Фрэнни Тэлбот - Разбуженная страсть

Кеннет был в ярости; Элиза молчала, стиснув зубы. Он прав, не стоило так думать, но она не предполагала, что заденет его. И как люди могут влюбляться, терять голову, почти не зная друг друга?

— Она удивительно красивая, — оправдываясь, пробормотала Элиза.

Кеннет иронически усмехнулся.

— Внешне да, но душа ее выглядит совсем по-другому: Джун эгоистичная, ленивая, жадная и меркантильная; она была плохой женой и плохой матерью. Я и за миллион фунтов не согласился бы вернуться к ней.

В этот момент появились Джун, Роберт и Дэнни, который, увидев отца, бегом бросился к нему.

— Папочка! Роберт учил меня играть в теннис! Мы отрабатывали подачу. Он сказал, что у меня хлесткий удар.

— Не трещи как сорока, дорогой! — простонала Джун. — Ох уж эти дети! Он говорит без умолку. У меня разболелась голова. — Она опустилась в кресло. — Кеннет, отправь Дэнни наверх. Ему надо отдохнуть, да и мне тоже. Я забыла, как много сил у детей и сколько от них шума.

— Лучше бы при нем об этом не говорить, — тихо заметил Кеннет.

— Я отведу Дэнни, — вызвалась Элиза. — Дэнни, сначала надо принять душ, ты весь потный и в пыли, а потом спустимся обедать.

— Можно заказать обед в номер? — спросил Дэнни. — Я тогда смогу есть и смотреть телевизор. Я видел, они приносят гамбургеры, чипсы, воду, мороженое…

— Хорошо, — Кеннет засмеялся, — так и сделаем. Попрощайся с мамой и с Робертом и иди отдыхать.

Дэнни пробормотал какие-то вежливые слова, схватил Элизу за руку и потащил ее к лестнице. В гостиной он первым делом схватил меню, чтобы заказать себе обед.

— Ты выбрал что-нибудь? Я позвоню и закажу, — предложила Элиза.

— Я сам позвоню, — гордо отказался Дэнни.

Пока Дэнни разговаривал по телефону, Элиза рассеянно смотрела в окно. День клонился к вечеру, небо окрасилось в золотисто-розовые тона, под деревьями темнели глубокие тени.

— Они сказали, через пятнадцать минут все будет в номере, — сообщил Дэнни.

Элиза подошла к мальчику и села рядом.

— Как прошел день, ты доволен?

— Да, очень. С Робертом интересно, мне он понравился. Все наши ребята захотят с ним познакомиться. — О матери Дэнни не сказал ни слова. — Мы поедем завтра кататься на лодках? Папа обещал.

— Да, он говорил, что вы собирались. Но я не в очень хорошей форме, устала. Поэтому скорее всего останусь и полежу отдохну.

— Мама с Робертом завтра рано уедут, мы с ним не скоро увидимся. — Судя по тону, это обстоятельство Дэнни не слишком беспокоило. — Роберт говорит, что маме все быстро надоедает, она не любит деревню, а любит большие города — Лондон, Париж, Рим, — где много магазинов. Ей нравится покупать все новое, у нее столько одежды, что им придется заказывать большой гардероб. Она ездит с Робертом на все турниры, но на игру не смотрит, а сидит в баре. И еще она не любит детей, говорит, что они слишком шумные и надоедливые.

— Она, наверное, пошутила, — поспешила вставить Элиза. Сильно ли Джун обидела Дэнни? Кеннет прав, она плохая мать. Как можно говорить такие вещи своему ребенку?

— Вряд ли, — не согласился Дэнни, — я знаю, что очень непоседливый и много болтаю, а она от этого устает.

Он уселся к телевизору и стал щелкать программами. Элиза была счастлива, когда он наконец остановился на каком-то мультфильме и уткнулся глазами в экран.

В дверь постучали. Элиза открыла дверь, и официант вкатил в номер небольшой столик, на котором красовались посеребренные тарелки с гамбургерами, ваза с мороженым и несколько небольших бутылок с водой и соком. Она оплатила счет, вручила чаевые и, закрыв за официантом дверь, усадила Дэнни за стол.

— Я пойду к себе, — сказала она ему, — если понадоблюсь, позови.

— Ладно, — согласился Дэнни, откусывая от гамбургера огромный кусок и прибавляя звук.

Элиза на всякий случай не стала плотно закрывать дверь, улеглась на кровать, открыла увлекательный детектив в бумажном переплете и стала читать. Сосредоточиться на чтении плохо удавалось, в соседней комнате вовсю орал телевизор. Элиза заглянула в комнату и увидела, что Дэнни уже поел и лежит на полу перед телевизором.

— Давай-ка разденемся. В пижаме тебе будет удобнее, а телевизор можно посмотреть и в кровати, — предложила Элиза. Дэнни обрадованно вскочил. — Только сначала надо принять душ и почистить зубы. — Видя, что мальчику ее предложение не пришлось по душе, она добавила: — Папе не понравится увидеть твою рожицу, вымазанную вареньем.

— Так и быть. — Дэнни скорчил унылую гримасу и поплелся в ванную.

Из ванной он появился чистенький, прилизанный и благодушный. Он улегся в кровать, Элиза погасила верхний свет и оставила ночник.

— Я в соседней комнате. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи. А можно, я буду звать тебя Лиз? — неожиданно спросил Дэнни.

— Конечно. Меня часто так зовут. — Она улыбнулась, умолчав о том, что всегда ненавидела это имя.

В своей комнате Элиза переоделась в вечернее платье, которое предусмотрительно взяла с собой. Легкий голубой шифон с мягкими сборками по низу юбки так же мягко лежал на вороте и рукавах. В этом платье она казалась удивительно юной и какой-то летящей. Из шкатулки Элиза достала изящный кулон на серебряной цепочке, темно-синий сапфир особенно ярко выделялся на светлом фоне платья. Изящные серьги с небольшими сапфирами дополняли изысканность ее туалета.

Прекрасно зная, что с белокурой великолепной Джун соревноваться бесполезно, Элиза тем не менее постаралась выглядеть наилучшим образом.

Кеннет, войдя в комнату минут через пятнадцать, застал Элизу сидящей в кресле и спокойно читающей книгу.

— Что ты тут сидишь?! — взорвался он. — Мы ждем тебя внизу чуть ли не полчаса! О чем ты думаешь?

— Извини, я возилась с Дэнни и не рассчитала время. — Кеннет казался таким сердитым, что Элиза почувствовала себя неловко.

— Где он?

— Смотрит телевизор.

Кеннет осторожно заглянул в полутемную спальню. Бормотание телевизора смолкло, полоска света погасла. Кеннет вышел из комнаты.

— Он спит. Я все выключил.

— Вот и хорошо, он устал сегодня, набегался с Робертом. — Элиза встала и взяла сумочку. — По-моему, лучше здесь оставить свет и не закрывать плотно дверь, чтобы Дэнни не испугался темноты, если случайно проснется. Он может позвонить, и нас позовут.

— Спасибо, ты очень внимательная и заботливая.

— Я помню, как боялась темноты в детстве. — Элиза поёжилась. Она помнила и то, что ее некому было утешать, поскольку приемные родители считали это капризом и ругали ее.

— Ты нужна мне за столиком, я сыт по горло кокетством Джун.

Опять Кеннет думал в первую очередь не о ней, а о себе; жаловался, что сидел внизу, а она не спасала его — он, как и все мужчины, снова показал себя настоящим эгоистом.