Марго Генер - Частицы магии. Огонь

Пластинчатый пожал плечами и предположил:

– Наверное, потому что там скользко, а ты босой. Предупреждал, между прочим.

Я хихикнула, Лодин опалил меня взглядом, пришлось сделать серьезное лицо, хотя губы почему-то ползут в стороны. Едва лодка отошла от берега и выровнялась, начиная движение вперед, раздался грохот.

Мы прижухли, косясь то на подмирца, то на обрыв, в котором надежно спрятан ход к дому Яна. У того лицо моментально потемнело, губы вытянулись в полоску, а жвалки заиграли, словно собирается вмазать кому-то. В эту секунду он стал еще больше похож на Клауса. Только если у блондина быть хмурым получается как-то естественно, то пластинчатый показался воплощением ненависти и давно затаенной злобы.

Я спросила испуганно:

– Что это? Подмирская магия?

– Если бы, – мрачно отозвался Ян, ускоряя лодку. – Вы очень нужны Клаусу. Он взрывает дверь. А значит, разворотил мне весь дом, гад. Во век не расплатится.

– Мне жаль, – проговорила я, глядя на идеальный профиль подмирца. – Из-за нас у тебя такие тяготы.

– Угу, – согласился он. – Тяготы. Но они того стоят, если справлюсь.

– А собаки? – осторожно спросила я.

Крылья носа подмирца раздулись, словно собирается выпустить клуб дыма, зубы скрипнули, но он промолчал. А я, не найдя, что сказать, молча уставилась вперед на воду.

Лодка отошла на приличное расстояние, в небе за обрывом стало видно клубы дыма, черные, как душа Ферала. Дом подмирца и самой нравился, и когда дошло, что Клаус, не найдя нас, поджог его, стало вдвойне обидно.

Хотела снова извиниться, но поняла, как глупо эти извинения будут звучать.

Лодка несла нас все дальше от берега. Прежде столько воды вокруг не видела, если не считать побега из плена. Но тогда была ночь, а сейчас все залито светом, море, или что это такое, сребрится, как слюда, а берег с каждой минутой становится все дальше.

Отвернувшись, я устремила взгляд вперед, боясь оглянуться и не увидеть берега вовсе. В молчании прошло еще несколько минут, пока впереди не показалась бледная полоска.

Ян произнес все так же мрачно, всем видом напоминая бога возмездия:

– Смотрите. Вон там белое пятно. Это остров. Но не тот, что нужен нам. Этот для туристов.

– Туристы? Они тоже агенты «Инквизито»? – поинтересовался Лодин, развалившийся в кресле справа.

Подмирец покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Туристы, они вроде вас. Приезжают из дальних мест отдохнуть, посмотреть достопримечательности, потратить кучу денег и обгореть на солнце.

– Странный вы, подмирцы, народ, – проговорил Лодин, косясь назад, опасаясь преследования костюмов. – Зачем ехать далеко, если у вас такая магия, что позволяет увидеть все в одной пластинке?

Ян хмыкнул.

– На пластинке и в живую – не одно и тоже, сообщил он. – Тем более, через интернет не позагораешь. Хотя есть солярии, но этот не такой загар. Куда круче сказать, что отдыхал на море.

– Мда, – протянул ветер. – Тоже не понятное увлечение. Быть загорелым, как простой крестьянин. А как же благородная бледность? Наши придворные дамы пальчик боятся солнцу показать.

– Это у вашей знати неприлично быть смуглым, – стал пояснять подмирец, словно и правда знает разницу между нашими мирами. – У вас крестьяне в полях трудятся, под открытым солнцем. А наши крестьяне сидят в офисах, бледные, как поганки. А у кого есть деньги, те катаются по морям, бронзовую кожу получают. Понятно?

Лодин скривился, но кивнул.

– Понятно, понятно, – отозвался он. – Говорю ж, все навыворот. И деньги еще ваши…

Остров остался позади, а Ян все вел лодку с завидным упорством все дальше и дальше. В животе заворочался червячок страха, быстро превращающийся в жирную змею, но я изо всех сил стараюсь держать невозмутимое лицо. Мол, сто раз плавала на лодках по морям и совсем не страшусь заплывать так далеко.

Но когда лодку стало подкидывать на волнах, как убегающего от лисы зайца, не выдержала и сползла под окно, вокруг которого мигают огни. Подмирец повернул голову, над черной пластинкой на лоб всползла бровь.

– Ты чего туда залезла? – удивился он. – Качает? Так сядь. Вон, второе кресло свободное.

Ян кивнул в сторону Лодина, который все еще сидит в кресле и с хозяйским видом глазеет то в одно окно, то в другое. За ним еще одно сидение, которое заметила не сразу.

– Спасибо, – пробормотала я неуверенно и поднялась.

Стараясь не смотреть по сторонам, где за окнами бесконечная вода, проковыляла к креслу и опустилась, поджав ноги.

Нас в который раз подкинуло, я ойкнула и бросила испуганный взгляд на Лодина. Но тот довольный, как сытый удав, будто за нами не гоняется вся армия инквизиторов.

Когда лодка забрала правее, в окно ударил воздух с вместе со сладостным ароматом, от которого наворачиваются слезы.

– Лодин! – только и смогла выговорить я.

– Ты это чувствуешь? – спросил он, приподнимаясь на локтях.

Веки ветра закрылись, а лицо приобрело такое блаженное выражение, какое даже неприлично показывать на людях.

Я сделала глубокий вдох, едва не облизываясь от удовольствия, и сказала:

– Это он. Цветок. Он где-то в этом городе. В Айскленде…

– Если бы все цветы так пахли, мужчины перестали бы дарить их женщинам, – произнес Лодин, распахнув глаза с расширившимися зрачками. – Это волшебно. Почему ты не сказала, что он так невероятно пахнет?

Все еще облизываясь, словно перепачкалась в арбузном соке, я ответила:

– Решила, лучше сам учуешь. Не стала портить впечатление, загодя рассказывая, как оно.

Ян слушал молча наш разговор, а когда заговорила о впечатлениях, дернул рычаг, замедляя ход лодки, и сказал:

– У нас это называют «спойлер».

Я украдкой бросила взгляд на пластинчатого, удивляясь его спокойствию, учитывая, что в лодке две стихии из другого мира беседуют о цветке вечности, а следом погоня и разъяренный брат.

Он заметил, что разглядываю и улыбнулся левым углом губ. Я в очередной раз ощутила прилив жара к щекам и поспешила отвернуться, делая вид, что очень сосредоточена на огоньке у окна. Попыталась понять, что со мной творится, и почему эти волны накатывают лишь, когда рядом один из братьев, и почему так хочется, чтобы вместо Яна улыбался Клаус, хотя они и похожи. Но лодку в который раз подкинула на волне, я охнула, схватившись за подлокотник, и вспомнила, что Клаус ненавидит меня, как Ферал воду.

Я тяжело вздохнула, а Лодин поднялся. Выражение лица резко переменилось, из расслабленного увальня он моментально превратился в собранного и внимательного акробата, каким его увидела впервые. Только тогда он вел себя как шут, а сейчас сосредоточен и серьезен.

– Нужно поворачивать, – сказал он.

– Что? – не поняла я.

Лодин потянул воздух, в котором все еще витает одуряющий запах, и произнес: