Людмила Мартова - Алая гроздь турмалина

– Она – не спецагент, а обычный человек, просто очень плохой, – Женька пожал плечами. – Так, давайте еще раз проверим позиции. Ни при каком раскладе вы не выходите из этой комнаты. Я буду стоять за шторой, оружие у меня с собой. Ваша задача максимально раскрутить их на разговор и действия. Димкины камеры все запишут, в нужный момент я их остановлю, Димка мне поможет. Лена, постарайся не подходить ни к кому из Персиянцевых и не оказываться между ними и мной. Задача понятна?

День тянулся своим чередом, перейдя в такой же томительный, наполненный ожиданием вечер. Нарезав бутербродов, все трое быстро перекусили и затаились в большой гостиной, проникнуть в которую можно было из коридора, а еще через раздвижные двери, ведущие на террасу. Камеры, обычно отключенные, когда Дмитрий был дома, сейчас простреливали весь дом, двор, а заодно и улицу, поэтому можно было не сомневаться в том, что визита гостей они не пропустят. И, тем не менее, это чуть не произошло.

Как рассказал Женька, регулярно получающий информацию от коллег, продолжающих пробивать брата и сестру по всевозможным базам, Александр Персиянцев служил в спецназе, и уже после этого получил специальность врача, причем военного. У него была хорошая подготовка, поэтому к дому Макарова-старшего они подобрались не с улицы, а со стороны соседей, причем умудрившись не попасть ни на одну уличную камеру.

Если бы нервы Дмитрия не были так напряжены, то, пожалуй, он мог бы и не услышать тихого шороха, с которым кто-то поднимался на террасу второго этажа. Женька уловил его тоже и моментально встал на отведенное ему в этом спектакле место за тяжелой шторой, держа на изготовку пистолет. Лена сидела в кресле, якобы рассматривая альбом с репродукциями. Обманчиво расслабленный Дмитрий стоял у камина. В самый последний момент перед тем, как резко разъехались выходящие на террасу двери, он услышал и тихие шаги по лестнице. Ну да, их двое, и появиться они решили с разных сторон. На часах половина одиннадцатого. Да, так они с Женькой все примерно и рассчитали. Понять бы еще, кто где?

Впрочем, ответ на этот вопрос, был самым легким. В балконных дверях стояла Шура Персиянцева. Высокая, гибкая, натянутая как тетива, одетая в спортивный костюм, с волосами, собранными в хвост, она напоминала воинственную амазонку, отправившуюся на охоту. Вот только в руках у нее был пистолет.

– Тихо, – сказала она, переступив порог и направив пистолет в голову Дмитрию. – Сразу предупреждаю, что у меня разряд по стрельбе. Не шевелись.

– Шурочка! – Елена вскочила с дивана, лицо ее выражало радость при виде пришедшей на помощь подруги. – Как хорошо, что ты за мной пришла!

В дверном проеме материализовалась вторая фигура: такая же высокая, затянутая в черное, с охотничьим ножом в руках. Вот с каким оружием Персиянцев издевался над несчастным Еропкиным.

– Саня! – повернулась к нему Елена. Бесстрашная девка, совершенно бесстрашная. И ведь знает, что эти двое пришли совсем не спасать ее, а держится так, словно рада их видеть.

– Стой, где стоишь, – металлическим голосом сказала Шура и переместилась поближе к Дмитрию. – Оба стойте там, где сейчас, иначе я выстрелю. Саня!

Ее брат дошел до кресла и рывком вытащил из него Елену.

– Где рубин?

– Что?

– Где рубин? Третий раз задавать вопрос не буду. Ты сказала, что в рюкзаке, где он?

Рюкзак был в прихожей, это они не продумали, но тащиться за ним нельзя. Женька запретил выходить из комнаты.

– Шура, Саня, вы чего? – плачущим голосом спросила Елена. – Рюкзак у Митьки, в спальне наверху. Он спит уже.

– Сходи, приведи мальчишку и принеси рюкзак, – все тем же бесцветным голосом скомандовала Шура. – Сань, проводи ее.

Персиянцев ловким захватом прижал Елену к себе и приставил к ее шее нож.

– Давай, сучка, передвигай ногами.

Вечер переставал быть томным. Дмитрий дернулся, но Шура тут же выстрелила, попав к каминную полку. Кусок отколовшегося мрамора больно оцарапал ему щеку. Пистолет у нее был с глушителем, так что шума она совершенно не боялась.

– Следующий выстрел будет в голову, – сказала она.

– Ты же все равно меня убьешь, – Дмитрий стоял смирно, нащупывая рукой тяжелое основание стоящего на каминной полке канделябра. Когда-то он купил эту штуку в Испании за бешеные деньги и тащил в ручной клади, хотя весила она изрядно. – Я правильно понимаю, что завтра моя домработница должна найти два хладных трупа?

– Умный, – с ненавистью сказала Шура. – Конечно, мы обоих убьем, потому что оставлять вас в живых нельзя. Просто можно умереть легко и сразу, как Беспалов. А можно, мучаясь и истекая кровью, как этот твой, Ленка, убогий безногий урод.

– Даня жив.

– Да и пес с ним! Может, еще подохнет. И вы сдохнете оба, но сначала отдадите камень. Саня, отведи ее наверх.

Видимо, Евгений Макаров решил, что на камерах записано уже достаточно. Выстрел, прозвучавший из-за шторы, был внезапным и громким. На пистолете Женьки глушителя не было. Он выбил оружие из рук Шуры, и женщина с тонким воем опустилась на колени, прижимая к груди простреленную руку. Ее брат начал поворачиваться в сторону, откуда шла неведомая угроза. Лену он по-прежнему прижимал к себе, но в этот момент Дмитрий оторвал канделябр от каминной полки, прыгнул и со всего размаху опустил его на голову незваного гостя. Тот как подкошенный рухнул к его ногам, и уже в следующий момент Дмитрий прижимал к груди голову Елены Бесединой, хвала небесам, целой и невредимой.

Женька отпихнул ногой чужой пистолет на другой конец комнаты, чтобы Шура не могла до него добраться, и отстегнул от пояса наручники.

– И кого из вас паковать первым? – спросил он у Персиянцевой. Та негромко ругалась сквозь зубы. – Дим, ты присмотри за своим клиентом, пока я на девушку браслеты надену. Вдруг он прыткий окажется, а начинать по новой все это представление, ей-богу, лень.

– Не окажется, – сообщил Дмитрий, бросив взгляд на Александра Персиянцева, лежащего на полу без сознания с закатившимися зрачками. – Глубокое сотрясение мозга у клиента, если трещины в черепе нет. Жаль, если нет, кстати. За то, что он сделал с Даней, это еще слабое наказание.

– Ну, за то, что он сделал с Еропкиным, а также с Беспаловым наказание будет адекватное, – пообещал ему младший брат. – И у девушки тоже. Вы ведь это понимаете, правда, девушка?

Шура молчала, зыркая исподлобья очень темными, практически черными глазами. Спустя полтора часа все было позади. Приехала и уехала вызванная Женькой опергруппа, увезли Персиянцевых, изъяли записи с камер, подробно записали показания, отбыл, наконец, домой брат, напоследок подняв большой палец, что с детства означало у него высшую степень одобрения, и Дмитрий, наконец, остался с Еленой наедине.