец к губам. Она потрясенно кивнула, обещая молчать, и он быстро вышел из зала.

Свое слово Прохор сдержал, но еще рано праздновать победу.

Спокойно в лесу, безмятежно, но тишина эта обманчивая. В любой момент ее мог взорвать выстрел.

Шуршур и пацаны ждали его под навесом возле вагончика, которым когда-то владел шашлычник Вахтанг. И где когда-то пролилась кровь михеевских «быков».

Навес покосился, и Прохор подумал, что в случае чего можно ударить по стойке и тогда крыша рухнет на пацанов. Но лучше всего расстрелять их из пистолета. Опять же в случае чего.

Они понимали, что Прохор шутить не будет, им было страшно. Один только салага Ялик смотрел на него волком. Он, казалось, не понимал, какого черта Шуршур согласился встретиться с человеком, который убил самого Афоныча. А может, и понимал, просто вид у него такой не догоняющий.

Но Прохор и сам до конца не понял, зачем он позвонил Шуршуру. Да, он хорошо знал шакалью сущность этого барана в волчьей шкуре, но вдруг он все-таки прогадал? Вдруг Шуршур не признал в нем непреодолимую силу? Может, он все-таки сдал его Завхозу в надежде, что на этот раз Прохор не сможет выйти сухим из воды? Если так, то Прохор сунул голову в самое пекло.