Антон Леонтьев - Небо слишком высоко

Милена отвернулась. Гордион же поклялся, что уничтожил компрометирующий материал. Или он не соврал и гость просто блефует?

— Публикуйте, — заявила она наконец, снова поворачиваясь лицом к наглецу. — Моя популярность от этого только возрастет. Заявлю, что я жертва режима и что меня, несовершеннолетнюю, изнасиловали по заданию вашего КГБ. Так оно, в сущности , и было!

Тип, тяжело дыша, снова придвинулся к ней, но Милена заявила:

— Ни приближайтесь! Иначе вызову полицию! Хотите дипломатический скандал?

Субъект вздохнул, снова подошел к бару и, взяв еще одну бутылку, повертел ее в руках и также сунул в портфель.

— Ладно, не корчь из себя недотрогу. Я же вижу, что боишься. И это хорошо, потому что ты должна бояться. И, как я уже сказал, Родине заплатить все же надобно. И не только коньяком.

Он хихикнул, а потом, преобразившись, заявил безапелляционным тоном:

— Ты сделаешь все, что я говорю. У Годо крутятся политики, а также их жены. Например, жена президента Франции, жена премьера, а также любовница президента и любовница премьера. Не говоря уж о всякой шушере наподобие министров, депутатов Национального Собрания, а также журналистов и иже с ними.

Милена, ничего не отвечая, пристально смотрела на гостя. Тот же продолжил:

— Сконцентрируй внимание на тех, чьи имена здесь написаны.

Он вынул из кармана сложенный вдвое лист и подал его Милене. Та пробежала его глазами и произнесла:

— Вы хотите, чтобы я на полном серьезе шпионила за самим…

Тип вырвал у нее лист и произнес:

— Имена запомнила? Впрочем, они и так отлично известны. В особенности важны подробности того, что затевается в отношении ГДР. И относительно этого нового международного соглашения по глобализации торговли.

— А что, если я не соглашусь? — проговорила с вызовом Милена, а тип ответил:

— Ну, тогда может случиться все что угодно. Например, желтая пресса получит пленочку с порнофильмом, в котором ты в главной роли. Или копию твоего соглашения о работе на КГБ. Или и то, и другое! В конце концов, кто-то может плеснуть кислоты в твое красивое личико, и тогда карьера модели окажется в прошлом!

По его тону было понятно, что он отнюдь не шутил.

— Ты не понимаешь, девочка, что эти сведения требуются не только нам, но и нашим друзьям в Москве.

— В экарестской гостинице «Москва»? — осведомилась Милена, а тип процедил:

— Не зарывайся. Так же, как мы тебя в Париж послали, мы можем отсюда тебя и извлечь. У тебя ведь отличное прикрытие, причем не ложное, а самое настоящее. Тебя ведь пригласил на рандеву этот самый депутат?

Милена хоть и изумилась, но не подала виду: откуда они могли это знать?

— Вот и раскрути его. Важны любые сведения о боеготовности НАТО. О европейской интеграции. О трениях между союзниками. Ну, и «клубничка» о том, кто с кем спит, кому изменяет и какие государственные деньги крадет.

Милена молчала, а тип, открыв портфель и запихав туда дополнительно еще почти половину бара, подхватил батарею бутылок под мышку и направился к выходу.

— Будь любезна, открой мне дверь, а то руки заняты! Теперь я буду твоим куратором, твоим новым Гордионом. Зайду через две недели.

— Я буду тогда в Риме! — буркнула Милена, а ее новый куратор ответил:

— Ладно, тогда через три. А из Рима привези мне кофе и духи. И открытки с Колизеем и Ватиканом.

Он отчалил, а Милена долго сидела на пушистом ковре, размышляя над тем, что же делать.

Приглашение депутата, чья жена благополучно отдыхала где-то в Скандинавии, она в итоге приняла, хотя изначально не желала это делать. Он хоть и лез к ней с недвусмысленными предложениями, однако Милена, наученная мадам Лилит кое-каким приемам, отшила его в два счета.

Однако во время, надо признать, отличного вечера в одном из самых дорогих парижских ресторанов намотала на ус некоторые факты, которые, как она знала, могли бы понравиться Гордиону.

Когда тот зашел через три недели, он в самом деле остался крайне доволен и даже похвалил ее:

— Молодец, работай и дальше в этом духе! Наши товарищи в Москве наверняка будут довольны.

На этот раз Милена не рискнула спросить, что он имеет в виду: столицу СССР или экарестскую гостиницу.

Тем более что ответ был ей отлично известен.

В течение последующего года Милена регулярно поставляла сведения, которые почерпнула, общаясь с сильными мира сего, — в доме мод Годо, на многочисленных показах коллекций, во время приемов, вернисажей, посещений ресторанов, музеев и закрытых вечеринок. Последние в особенности интересовали нового куратора.

— Скажи, а вы чем там занимались? — донимал ее новый Гордион. — Вы там наркотики принимали и друг с другом напропалую трахались?

Милена, усмехнувшись, отвечала:

— Вам тоже достать приглашение? Если постараться, то получится.

Гордион обычно краснел и переводил разговор на другую тему.

Милена делилась с ним далеко не всей информацией, а наиболее безобидной, в первую очередь светскими сплетнями, которые, впрочем, разбавляла некоторыми не особо важными (и почерпнутыми по большей части из французской желтой прессы) фактами.

Однако Гордион и те, кто в далекой Москве получал поставляемые ею сведения, были довольны.

Милена же все время думала над тем, как ей добиться прекращения сотрудничества. Она понимала, что игра чревата очень большими неприятностями : если ее заметут западные спецслужбы, то мало не покажется.

Но игнорировать требования Гордиона она не могла — он в самом деле мог бы в одночасье положить конец ее карьере. А то и жизни.

Однако на второй год встречи стали все реже и реже, а потом новый Гордион вдруг не пришел на встречу, что вселило в Милену надежду. Она все ждала, что он заявится в самое неурочное время, однако этого все не происходило. Не навещал ее и никто другой из герцословацкого посольства. И она надеялась на то, что ее наконец оставят в покое.

А потом в странах соцлагеря вдруг начали одна за другой происходить «бархатные революции». Не осталась в стороне и Герцословакия. Прильнув к экрану телевизора в нью-йоркском отеле (куда она прилетела на показ мод), Милена с бьющимся сердцем следила за выведенными на улицы танками и людьми, забрасывавшими их цветами.

Через несколько дней последний Генеральный секретарь Коммунистической партии Герцословакии подал в отставку, и страна вдруг решила превратиться в демократию.

Наведя крайне осторожно, через частного детектива, справки, она узнала, Гордион № 2 попался на спекуляции спиртным (уж не тем ли, которое он изъял из ее бара? ), также на причастности к различного рода финансовым манипуляциям и связям с алжирскими кланами в парижской криминальной среде. И был в срочном порядке объявлен персоной нон-грата и в течение двадцати четырех часов выслан в Экарест.