Фрэнни Тэлбот - Разбуженная страсть

— Я не могу находиться в двух местах одновременно, — резонно заметила Элиза.

Кеннет шагнул вперед, властно притянул Элизу к себе и прикоснулся губами к ее лбу. Элиза, забыв свои мудрые решения, посмотрела на него и не могла отвести взгляд: в его глазах горел мрачный огонь, зрачки превратились в крошечные черные точки, его воля подавляла ее. Элизе хотелось натянуть на себя любую защитную маску, только бы не выдать свое неуемное желание остаться с Кеннетом наедине, снова броситься в пучину страсти, опасную и притягательную.

— Элиза, не смотри на меня так, — выдавил Кеннет, с трудом преодолевая себя. — Нельзя, нас ждут.

Они вышли из номера и пошли вниз по лестнице. Кеннет бережно придерживал ее, его рука почти касалась ее груди. Элиза почувствовала слабость и снова подумала, что ей нельзя оставаться в его беспредельной власти, надо спасаться от него.

Конечно, если она решила, она скроется. Но это будет потом, а пока она будет жить этими счастливыми мгновениями.

— Ты прелестно выглядишь, — неожиданно сказал Кеннет. — Тебе очень идет этот цвет. Он удивительно красиво сочетается с твоими необыкновенными волосами. Ты свежа, как сама весна.

Элиза вспыхнула от удовольствия.

— Мне хотелось порадовать тебя.

— Джун тоже переоделась, — сообщил Кеннет, — она надела что-то черное. Меня всегда раздражали женщины в черном. Сразу вспоминаешь о похоронах.

Увидев Джун, Элиза подумала, что отнюдь не всем оценкам Кеннета можно верить. «Что-то черное» оказалось дерзким, плотно обтягивающим платьем из черного шелка, с очень глубоким декольте, открывающим соблазнительную округлость высокой, в меру пышной груди. Платье сужалось к талии и падало с бедер свободными складками. Мужчины пожирали Джун глазами, а их спутницы злобно смотрели на нее, готовые растерзать на месте. Иными словами, Джун могла пробудить в окружающих любые эмоции, но только к похоронному настроению они не имели отношения.

Роберт встал, приветливо улыбаясь Кеннету и Элизе.

— Привет! Элиза, вы великолепно выглядите. В этом платье что-то необычное.

— Спасибо. Джун, вы в этом платье неотразимы.

Джун потягивала коктейль, мурлыча знакомый мотив.

— Приятно, что и вы это заметили. Скорее заказывайте что-нибудь, я умираю с голоду.

Элиза выбрала черепаховый суп и фазана с рисом. Кеннет уже позаботился о себе, прежде чем подняться за Элизой.

Пока они ждали обед, Роберт стал расспрашивать Элизу о Дэнни.

— Он заказал себе обед?

— Да. Взял кучу гамбургеров и мороженое.

— Я и сам люблю, что попроще. Все эти деликатесы не для меня. Чтобы не прибавить в весе, приходится сидеть на салатах и на фруктах. Хочешь быть чемпионом, держись в форме. Дэнни не боится спать один?

— Я сказала, чтобы он нас позвал, если проснется. — Элиза взглянула на Джун, которая поигрывала бокалом с таким видом, будто речь шла не о ее сыне, а об удручающе скучном предмете. — Сожалею, что заставила ждать, но надо было посидеть, пока он уснет.

— Все нормально, — улыбнулся Роберт, — ты правильно сделала, что позаботилась о нем. Он — отличный парень. Я обещал взять его с собой на турнир, он сразу загорелся этой идеей. Он рассказывал, у них в школе многие увлекаются теннисом и знают всех чемпионов. Думаю, ему хочется похвастаться перед мальчишками знакомством со мной. — Роберт посмотрел на Кеннета. — Можно будет его взять на несколько дней?

— Сейчас не стоит. Занятия в школе — дело серьезное. А в летние каникулы — пожалуйста.

— О, Кеннет, можешь не беспокоиться, — вмешалась Джун. — Нам вовсе не хочется повсюду таскаться с ребенком, который все время хнычет и выпрашивает гамбургеры. Он требует к себе постоянного внимания. Придется нанимать ему няньку. Мы, конечно, это сделаем, но я с нетерпением жду, когда он подрастет. Если рядом подросток, с ним хотя бы есть о чем поговорить, а маленькие дети — одно мучение!

— Побойся Бога, Джун, ты же его мать! — не выдержал Кеннет. — Тебе положено любить сына, получать удовольствие от заботы о нем. Да Элиза в десять раз лучше относится к нему!

Джун окинула Элизу насмешливым взглядом.

— Элиза, наверное, из тех наседок, которые везде хвастаются своими капризными и избалованными детьми и вечно появляются вместе с ними, не давая никому покою.

Жаркий румянец разлился по щекам Кеннета.

— Дэнни не избалован и не любит хныкать.

— Ты прав! — неожиданно поддержал его Роберт. — Он просто слишком энергичный и непоседливый. А Джун не относится к типу самоотверженных матерей.

— К счастью, нет! — гордо заявила Джун. — Слава Богу, мы не все одинаковы. — Она бросила выразительный взгляд на Элизу.

— Элиза, должно быть, из тех женщин, — примиряюще заговорил Роберт, — которые любят семью, детей, кухню, домашний уют, старые традиции. Современная женщина предпочитает не обременять этими хлопотами свою жизнь.

— Вы считаете это обременительным?! — возмутилась Элиза.

— Я так не считаю, — успокоил ее Роберт, — а у Джун мать занималась своей карьерой и оставляла дочь с няней, никогда не тратила время на дочь. Вот почему и Джун не относится к типу самоотверженных матерей.

— А Элиза — сирота, — вмешался Кеннет, — у нее не было ни матери, ни отца. Она никому не подражает.

Элизе странно было слышать, что Кеннет встал на ее защиту. Она этого не ожидала и была искренне тронута.

— Тебе в детстве уж точно досталось, — посочувствовал Роберт, — держу пари, ты теперь готова рыть землю, но устроить семейную жизнь, получить то, чего была лишена.

— Пожалуй, — признала Элиза, чувствуя внимательный взгляд Кеннета.

— Это и объясняет избыточную заботу о Дэнни, — лениво протянула Джун. — У Элизы будет прочная семья.

Как хорошо, что принесли заказанный обед, подумала Элиза. Она так разозлилась на наглость и бессердечность Джун, что готова была влепить той пощечину. Теперь она могла не разговаривать и не слушать — все занялись едой. Роберт и Кеннет беседовали о теннисе, Элиза не вмешивалась.

После кофе Джун встала и предложила Кеннету:

— Потанцуем?

Кеннет неохотно встал из-за стола, и они вышли на небольшое пространство перед эстрадой. Заиграли вальс. Кеннет обвил рукой талию Джун, а она положила руки ему на плечи. Они плавно скользили по паркету, их тела ритмично покачивались в такт музыке. Элиза вновь почувствовала прилив жгучей ревности. Она вспомнила, как их тела, ее и Кеннета, еще днем дышали одним ритмом, только их несла не волна музыки, а волна неистовой страсти, и ей было мучительно больно видеть Кеннета, принадлежащего, пусть ненадолго, другой.

Из тревожных раздумий ее вывел тихий голос официанта. Он наклонился к Элизе и попросил ее подняться в номер, у Дэнни что-то случилось. Элиза вскочила и, попрощавшись с Робертом, помахав на прощание Джун и Кеннету, поспешила подняться наверх.