Тигрис Рафаэль - Падение Константинополя

– Туда, куда мои дочка с зятем,– со вздохом сказал старик и улыбнулся,– на это золото открою уютный трактир в Барселоне и буду коротать свой век уже с внуками.

– Да, я вижу, с нами в Венецию плыть никто не собирается? Оставляете нас одних. Так несправедливо, – запротестовал Роман.

– Я поплыву с вами! – вдруг произнесла Елена, – если, конечно, возьмёте.

– Возьмём непременно! – обрадовалась Лучия.

– Ты уж не обижайся, дядя, – нежно сказала Елена, обращаясь к Сократу,– но мне давно хотелось пожить в Венеции. Да и с Лучией мне расставаться не хочется. После её чудесного спасения мы с ней словно породнились.

– Эх, видать не судьба нам всем вместе быть, – вздохнул старик.

– Ну а русских мы высадим в первом удобном для них христианском порту, откуда они благополучно доберутся до Московии. Правда, Василий? – спросил Соломон вояку.

– Конечно. Живы будем, не помрём, – ответил тот добродушно.

Мехмед сдержал своё слово перед войском. Захваченный Константинополь три дня подряд грабила его сто пятидесятитысячная армия. Турки врывались в дома, насиловали женщин, убивали детей и стариков, хватали всё, что имело какую-либо ценность. На третье утро султан проснулся и сказал:

– Я видел во сне, как въезжаю в Константинополь на белом коне и мне преподносят на острие копья голову последнего императора Византии.

– Твой сон в руку, мой повелитель, – произнёс Халал, – ты должен сегодня же въехать в город и положить конец ужасным погромам, которые учинила армия. Только твоё присутствие сможет её усмирить и приостановит безжалостное разрушение Константинополя.

Оседлав своего великолепного арабского скакуна, подаренного ему императором уже несуществующего государства, Мехмед въехал, наконец, в город через Золотые ворота.

Сопровождаемый многочисленной свитой, он прошествовал по главной улице Месе. За три дня разбоя всё выглядело ужасно. Турки основательно разграбили и разорили магазины и торговые ряды улицы. Унесли и растаскали всё, что представляло хоть какую-нибудь ценность. Однако даже после этого погрома величественный дух столицы Византии уходящий корнями в эллиническую эпоху остался непоколебимым, ибо никакое варварство не способно разрушить то, что созидалось человеческим гением столетиями.

На лице султана был неописуемый восторг – цель жизни была достигнута. Он ещё не верил, что шествует по покорённому им Константинополю. В свои двадцать лет Мехмед стал завоевателем самого великолепного города планеты.

– Куда ведёт эта улица? – спросил он у Халала.

– К императорскому дворцу и к собору Святой Софии. Но дворец изрядно разрушен и представляет собою неприглядное зрелище, – сказал великий везирь.

–Тогда едем в главную святыню христиан, – решил Мехмед.

Возглавляемая им процессия подъехала к собору.

Мехмед спешился, присел на колени и посыпал голову землёй.

– Хвала великому Аллаху, я добился своего предназначения! – воскликнул он, с благоговением подняв руки к небу.

Затем он встал и выжидающе посмотрел на Халала.

Тот подал знак, и молодой сербский воин подбежал к ним с копьём, на которое была нанизана мужская голова.

– Это и есть голова императора Константина? – недоверчиво спросил султан.

– Она самая, мой повелитель! – уверенно ответил Халал,– воистину, тебе приснился вещий сон, о ясновидящий!

– Как вам удалось его распознать среди множества обезображенных тел?– не унимался молодой султан.

– На нём были пурпурные башмаки с двуглавым орлом, какие носят только византийские повелители,– ответил Халал.

Мехмед почему-то не очень поверил своему везирю. В своё время ему доложили, что императора в последний раз видели без знаков отличия, дерущегося в общей толпе защитников, и потому обнаружить его тело среди множества изуродованных трупов представлялось маловероятным.

Мехмед окинул взором победителя всё великолепие собора Святой Софии и произнёс:

– Величие этого сооружения отныне будет служить Аллаху и посему повелеваю превратить его в мечеть.

– Будет исполнено, мой повелитель, – ответил Халал.

– С завтрашнего дня приказываю начать строительство нового дворца. Этот город я превращаю в свою столицу, – объявил торжественно султан и добавил,– в столицу Османской империи!

– Слава султану Мехмеду! – прокричал с восторгом Халал, – Мехмеду-Фатиху!

– Слава Фатиху! – восторженно повторила новое имя Мехмеда-Завоевателя вся его свита.

Через несколько дней пассажиры обоих кораблей, благополучно доплыв до «каблука» Апеннинского полуострова, стали со слезами на глазах прощаться. Роман, Лучия и Елена с дочкой пересаживались на «Фортуну», вместе с ними собирались плыть дальше русские наёмники. Соломон, Ирина и старик Сократ остались на борту «Ангела», намереваясь плыть в Барселону. Прощались все молча, по-христиански целуясь три раза. Никто не мог сдержать слёз, особенно женщины. Всё это время они жили одной дружной семьёй и расставание было мучительно больно.

– Пора, – грустно сказал старик Сократ, – даст Бог, ещё свидимся.

Корабли наполнили паруса и начали медленно расходиться. Пассажиры стояли на палубе, печально провожая друг друга.

Расстояние между двумя судами всё увеличивалось, превращая их в маленькие песчинки во Вселенной.

Из таких вот множества людских песчинок соткана вся история человечества, переплетённая различными событиями и фактами. Бег времени неутомимо вращает колесо истории, а пишется она судьбами простых смертных, и каждый по-своему оставляет след в великой книге людского бытия.

П О С Л Е С Л О В И Е

Исполнилось пятьсот пятьдесят лет со дня взятия Константинополя, которое потрясло весь мир. Потеря этого восточного форпоста христианской религии предоставила государству османов большой стратегический простор для завоеваний в Европе. Монархи могущественных западных стран стали себя чувствовать очень неуютно в своих дворцах, ибо сразу ощутили последствия турецкой экспансии, начавшейся после захвата византийской столицы.

От быстрорастущей Османской империи в Европе становилось тесно, и эта нехватка простора стимулировала процесс поиска новых территорий и континентов, что в свою очередь привело к возникновению эпохи великих географических открытий.

Лучшие умы и деятели науки и искусства вынужденно покинули Константинополь, переселившись в западные страны, где создали благоприятные условия для возникновения эпохи Ренессанса.

Католическая церковь, тормозящая всё передовое, стала переживать своё падение. В Европе вовсю начало распространяться протестантское движение.

Центр православия переместился в Москву, превратив её в религиозном отношении в «Третий Рим». Через три столетия новый могущественный оплот православия – Российская империя – начнёт отвоёвывать территории у империи османов, приводя её к постепенному упадку. Встанет вопрос об отвоевании у турок Царьграда и возвращения ему былого статуса православной столицы.