Галина Романова - Ничего личного, кроме боли

— Ты знаешь, а он мог! — вдруг выпалил он, отодвигаясь от стола.

— Кто?

— Сынок той самой женщины, которую я, сволочь такая, отправил на тот свет. Этот тип запросто мог сотворить что-то гадкое. Как твою мать убили, Игорь?

Новиков удивился: надо же, доктор Валера и имя его не забыл.

— Смертельная доза инсулина. Кто-то проник в дом и ввел инсулин. Ни следов борьбы на теле, ни погрома в кухне. Она сидела в своем любимом кресле и умирала, пока я… — Горло сдавило, он глотнул воды из стакана. — Пока я спасал других людей.

— Бывает, — кивнул Валерий и налил себе сок. Выпил, поморщился. Пробормотал: — Какая гадость.

— Почему вы думаете, что он мог?

— Да потому что редкостный гаденыш. Я же, пока готовился к процессу, который потом благодаря тебе замяли, собрал информацию об этой семейке. Не сам, конечно. Но узнал я о них много. Понимаешь, я тогда все искал в этих людях что-то такое… Какие-нибудь генетические отклонения, из-за которых она могла умереть. Скрытые травмы как результат семейного насилия. Злоупотребление наркотиками, алкоголем, запрещенными препаратами. Все рассматривал. В общем, папка собралась приличная.

Новиков вытянул шею, подался вперед. Поторопить Валерия, который цедил по слову, не мешало бы. Но он поостерегся. Хорошо хоть, вообще говорит, не психует. Надя предупредила, что между запоями Валера бывает крайне раздражительным.

— Ничего, понимаешь! Ни драк в этой семье, ни наркотиков, ни злоупотребления алкоголем. Приличная семья. Мама с папой, во всяком случае.

— Это пока ты собирал информацию, — осторожно поправила Надежда. — После смерти жены Саврасых совершенно опустился. Спился окончательно.

— Чего не знаю, того не знаю. — Он зло передернулся, тут же принял ее слова как упрек.

— А я знаю. Мне сегодня наша санитарка все рассказала. И с пасынком у него не срослось. Пацан отчима из материнского дома прогнал. Дом потом продал и квартиру тоже, оставшуюся от матери. Последние годы перед смертью этот Саврасых жил в трущобах.

— Перед смертью? — дернулись оба.

— А я не сказала? Умер он сегодня. А сообщить-то и некому, кроме полиции. Кто тело заберет — ума не приложу. — Надя с выражением глянула на Валерия. — Вот это настоящее одиночество, дорогой. А не то, что ты имеешь в виду.

— А что я имею в виду? — отозвался тот вполне миролюбиво, поигрывая пустым стаканом.

Так, вот этого не надо. Они сейчас увлекутся собственной жизнью и забудут о нем.

Игорь поспешил вмешаться:

— Значит, никаких темных пятен в биографии родителей. А как же сын?

— Лешка-то? О, — протянул Валерий со смешком и не без удовольствия пригвоздил: — Редкостная сволочь. Вот прямо с детства гадил всем подряд. И это, скажу я вам, настоящая генетическая патология, н-да. Только Саврасых не был ему отцом. Папаша был кто-то еще. Я тогда его искал, денег вбухал немеряно, но так и не нашел. — Валера прочертил ладонью в воздухе прямую линию. — Саврасых женился на матери Алексея. У жены был сын, у него — дочка. Жили нормально, тихо. Мальчишка был лет на пять старше девочки. Мог бы быть хорошим старшим братом.

Игорь чувствовал, что предыстория затянулась. Ему было некогда, времени в обрез. Ему вот Рыжков на пятки наступает. Зачем этот мент сюда прилетел, еще предстоит разобраться. Кстати, и отпуск у него не резиновый, закончится через четыре дня. А он здесь топчется на месте и так ничего толком и не может узнать.

Валерий его нетерпения не чувствовал, все так же выдавал по слову.

— Обижал братец девчонку, так я слышал. А потом и вовсе.

Снова замолчал. Схватил стакан, заглянул — как будто тот каким-то чудом мог наполниться.

— Что — вовсе? Что было дальше? — поторопила Надежда.

— А дальше случилась трагедия. Кстати, я за нее тоже пытался цепляться, но без результата. — Он с грохотом поставил пустой стакан. — Девочка пропала.

— Как пропала?

Игорь почувствовал, что бледнеет. Истории детских несчастий всегда причиняли ему боль. Однажды он признался Ольге, что боится заводить собственных детей, насмотревшись на страдания чужих, больных и несчастных. Тоска в детских глазах казалась ему больше и страшнее, чем у взрослых. Он редко соглашался оперировать детей: боялся причинить им еще большую боль.

— Никто не знает, как это случилось. Дело было двадцать с лишним лет назад. Дети были дома одни. Когда родители вернулись, оказалось, что девочки нет. Лешке было лет десять. На все вопросы — не видел, не знаю. Бегала во дворе.

— Ужас какой! — выдохнула Надя. — И что дальше?

— Дальше подняли весь район на поиски. Все глухие углы, все колодцы, все овраги — все обошли, все исследовали. Ни единого следа. Награду даже объявили за любую информацию. Родители не были особенно богатыми, но там соседи вроде скинулись всем миром.

— И что это дало? — спросил Игорь.

— А ничего. Сам знаешь, как такое действует на людей. Как красная тряпка на быка. Начинают выдумывать что ни попадя. Информаторы только что строем не шли. И утонула она, и спряталась, и цыгане похитили. До инопланетян чуть не договорились. Хорошо, девочка вовремя нашлась, а то бы родителям никаких денег не хватило каждому вруну премию давать.

— Нашлась? — выдохнула Надя. — Чудо какое!

— Да не было чудес. Мертвую ее нашли. Мертвую и изуродованную.

Новиков даже зажмурился, отказываясь представлять, как это было. Как нашли маленькое обезображенное тело. Как к родителям явились люди из полиции. Как повезли их на опознание. Стон, плач, обмороки. И та страшная минута, когда приходит осознание, что невозможно повернуть время вспять. Жизнь закончилась, дальнейшее существование просто не имеет смысла.

— После этой трагедии отношения между мужем и женой разладились. Семья стала рушиться. Отец девочки во всем обвинял пасынка, мол, не уследил. Мать, понятное дело, становилась на его защиту. Понимаешь, как я был разочарован, практикант? — Валерий прищелкнул языком. — Если бы девчонка была ее, я бы на этом точно сыграл. Сильный стресс мог сказаться на нервной системе, запустить распад организма и все такое. Но не вышло. Мачеха, насколько я знаю, все-таки не сильно убивалась, ее-то сын был жив и здоров. Правда, насчет здоров — это спорно.

Игорь чувствовал, что дополнительные вопросы не нужны, — хозяин соберется с силами и сам продолжит.

— Парень вел себя странно, чем дальше, тем больше. Его даже направили на обследование, но отклонений вроде не нашли. Списали молчаливость и подавленность на глубокое потрясение. Врачи уверили, что все временно, мальчику просто нужен отдых. Учился он нормально, ни с какими такими компаниями не знался. Приводов не было. Правда, отчим всегда называл его чокнутым и советовал лечиться. И снова мать водила его по специалистам — теперь чтобы доказать мужу, что с парнем все нормально. Заключение врачей: к проживанию в социуме пригоден. Но мы же с вами понимаем, коллега, насколько такие заключения относительны. Симптомы могут годами не проявляться. А потом один толчок, перевозбуждение, потрясение, и все. Процесс запущен, и он необратим.