Эмма Скотт - Однажды я выберу тебя

Тренер Браун поднялся на ноги и велел остальным ребятам сделать то же самое.

– Первый шаг на пути каждого грешника начинается с очищения.

Вода коснулась моей ступни, и сильная боль, пронзившая тело, поползла вверх по ногам. Наставники, крепко держа за плечи, пихнули меня глубже, и вода поднялась выше. У меня перехватило дыхание. Я дрожал так, что застучали зубы, а кожа в лунном свете казалась бледной, чуть синеватой.

– Первый шаг к твоему очищению, – проговорил тренер Браун откуда-то из темноты позади меня. – Первый из многих.

Я едва мог дышать, двигаться или думать. Лишь одна паническая мысль все крутилась в больной голове.

«Я умру, я умру, я умру…»

– А после очищения приходит искупление…

Судорожно вздохнув, я проснулся. Грудь сдавило, кожа покрылась мурашками, потому что этот холод… проклятый холод окружал меня повсюду.

– Сай?

Вокруг меня в полумраке возникла собственная спальня, и ледяные пальцы озера скользнули прочь, сменившись теплыми, сильными руками. Макс.

Он держался за меня, пытаясь вновь вернуть в безопасность и совершенство прошлой ночи. Я лежал на боку, а Макс обнимал меня, уткнувшись лицом в затылок. Я чувствовал тепло дыхания на своей коже.

– Ночной кошмар? – пробормотал он, обнимая меня крепче. Еще не рассвело.

– Да.

Но это был не кошмар. Воспоминание. Все это случилось на самом деле. И происходило до сих пор. Я уехал из Чисаны много лет назад, но она осталась в моей плоти и крови. Я носил ее с собой. Все еще ощущал на коже солоноватый запах воды. А он разве нет?

Макс еще крепче прижал меня к себе, защищая.

– Черт бы побрал то место. Как бы я хотел его стереть. Вырвать из тебя. – Он поцеловал меня в шею, в плечо. – Если бы смог, я бы так и сделал.

Я закрыл глаза, и меня захлестнули тысячи эмоций, и на каждой светилось имя Макса. Я замер, упрямо пытаясь их удержать, воюя с ними так же, как прошлой ночью сражался с Аляской.

«Потому что я никуда не уехал. Я все еще там. И она прямо здесь…»

Меня затопило отвращение к себе, и я отстранился от Макса.

– Черт, – прорычал я, садясь. – Черт.

– Эй, Сай, – произнес Макс тихо и спокойно. – Поговори со мной.

– Все это чушь собачья. Я думал, что выбрался, Макс. Что все закончилось.

Повернувшись к нему спиной, я вылез из теплой постели и дрожащими руками натянул трусы.

Я услышал шорох простыней за спиной и включил лампу. Макс прислонился к изголовью кровати, сложив руки на коленях. Боже, он казался чертовски красивым. И смотрел на меня с любовью, что сквозила в каждой его черточке. Любовью ко мне.

«Он не может меня любить. Я не могу любить его. Только не так. Потому что этот яд… ледяной яд будет вечно меня преследовать».

– Сай, – проговорил Макс. Он заметил отразившиеся на моем лице муки, и в голосе его прозвучало беспокойство. – Прошу… скажи, о чем ты думаешь.

– Почему? – пробормотал я с отчаянием в голосе. Я находился на грани помешательства и не мог сдержаться. – Почему, Макс?

– Потому что я здесь ради тебя, – проговорил он. – Расскажи мне и…

– Нет, я не о том. Почему все это не просто секс? Потрахались и разошлись? Это я бы смог контролировать. Почему должно быть так много…

– Много чего?

– Чувств. Эмоций. Откуда, черт возьми, все это берется? Я чувствую, словно тону. Почему мое сердце… – Я замолчал. Горло сдавило, слезы жалили глаза. – Почему проклятое сердце чувствует себя таким полным… точнее, переполненным тобой, Макс? В нем так чертовски много тебя. И я до смерти страшусь, что оно может расплескаться. Или разлететься на миллион осколков.

Макс подошел ко мне и, подняв руку, коснулся затылка, зарылся пальцами в волосы. Он, не мигая, встретил мой взгляд.

– Эй, посмотри на меня. С ним ничего не случится, – хрипло проговорил он. – Потому что меньше всего на свете я хочу разбить тебе сердце. Со мной ты в безопасности, Сайлас. Я уже говорил об этом.

– Они сказали, что так нельзя, – пробормотал я, стиснув зубы. – Чувствовать подобное…

– Они солгали, – произнес Макс, голос его дрожал. – Они лгали, Сайлас. Ты должен это понять.

– Да, я понимаю. Но хуже всего, Макс, что это ни черта не меняет. Стоит мне решить, что я освободился, как появляются ночные кошмары, и все пережитые мучения возвращаются вновь. И это жизнь? Моя жизнь? Навсегда?

Во взгляде Макса плескались гнев и боль. Он привлек меня ближе, пытаясь стереть ледяной кошмар теплом своего тела. Но только он все равно вернется. Я мог бы потеряться в Максе тысячу раз, и даже стать счастливым… Но ненадолго. Стылый ужас Аляски все это заберет. Вновь и вновь обжигая меня.

Макс почувствовал, как я опустил плечи, признавая поражение. Его объятия ослабли, а потом он убрал руки.

– Может, мы слишком торопимся. Ты многое вынес, и я… – он сглотнул. – Мне следовало принять это в расчет.

«Мы вовсе не торопились. Все было чудесно. Только я это испортил. Я все порчу».

– Точно, – пробормотал я, отвращение к себе придало новых сил. – Стоило подумать об этом, когда я накинулся на тебя, поцеловал, пытался войти в тебя как можно скорее.

Макс собрал одежду, натянул джинсы.

– Посттравматический стресс – это не игрушки. К нему не применимы правила. Даже если он на какое-то время отступает, травмы, подобные твоей, не исчезают за одну ночь. Но, Сай, не стоит.

– Что именно?

– Не позволяй отобрать то, что родилось между нами.

Он полностью раскрылся передо мной, обнажая чувства, что слышались в его словах, читались во взгляде. И внутри что-то треснуло. Все вбитое когда-то в Чисане до сих пор жило во мне, пытаясь заморозить все, что я чувствовал к Максу. Холод был щитом. Броней. Вот чему нас учили. Макс же снимал ее, оставляя меня слабым и беззащитным.

– Все… не так, – произнес я. – Я ведь говорил, что у меня чертова куча дел. Слишком многое поставлено на карту. Нужно остановить Милтона, иначе наша фирма растопчет еще тысячи жизней. Как происходит каждую минуту. Каждый час, что я сижу здесь с тобой.

Макс на миг закрыл глаза, принимая все сказанное мной. И я еще больше возненавидел себя за то, что причинил ему боль.

Открыв глаза, он заговорил тихо и сдержанно:

– Если хочешь освободиться от Аляски, Сайлас, ты должен перестать плясать под отцовскую дудку. Чтобы избавиться от стыда, чувства вины и жестокости, что преследуют тебя, в первую очередь начни с человека, который заставил тебя пройти через все это.

Он закончил одеваться и собрался уходить. А я пришел в себя. И вцепился в него, прижимая к себе, вдыхая его запах.

– Прости, – прошептал я, уткнувшись ему в шею. – Мне очень жаль. Пожалуйста. Не уходи. Прости…

Я искал его губы, отчаянно желая вернуть последние несколько дней. Чтобы все встало на круги своя – настоящее, правильное, доброе. Макс поцеловал меня, и искра вновь начала разгораться. Но затем он отстранился. И оттолкнул меня.