Филлис Уитни - Морская яшма

Яна Прайотта я почти не видела. Я знала, что он наблюдает за мной издали, и на сердце было тяжело. Я так и не внесла ясность в наши отношения и не могла ничем его утешить. Между нами всегда будет Брок, да я и не хотела ничего другого.

По ночам я спала, заперев двери, а днем иногда оставалась в своей комнате, размышляя над тем, кто же я на самом деле. Считать капитана Обадию своим настоящим отцом я не могла. Но и мой покойный отец, Натаниэль Хит, ускользнул в туман забвения и, казалось, навеки для меня потерян. Я чувствовала себя более одинокой, чем всегда, и со страхом ждала той неизбежной минуты, когда придется открыть Броку, кто я такая. Для него это будет ударом, потому что он был предан капитану Обадии, а теперь должен будет пересмотреть свое отношение, особенно в связи с гибелью отца.

Когда Брок вернется, мы вместе пойдем на «Гордость», чтобы поискать письмо моей матери в письменном столе капитана. С каждым днем мне все страшнее было идти на китобоец одной. Тома Хендерсона там уже не было, но его убийца остался на свободе. Вдруг он подстерегает меня в этом проклятом месте? Мне даже пришла в голову мысль, что, если письмо действительно там, это прекрасная приманка, на которую меня можно выманить из дома, подальше от людей.

Как-то за обедом, когда Лорел вышла из-за стола, Сибилла Маклин вдруг спросила:

— Вы поинтересовались у Лиен, не нашлось ли письмо среди вещей капитана?

— Лиен думает, что капитан мог держать его вместе с остальными бумагами в письменном столе на "Гордости".

— А вы уже искали его там? — спросила она.

Я мысленно подивилась ее настойчивости.

— Пока нет. Это очень неприятное место. Подожду приезда Брока, и мы поищем вместе.

Мой план ей не понравился,

— Письмо не имеет совершенно никакого значения, — заявила моя свекровь. — Вы не узнаете из него ничего нового. Не впутывайте Брока в эту грязную историю.

Она одновременно хотела знать, где находится письмо, и пыталась отпугнуть меня от него.

Ее слова придали мне решимости все-таки узнать, что же написала моя мать капитану Обадии перед кончиной. Но пока что письмо могло и подождать. Я не пойду на «Гордость» одна.

Иногда, если день был ясный, я садилась на камни у моря и смотрела на горизонт, а Лорел брала подзорную трубу капитана и забиралась на башню маяка, а иногда мы смотрели оттуда вместе. Но паруса, время от времени появлявшиеся на горизонте, никак не напоминали оснастку клипера.

И вот однажды, после ленча, когда я сидела и читала в библиотеке, туда вошел чем-то обрадованный Ян.

— Идемте! — воскликнул он. — Сегодня должна прибыть "Морская яшма". Я был в городке, и в контору "Бэском и компании" пришла телеграмма.

Я вскочила, обрадованная сильнее, чем он.

— Бежим на башню!

— Да, бежим на башню, — повторил он мои слова. В его голосе мне послышалась какая-то странная интонация. Он взял обе мои руки в свои. — Время почти пришло, Миранда. Вы готовы? Готовы выбрать? — Но не стал ждать ответа, а отпустил мои руки и просто открыл дверь библиотеки. — Поспешим, не то пропустим «Яшму». Это исторический момент для компании, да и для всех нас, как вы сами понимаете. Не каждый день домой возвращается знаменитый клипер.

Дочь капитана, я и сама это понимала, хотя сегодня гордое название «клипер» уже не звучало для меня, как раньше. Одно дело быть дочерью человека чести, каким был Натаниэль Хит, и совсем другое — Обадии Бэскома.

Мы шли вместе с Яном к маяку, и меня радовала и тревожила мысль о том, что скоро я увижу Брока. Когда он вернется, мне будет не так страшно в доме, как в его отсутствие. Но я по-прежнему с трудом представляла себя его женой, боялась, что нашу жизнь и дальше будут омрачать вспышки гнева. Желание увидеть его и тревога слились воедино, и я не знала, чего в моем ожидании больше.

Ян говорил со мной только о "Морской яшме", поэтому я успокоилась и постаралась приободриться.

Лорел привела на башню Люцифера, как будто собака тоже могла обрадоваться кораблю, на котором спешил домой ее хозяин. Пес услышал наши шаги с галереи под фонарем маяка, залаял и, лишь увидев, кто идет, притих. Он принял меня, но скорее не как друга, а как человека, навязанного его семье. Ну и ладно, теперь он хотя бы не рычал при моем приближении. Впрочем, Лорел утверждала, что рычит он от страха.

Рассказывать про телеграмму не пришлось. Лорел громко закричала, услышав на лестнице наши шаги:

— Сюда, наверх, скорее! Корабль появился! Я знаю, это "Морская яшма", без обмана!

Я, запыхавшись, добралась до площадки, Ян не отставал, и мы бросились на галерею. Я покрепче завязала под подбородком ленты капора и взяла капитанскую подзорную трубу, которую мне протянула Лорел.

Сперва я видела только пляшущие волны, потом сфокусировала трубу, а Лорел тянула и дергала меня за рукав, показывая, куда смотреть. Наконец я настроила трубу и увидела прекрасную белую птицу, которая во всем величии и блеске грациозно летела от линии горизонта к Гавани Шотландца!

Я мигом позабыла обо всем на свете, потому что знала: это одно из величайших чудес моря. Как говорил отец, не часто увидишь корабль, мчащийся на всех парусах. Для этого необходимо редкое сочетание прекрасной погоды и несильного, ровного, строго попутного ветра. Но и тогда команда не может сама насладиться видом своего корабля. Его не охватишь взглядом, стоя на палубе. Мой отец, Натаниэль Хит, еще юнгой как-то выбрался на бушприт, специально чтобы увидеть это зрелище. А теперь я сама наслаждалась им с башни старого маяка.

Грот-мачта, фок-мачта, бизань-мачта — на всех были подняты все паруса, от бом-кливеров, гротов и топселей до брам-стеньг, бом-брам-стеньг и крохотных парусов на самом верху мачт. Огромная пирамида белого холста вздымалась на фоне голубого неба. "Морская яшма" величаво плыла к нам по океану.

Лорел, изнывая от нетерпения, попросила подзорную трубу, и мы с ней стали смотреть по очереди. Она даже попыталась приставить трубу к глазу Люцифера, снова и снова объясняя ему, что Брок возвращается домой. Пес уловил имя хозяина, а может быть, заразился нашим возбуждением, потому что беспокойно забегал по галерее и наверняка удрал бы вниз, если бы Ян не привязал его к перилам.

Вскоре корабль стал прекрасно виден и невооруженным глазом. Как красиво он рассекал синие воды, а над белыми, полными ветра парусами сияло голубое небо с белыми облачками. У меня перехватило горло, на глаза навернулись слезы. После долгих лет на чужбине "Морская яшма" во всей красе и величии возвращалась домой. А вел ее Брок Маклин! Брок, чей отец создал и построил этот корабль! Если на свете есть справедливость, то в этот миг она торжествовала. Я догадалась, что сейчас на борту не найдется матроса, который не уважал бы и не бросился исполнять любое приказание временного капитана «Яшмы», ведь ими командовал настоящий мужчина! Главное в мужчине — отнюдь не грациозная походка, и теперь Брок это знает.