Татьяна Устинова - Всегда говори «всегда» – 3

– Куда? – Ольга дотронулась до руки Оксаны. – Мы ведь даже не поговорили толком…

– Еще поговорим. – Оксана потуже свернула ватман и сунула под мышку. – Нет, правда, мне нужно еще многих знакомых навестить, – виновато улыбнулась она. – По магазинам хочу прошвырнуться. Сто лет в московских бутиках не была… Мы ведь еще увидимся.

«Уходи, – взмолился мысленно Сергей. – Уходи быстрее…»

– Ладно, поедем. – Надежда тоже встала, взяла сумку и вдруг пристально посмотрела на Барышева.

Его пот прошиб – неужели что-то заметила?

– Оль, я к тебе завтра, наверное, заеду, – очень многозначительно, как ему показалось, сказала Надя. – Или послезавтра. В общем, до нашего с Димкой отъезда.

Точно заметила… И наплетет что-нибудь Ольге со своими дурацкими домыслами.

Он схватил Надину шубу и помог ей одеться, тем самым не оставив себе выбора – Оксану тоже придется одеть. Он взял ее легкую курточку, подошел…

От ее близости закружилась голова.

– Ой, погоди, Оль! – воскликнула Надя. – Логотип-то мой! Ты ж мне обещала накидать свои варианты! Покажешь?

– Не закончила еще, так, наметки одни, но если хочешь, пойдем, глянешь.

– Еще как хочу! – Надя взяла Ольгу под руку и потащила на второй этаж. – А то Димкины спецы что-то невыразительное сделали.

Они ушли, весело переговариваясь, оставив его гибнуть рядом с Оксаной…

– Ты с ума сошла? Зачем приехала? – прошептал он, когда Ольга с Надей ушли.

Оксана продела руки в рукава куртки, обняла его за шею и заглянула в глаза.

– Хотела тебя увидеть. Очень хотела. А я всегда делаю то, что хочу. А ты?..

Сергей впился в нее поцелуем, жадным и грубым, потому что рефлексы окончательно победили ум и инстинкт самосохранения.

Ольга могла вернуться в любую секунду, но этот смертельный риск лишь раззадорил его.

– Надь, ты только не смейся надо мной, но мне что-то… – Ольга, машинально перебирая рисунки, не смогла найти нужного слова и замолчала.

– Что? – не поняла Надя.

– Тебе не показалось странным… – Ольга опять замолчала, потому что говорить об этом было дико.

– Да ты о чем, подружка? – Надя озабоченно заглянула ей в глаза. Она хорошо знала Ольгу – только чрезвычайные обстоятельства могли заставить ее мяться и чего-то недоговаривать…

– Да нет, ничего, это я так… Вот, посмотри, может, что-нибудь подойдет?

Надя взяла у нее эскизы и, не глядя, сунула в сумку.

– Оль, не темни. Что тебе покоя-то не дает?

Ольга покраснела, но наконец решилась.

– Оксана и Сережа… Она как-то смотрела на него… а он… Он, по-моему, ужасно нервничал.

– Здрасьте! – возмущенно всплеснула руками Надежда. – Приехали! Сдурела?!

– Кажется, да, – улыбнувшись, кивнула Ольга.

– Меня все время высмеиваешь и сама туда же! – Надя залепила Ольге шутливый щелбан. – Глупости! Слушать даже не хочу!

Она старалась, чтобы ее возмущение казалось как можно более искренним, потому что заметила не только Оксанины взгляды и нервозность Сергея, но и то, как Оксана то и дело прижималась ногой к его ноге…

Только верить в это нельзя. Показалось. Почудилось, убедила Надя себя еще там, в гостиной. Потому что в противном случае… Если уж и Сергей…

То Дима наверняка.

– Не смей даже думать об этом, – приказала она Ольге.

– Ты права, я полная дура, – согласилась та.

Когда они спустились, Сергей и Оксана мило и отстраненно беседовали о погоде в Москве.

– Обещают минус двадцать, – светским тоном сообщил Барышев.

– Придется купить что-нибудь потеплее, – не менее светски ответила Оксана.

Они распрощались, и когда за Надей и Оксаной захлопнулась дверь, Ольга вдруг решила рассказать Сергею о своей глупой ревности.

«Представляешь, я тебя так люблю, – хотела сказать она, – что не могу с собой ничего поделать, ревную к Оксане!»

– Представляешь, Сереж… – засмеявшись, начала она.

– Я потерял уйму времени, – перебил он ее, развернулся и пошел к лестнице. – Надо наверстывать.

Ольга раздумала признаваться, потому что поняла – это дурость, слабость и сумасшествие…

– Сереж…

Не оборачиваясь, он замер на лестнице.

– Что?

– Сереж, надо бы Оксану специально позвать в гости. Или давай отвезем ее в какой-нибудь хороший ресторан. Она в Паттайе столько со мной возилась…

Он медленно обернулся.

– Как ты считаешь нужным, – слишком уж равнодушно произнес он. – Мне, честно говоря, не до нее, но я попробую найти время… Нет, все-таки постарайся обойтись без меня.

Ольге вдруг показалось, что возле губ у него кораллового оттенка помада Оксаны.

«Я схожу с ума, – в ужасе поняла она. – Как это называется – паранойя? Нет, паранойя – мания преследования. А у меня мания измены».

– Сереж… – Ольга все же решила сказать про ревность, у нее был такой прием с детства – если чего-то очень боишься, надо об этом рассказать вслух и посмеяться…

– Да, – перебил Барышев. – Завтра отец прилетает. Встретишь его? У меня очень трудный день.

– Конечно, встречу…

Он ушел, а Ольга, вытянув перед собой руку, посмотрела на голубой бриллиант.

– Я полная дура, – вслух сказала она. – И кажется, пора выходить на работу, иначе… – Она рассмеялась. – Иначе я начну следить за собственным мужем!

Ей приснилось, что она тонет в болоте.

Вязкая жижа засасывала, не давала вздохнуть, но Ольга знала – она не погибнет. Сережа ее спасет…

– Сережа! – закричала она.

Две сильных руки подхватили ее и потянули вверх. Болото тащило вниз, руки – вверх… Шансов у трясины не было никаких. Ольга почувствовала, что может дышать.

– Спасибо, Сережа… – прошептала она и увидела перед собой строгое лицо Анны Алексеевны.

– Вы? – отшатнулась от нее Ольга. – А Сережа?

– Помрете, пока своего Сережу дождетесь, – проворчала няня.

Ольга зарыдала – ее должен был спасти Барышев, при чем тут няня?

– Ну, как хотите, – нахмурилась Анна Алексеевна, – можете дальше тонуть.

Она развернулась, пошла, кутаясь в воротник из чернобурки, а Ольга почувствовала, что ее снова засасывает. Опять стало трудно дышать, а зеленая ряска оказалась у подбородка.

Умру, но няню на помощь не позову, решила она.

Жить оставалось минуты две.

– Сережа! – из последних сил закричала она, теряя сознание.

– Ну и дура же вы, Ольга Михайловна, – обернулась няня. – Это ж ваш Сережа за ноги вас вниз тянет, а не болото!

«Что она говорит, – подумала Ольга, – что она говорит…»

– Цепляйтесь, – протянула ей руку Анна Алексеевна. – Я ваших детей воспитывать не собиралась.

Что-то где-то назойливо и противно пищало – так противно, что даже трясина показалась не такой опасной и мерзкой.

– Цепляйтесь! – разобрала Ольга слова в этом писке и… проснулась.

Рядом, на тумбочке, разрывался будильник тем самым противным звуком – цепляйтесь, цепляйтесь…