Марго Генер - Частицы магии. Огонь

– Агата… – донеслось из зеркала, когда уже собралась подняться.

Я оглянулась и увидела, как Ферал пытается удержаться в отражении. Глаза горят ярче прежнего, из носа дым, а губы искривлены яростью.

– Агата… – повторил он. – Не смей уходить!

Отшатнувшись, я нервно сглотнула, чувствуя, как задрожали колени. Лишь вспомнив, что сквозь зеркало он не сможет дотянуться, немного успокоилась.

– Оставь меня в покое, – проговорила я неуверенно.

– Я приказываю тебе вернуться! – проревел он. – Иначе я сожгу не только Долину. Я буду жечь и жечь, пока весь Средний мир не превратится в пепелище!

Я вздрогнула и едва не бросилась к стеклу, лишь бы он прекратил угрожать моему дому и всему, что люблю. Но потом вспомнила, что этот барьер не преодолеть, и что есть возможность навсегда избавить Звенящую Долину не только от Ферала, но и от всех огнекрылых.

Сделав глубокий вдох, я произнесла:

– Перестань меня преследовать. Меньше всего в жизни мне хочется становиться твоей женой. Но еще меньше хочу подвергать опасности Звенящую Долину. И поверь, я решу этот вопрос.

– И вернешься ко мне! – требовательно прорычал он. – Ты вернешься ко мне, Агата! Иначе, клянусь…

– Мне пора, – резко сказала я и встала со стула.

Изображение Ферала в зеркале поплыло, пошло волнами, он кричал что-то еще, но я уже не понимала. Через пару секунд в отражении снова увидела себя.

Гордясь за собственную смелость, некоторое время разглядывала лицо, волосы и кожу. Лишь убедившись, что ни капли не похожа на огнекрылого, отшагнула и подняла с пола сверток одежды.

Подойдя к кровати, разложила. Передо мной оказались узкие, потертые штаны из грубого материала, футболка, вроде той, что на Лодине, только белая, с изображением какой-то девицы. И два предмета, при виде которых загорелись щеки.

У первого очевидная задача – поддерживать грудь. Но выглядит, как обрезанный снизу корсет, с перемычкой между чашами. По краям хлястики с крошечными крючками. Второй предмет вначале не поняла, как надевать, но когда дошло, от смущения загорелись даже глаза. Три соединенные между собой полоски ткани, способные прикрыть лишь причинное место.

– Ну Ян, – пробормотала я. – Хуже Ферала…

Долго думала, какой стороной надеть эту трехполосчатую гадость, потом все же решила, что лоскут пошире должен быть впереди. Надела. Задняя полоска неудобно застряла в мягком месте, пришлось оттягивать и выковыривать. С обрезанным корсетом справилась быстрее. Он оказался непривычным, но, на удивление, удобным. С футболкой вопросов не возникло, села, как на меня шили, зато штаны пришлось натягивать с двойным усилием.

Чтобы застегнуть пуговицу пришлось вдохнуть и втянуть живот. С трудом сгибая колени, как покалеченный воин, проковыляла к двери и вышла.

Ян и Лодин в правом углу холла нависли над столом и что-то тихо обсуждают. Когда за мной хлопнула дверь, оба оглянулись.

– Ну как? – поинтересовался пластинчатый, расплываясь в улыбке. – Все подошло?

– Вы тут все ненормальные, – отозвалась я приближаясь, все так же нелепо сгибая колени.

Ян поднял брови над пластинками.

– Почему это? – удивился он.

– Подмирские женщины обожают самоистязания, – ответила я. – Любой наряд женщина надевает для мужчины. Значит, местные дамы готовы терпеть страдания, лишения и неудобства ради внимания. Тогда с этим миром точно что-то не так, если женщины страдают ради мужчин.

Пластинчатый засмеялся, качая головой, мол да-да, потом проговорил, отворачиваясь к столу:

– Ну что сказать, Агата. В наше время женщины действительно стали, гм, как бы выразиться, чтоб не обидеть. В общем, чтобы получить внимание, вовсе не обязательно жениться. Понимаешь?

Я сложила руки на груди и встала с Лодином, заглядывая через плечо, и буркнула:

– Не понимаю.

На столе оказалась огромная пластинка, наподобие тех, что подмирцы прикладывают к щекам, но эта размером с блюдо. Поверхность светится, и вся изрисована, словно карта.

Ян развел руками.

– Ну что поделать, – произнес он. – Мужчин меньше, женщин больше. А сейчас красивых женщины стало очень много. Косметология, пластика. В экономике это называется демпинг.

– Это ругательство такое? – поинтересовалась я, прищурившись, пока Лодин внимательно изучает карту на пластинке.

– Да нет же, – стал объяснять подмирец. – Это значит, что приходится снижать цены, чтобы хоть что-то продать. Иначе покупатель уйдет к конкуренту потому, что у него дешевле.

Я решила уточнить.

– Значит, вы покупаете женщин? Даже тех, кто не работает в таверне блудницами?

Ян на секунду оторвался от пластинки, лицо стало озадаченным, он потер подбородок и протянул:

– Эм, ну… Ты задаешь хорошие вопросы. Тут видишь в чем дело. Многие готовы сами продаваться. В основном за деньги и разные блага. В общем-то, в этом ничего страшного нет. Так всегда было. Просто называли иначе. Смотри. Семье нужно выдать за муж дочь. Они заключают договор с другой семьей, выдают. Это называли брак по сговору. Вуаля. Девушка пристроена, мужчина счастлив. Он может продолжить род, причем не прекращая погуливать на сторону.

– Как низко, – фыркнула я, демонстративно задрав подбородок.

Подмирец, провел пальцем по пластинке, карта увеличилась, он что-то записал на клочке пергамента, что лежит на краю стола.

А Лодин проговорил:

– Ничего низкого. У нас делают точно так же. Во всяком случае, в высших сословиях.

– Все равно, – упрямо возразила я, – у нас это красиво происходит. Торжественно. И молодым дают время познакомиться.

– Может у вас в деревне и дают, – отозвался Лодин. – А у нас в Верхнем пути, как сказали родители, так и будет. Я же тоже сговорен с какой-то дочкой купца. Шерстью торгует, кажется.

Я удивленно вытаращилась на него.

– И что, ты ее никогда не видел?

– А зачем? – отозвался ветер, пожимая плечами. – Сговор есть, свадьба будет между богатыми семьями, наследство перераспределили. Наследники тоже будут. Какая разница? Это же не мешает нам… ну… заниматься своими делами.

Я поморщилась и сказала, утыкаясь в пластинку и делая вид, что очень занята изучением крошечных закорючек на поверхности:

– А в Звенящей Долине не так.

– Ну конечно, – хмыкнул ветер.

Ян снова поводил пальцем по пластине, в очередной раз выписал что-то на пергамент, помычал с умным видом, потом сказал:

– Если честно, мне такая система нравится.

Я поинтересовалась с иронией:

– Когда женщин продают за наследство?

– Звучит грубо, – согласился Ян, быстро подсчитывая что-то на пергаменте. – Но это удобно и наименее безболезненно. Если к браку подходить как к сделке, он продержится дольше.

– Это и есть твой демпинг? – спросила я кривясь.