Алекс Делакруз - Необитаемый остров [СИ litres]

Возмущенная Ника дернулась – непроизвольно сжав кулаки, так что костяшки пальцев хрустнули. Вздрогнув, она вновь выглянула из укрытия – Анна с Женей по-прежнему лежали на пляже, переговариваясь. От нечего делать Ника начала прислушиваться.

«Мне так хорошо с тобой», – глумливо передразнила она услышанные слова матери и скривилась: «С-сука!» Нику даже встряхнуло от злости. Но прислушиваться ей приходилось. Все время выглядывать из укрытия было рискованно – вдруг заметят. Но и момент, когда любовники соберутся подняться и направиться к своему жилищу, пропустить нельзя – если они ее обнаружат здесь, скрюченной за кустом, это будет унизительно.

Эти двое между тем обсуждали какие-то глупые темы – судя по тону, понимая друг друга. Вот ведь братья по разуму – скривилась Ника. Прислушивалась она теперь, не вникая в смысл, погрузившись в свои мысли. Момент, когда голоса стихли, она уловила не сразу, а поняв, вздрогнула от неожиданной тишины. Ника напряглась – ведь если парочка просто замолчала – ничего страшного, но если они встали и направляются к тропинке наверх, это плохо. Ведь у Ники, чтобы остаться незамеченной, был вариант только двигаться одновременно с ними – огибая куст и оставаясь вне поля зрения. Затаив дыхание, она снова приникла к земле и осторожно выглянула. И вновь замерла, не в силах оторваться – ее мать лежала, выгнувшись дугой – так что четко выделялась полоска ребер и тугие полушария груди. Вцепившись тонкими пальцами раскинутых рук в песок, мать ритмично двигала тазом, а между бедер у нее виднелась голова Жени.

Вероника вновь довольно долго смотрела на происходящее со смешанными чувствами – и в этот раз происходящее не вызывало неловкости неуклюжестью зрелища. Его не надо было скрывать темнотой или закрытыми глазами. Но когда Анна всхлипнула и дернулась, заметавшись, то подаваясь ближе к ласкающему ее Жене, то сжимая ему ногами голову, Вероника отпрянула.

Несколько секунд подумав, девушка поднялась на ноги – и в полный рост направилась к тропинке. Разумнее, конечно, было бы пригнуться, но ей не позволила гордость – пусть так меньше вероятность, что ее заметят, но унижение гарантировано. А если ее заметят сейчас, когда она просто уходит, спокойно и не желая мешать, пусть смущаются они…

Не заметили – Ника спокойно поднялась по тропинке вверх и, уже устроившись наверху склона, досмотрела действо до конца. После, вернувшись на полянку с хижиной, она великодушно подождала пару минут.

– Эгей! Есть кто дома!? – сложив ладони рупором, выкрикнула она в сторону пляжа. И, выждав пару секунд, наслаждаясь осознанием того, как дергаются и наверняка торопливо одеваются любовники, повторила крик: – Эге-гей! Есть кто?!

Анна с Женей появились через пару минут – взъерошенные, раскрасневшиеся и смущенные. Вероника сухо поздоровалась и быстро рассказала о произошедшем с Георгием. Анна после этого быстро и по-деловому собралась – переоделась, взяла с собой небольшую сумку с лекарствами и была готова выходить. Женя переодеваться не стал – остался в своих бело-голубых шортах, только кроссовки надел и пояс с ножом. Еще он взял с собой поесть – парень не завтракал и сейчас слегка проголодался.

Ника тоже не завтракала и с удовольствием перекусила на ходу прихваченными с собой Женей бананами. По пути они съели две связки, и парень расстроился, что не взял больше. Но в основном шли молча. Причем Ника с неудовольствием заметила, что ее мать держится ближе к Жене, иногда перекидываясь с ним такими взглядами… не то чтобы с сексуальным подтекстом, нет, скорее… доверительными, открытыми – сформулировала про себя ощущения Ника. И вдруг почувствовала жгучую обиду. Как ее мать может так смотреть на левого парня – пусть он хоть три раза ее трахает, а свою дочь воспринимать с полным безразличием? Злясь и возмущаясь, Ника даже не думала о том, что послужило причиной подобного отношения, – совершенно не вспоминая, как отказалась сказать матери хоть пару ободряющих слов после ссоры той с Георгием, демонстративно отвернувшись.

Когда троица пришла в лагерь, в состоянии рыжего здоровяка улучшений заметно не было. Со слов Ольги – обрадовавшейся приходу Анны, на некоторое время ему становилось легче, но после того, как он около получаса пролежал в полубеспамятстве, боли вернулись – и, кроме них, сейчас Георгий то и дело жаловался на онемение в руках и ногах.

Женя сухо поздоровался с Георгием. На что тот ответил легким кивком, тут же застонав и закрыв глаза, под которыми уже были видны темные круги. После Женя, не видя, в чем может быть полезен, чуть отошел и занялся сигнальным костром. Сегодня была очередь местных его поддерживать. Но происшествие наложило корректировки на их планы.

Анна с Ольгой негромко совещались около Георгия и наконец решили дать ему еще обезболивающего. Приподняв пострадавшего, они вложили ему в рот таблетку и протянули воды запить, но стоило Георгию сделать первый глоток, как вдруг его правая щека будто зажила самостоятельной жизнью, конвульсивно задергавшись. А после судороги скрутили и плечи. Захрипев, Георгий плюнул водой. Анна с Ольгой, а также подоспевший Женя попытались его уложить и успокоить. Ника же, наоборот, попятилась назад. Ее било дрожью от неприятного зрелища – как будто кто-то прикрепил невидимые ниточки под кожу Георгию и сейчас их с силой дергал, заставляя его лицо искривляться в уродливых гримасах судорог.

Через несколько минут конвульсии прекратились, и страдающего Георгия, чей бок еще сильнее раздулся красной опухолью, уложили на спину. Периодически он постанывал и дергался, не в силах убежать от приступов терзающей его боли.

Ника, стоящая в стороне, увидела, как Ольга отошла от пострадавшего, и вдруг из нее будто стержень вынули. Она словно обмякла, плечи ее поникли, а на лице – доселе уверенном, появилось выражение растерянности. Ника не слышала, что говорит сейчас Ольга Анне, но представляла – и удивлялась тому, как та смогла все утро и минувшую половину дня сохранять спокойствие в такой ситуации.

– Мы пойдем отойдем на пару минут, – произнесла Анна, беря Ольгу за руку. – Хоть помоемся, умоемся. Ника, посмо…

«Ника не посмотрит», – мысленно ответила девушка еще до того, как мать произнесла фразу. Она по выражению ее глаз уловила смысл собирающейся последовать просьбы.

– Я с вами, – вслух прервала мать Ника, изобразив на лице испуганное выражение. Впрочем, особо стараться для этого ей не пришлось.

Женя, который минутой ранее сообщил о том, что собрался за дровами, и уже шагающий в сторону рощи, остановился неподалеку.

– Идите, идите, – произнес громко Антон, обращаясь и к девушкам, и к остановившемуся было Жене. – Я посмотрю!