Фрэнни Тэлбот - Разбуженная страсть

Элиза предпочла бы умереть, но не признаться в своем желании, она сопротивлялась неистовым напористым губам Кеннета с таким упорством, что ему пришлось переместить руку и властно обхватить ее за талию.

Губы Элизы непроизвольно приоткрылись, предательски отвечая на его страстную требовательность, тело льнуло к Кеннету, но трезвый разум еще не сдавался — она продолжала сопротивляться с такой неведомо откуда взявшейся силой, что оба свалились на кровать.

— Пусти, пусти меня! — кричала она, упираясь в широкие плечи Кеннета.

Он посмотрел на нее, и горящий в его темных глазах откровенный огонь желания заставил Элизу замереть. Кеннет не мешкая стянул с Элизы платье, сорвал белую, всю в пене кружев, комбинацию, расстегнул полупрозрачный бюстгальтер и отшвырнул в сторону. Элиза предприняла робкую попытку остановить его, но пальцы Кеннета делали свое дело ловко и уверенно. Не прошло и минуты, как на Элизе остались только трусики.

— Боже, как ты хороша! — со стоном выдохнул Кеннет, ложась рядом с Элизой.

Он откровенно любовался ее обнаженным телом, с восторгом смотрел на нежную мягкую грудь; его взгляд медленно скользил все ниже и ниже — к бедрам и желанному заветному месту.

— Моя желанная! — прошептал Кеннет, целуя груди Элизы.

Она не шелохнулась, только закрыла глаза, когда Кеннет снял с нее трусики. Элиза почувствовала, что, если не остановит Кеннета, он овладеет ею прямо сейчас, здесь, на этой кровати, и она не сможет отказать ему.

Элиза вновь попыталась оттолкнуть Кеннета, вырваться из его объятий, но он раздвинул ее ноги, и Элиза впервые в жизни почувствовала прикосновение мужской возбужденной плоти.

— Я не хочу! — вскрикнула Элиза.

— Я не буду тебя насиловать, — страстно шептал ей на ухо Кеннет. — Дай мне насладиться тобой! Ты мне отчаянно нужна. О Господи, сколько я ждал тебя!

Кеннет целовал ее страстно, безудержно, и ее губы с жаром отвечали на его поцелуи, тело трепетало. Где бы и когда бы это ни было, но всякий раз, как Кеннет целовал ее или просто дотрагивался, Элиза теряла власть над собой, ее тело жаждало близости с Кеннетом. В душе она проклинала себя за слабость, но ничего не могла с собой поделать. Неужели разум вообще не властен над вероломной плотью? Остановись, кричал он Элизе, а то будет поздно!

Но разве можно остановить ураган!

Элиза почувствовала, как сильные руки приподняли ее ягодицы, — Кеннет рвался к высшему, завершающему аккорду страсти.

— Нет! Нет, я боюсь! — стонала Элиза. — Пусти! Я не такая… Я никогда… ты… Это впервые!

— Милая, — нежно прошептал он, осыпая ее лицо и плечи поцелуями, — за это я и люблю тебя. За твой страх, за твою невинность, за твою гордость. Я обожаю тебя!

Его ласки проникали в самую глубину души Элизы, рождая ответное пламя желания, в котором она пылала, забыв обо всем, кроме жаркого тела, обжигавшего ее огнем страсти.

— Ты — моя. Ты это знаешь, — выдохнул Кеннет, — и я хочу, чтобы мы стали единым целым раз и навсегда.

Элиза тоже мучительно хотела этого, но сдаваться нельзя… Кеннет медленно и очень мягко повел бедрами, и Элиза забыла обо всем, застонав от наслаждения. Он притронулся к ней самым кончиком возбужденной плоти, и она всем телом потянулась принять его. Кеннет легкими толчками пробирался все глубже и глубже, она отвечала на каждое движение счастливым стоном. Он надавил сильнее, и Элизу пронзила неожиданно острая боль.

— Не надо, мне больно! Уйди! — Элиза уперлась руками в его плечи и попыталась оттолкнуть.

— Только не сейчас! Потерпи! Умоляю! Еще немного…

Новая вспышка боли — еще острее, еще мучительнее… и Кеннет наконец вошел в нее, наполнил ее своей тяжестью, своим жаром. Боль ушла, у Элизы осталось блаженное ощущение удовлетворенного желания. Какой смысл отрицать, что она сама хотела этого, жаждала соединиться с Кеннетом, стать частью его плоти?

Наклонившись, он целовал ее набухшие соски, гладил вздрагивающее тело, а Элиза уже ничего вокруг не замечала, потонув в нарастающей волне физического наслаждения. Она двигалась в едином ритме с Кеннетом, стоная, словно в беспамятстве. Ей казалось, что сердце не выдержит прилива восторга.

К завершению они пришли вместе. Элиза, потрясенная, содрогалась от рыданий, Кеннет, тяжело дыша, уткнулся в ее плечо, не в силах шелохнуться.

Придя в себя, он передвинулся, лег рядом с ней и стал успокаивать:

— Не плачь! Ради Бога, не плачь! Тебе так больно?

Закрыв лицо руками, Элиза безудержно рыдала, не в состоянии что-либо ответить. Плакала она, конечно же, не от боли, а от неожиданного ощущения опустошенности. С пика пылкого наслаждения она вновь опустилась в пучину бед и обыденности.

Кеннет отвел ее руки и стал целовать заплаканное лицо, дрожащие губы, мокрые ресницы и щеки, завитки волос.

— Перестань, Элиза! Пожалуйста, прекрати плакать! Не будь такой несчастной! Согласен, я — эгоист, но я так боялся, что ты опять исчезнешь. Я не перенесу этого. Я должен был как-то тебя остановить, заставить остаться. И я подумал…

— Что подумал? — Элиза села, схватила платье и кое-как, лишь бы прикрыться от жадного взгляда Кеннета, натянула его.

— Подумал, что теперь, когда мы стали близки, ты останешься. Знаешь, есть старая легенда о русалке, которая влюбилась в земного юношу. Она приплывала на свидания с ним, но всегда возвращалась обратно в море. И так было до тех пор, пока он не овладел ею. Она стала настоящей, земной женщиной, они поженились и были счастливы долгие годы.

— Но однажды, — в тон ему продолжила Элиза, — она уплыла, уже навсегда.

Кеннет поморщился.

— Неужели сказка так плохо закончилась? Я-то помнил только…

— Только то, что тебе хотелось, — перебила Элиза, — так удобнее. Ладно, мне надо принять душ. Покинь мою комнату, пожалуйста.

Кеннет скатился с кровати и принялся собирать свою разбросанную по комнате одежду. Элиза знала, что подглядывать некрасиво, но не могла оторвать глаз от его гибкого обнаженного, такого желанного тела, только что вознесшего ее до небес.

Не потрудившись одеться, Кеннет ушел в гостиную. Элиза бросилась к двери, закрыла ее на задвижку и, вернувшись к кровати, упала на нее в изнеможении.

Мысли о будущем не оставляли Элизу ни на миг. Кеннет прекрасно знал: овладев ею, он стал победителем, она не сможет теперь сказать ему «нет». Но для Элизы это ничего не меняло, не решало ее судьбу. Как бы ни сложились их отношения, ей никогда не быть первой. Кеннет всегда будет ставить на первое место заботу о сыне. Ей не суждено стать для него самой главной, смыслом его жизни.

Значит, ничего не изменилось. Но Элиза не могла примириться с пребыванием на вторых ролях. Она, как и прежде, только по другим причинам, не может остаться с Кеннетом, ей придется уйти.