Роза Александрия - Плененная тьмой

Когда я отнесла заказ молчаливому незнакомцу, меня окликнул тот самый клиент с сырными палочками:

– Эй ты! – заплетающимся языком проголосил парень, – поди ка сюда!

Я внутренне поежилась от такого отношения. Конечно же, я простая барменша-официантка, и ко мне можно относиться подобным образом. Но за свою недолгую жизнь, я успела вынести одну истину: судить человека нужно по тому, как он относится к людям, ниже их по статусу. В этом его подлинное лицо, настоящее нутро. И этот индивид явно недополучил ни воспитания ни элементарной этики.

– Что желаете? – спросила я, закусив губу от злости.

– Повтори заказ!

– Сырные палочки и «Гинесс»? – уточнила я.

– Ты насколько тупа, что не можешь запомнить то, что я заказывал? Ну так запиши в свой ободранный блокнот!

Я вспыхнула от такой наглости и оглянулась на Майка, тот трепался по телефону и не обращал на разыгравшуюся сцену никакого внимания. Естественно, все знают меня как ту, которая сглаживает все острые углы сама. Вот если бы на моем месте сейчас стояла Молли, такое желанное пиво оказалось бы не в бокале на столике у молодого человека, а на его голове. И Майк бы не трепался беззаботно помахивая ногой, а уже навострил бы уши в сторону назревающего конфликта.

Но я лишь покорно кивнула и пошла к кухне. Передав повару заказ, я облокотилась на барную стойку и подперев подбородок кулаком грустно вдохнула. Сколько мы уже с Молли просим нанять еще одну официантку, или на худой конец бармена, но Билли отмахивался, не желая расширять штат, в надежде сберечь свой бюджет, совершенно не заботясь о тех, кто перерабатывает дневную норму. Неудивительно, что меня так быстро приняли на работу. Здесь мало кто задерживался надолго.

Я поправила тугой узел волос, от которого безумно болела голова. Вот еще один минус этой работы – неудобная прическа. Молли могла собрать пучок из легких, вьющихся до плеч волос и забыть о нем. Мои же тяжелые волосы, достающие до талии, в собранном виде ощущались как маленький вагон осмия. К концу дня, я расплетала надоевший пучок и в прямом смысле слова стонала от удовольствия.

Я кинула взгляд на часы: до конца смены оставалось совсем ничего. Да и кому какое дело, в каком виде я закрою бар. Все напились и потихоньку расходились, так что я не медля стянула резинку с волос и распустила светлые волны волос по плечам. Блаженство на минуту затопило мой разум и толпы мурашек побежали по моей голове, но вдруг я ощутила на себе чей-то взгляд. Открыв глаза я увидела все того же незнакомца, в длинных пальцах которого покачивался стакан с виски. Его темный взгляд прожигал меня насквозь, и простое движение волосами показалось мне самым распутным, что я когда-либо делала. Мы смотрели друг на друга бесконечно долгие несколько секунд, пока за спиной у меня не звякнул колокольчик из кухни. Заказ из сырных палочек для мистера-хама был голов. Я подхватила тарелку и понеслась к столику, стараясь выкинуть с головы мысли о черных глазах, прожигающих меня словно свою собственность.

– Чего так долго? Я что, должен до зимы ждать? – парень еле ворочал языком, и мне хотелось сказать, что ему давно пора не сырные палочки по барам жевать, а сладко спать в своей кровати, но удержавшись, я лишь тихо проронила:

– Через двадцать минут бар закрывается, если вы не успеете доесть, мы всегда можем собрать вам все с собой! Приятного аппетита! – я развернулась, но тот ухватил меня за руку не дав сделать и шага.

– Что ты сказала?! – прогремел он над моим ухом, – я сам решу, когда уходить, поняла?

Я вырвала руку из его захвата и потерла кожу, на которой, скорее всего, завтра будет синяк. Оглянулась на Майка, но тот решил укоротить себе рабочую смену и свалил домой.

– На меня смотри, когда с тобой разговаривают! – парень ухватил меня за подбородок и развернул к себе.

– Отпусти! – крикнула я, на что услышала лишь едкий смех.

Вдруг воздух сгустился, и снова вернулось чувство тягучести происходящего. Хам этого не заметил и продолжал ухмыляться. Словно в замедленной съемке, он поднимал руку в попытке меня ударить.

Я вскрикнула, но мой возглас утонул в белом шуме. Я могла тысячу раз увернуться за то время, пока рука мужчины приближалась к моему лицу, но почему-то застыла, прогоняя в своей голове парализующий туман. Чувствуя как все мои мышцы напрягаются, словно пружины, я начала понимать, что нужно уклониться, а не стоять и таращиться. И как только я собралась это делать, время полностью остановилось,обездвиживая даже меня. Мистер-хам застыл, словно каменное изваяние, а я почувствовала холод. Мое тело меня не слушалось, но с большим усилием я смогла немного отвести взгляд в сторону, где я увидела ухмыляющегося незнакомца.

– Этот мужчина больше вас не помешает! – вместе с его голосом все вокруг померкло, а пришла в себя, когда бар полностью опустел. Согласно настенным часам, с момента начала всей этой ситуации прошло не больше пятнадцати минут, так почему же я стою одна посреди пустого зала и удивленно хлопаю глазами?

Возвращаться домой пришлось глубоко за полночь. Я позволила себе взять такси, ведь после того, как мистер хам ушел, на столе красовалась кругленькая сумма чаевых. Хоть какое-то утешение от этого странного дня и безумного вечера, события которого до сих пор не укладываются у меня в голове.

Мы жили на окраине города, в Талла, в маленькой квартирке на втором этаже пятиэтажного дома. Внизу, под нами располагалась булочная, где я часто прихватывала кофе и пару пончиков перед учебой, когда не успевала позавтракать дома. Иногда я прибегала с работы, чтобы только успеть переодеться и поцеловать маму, ведь нужно было снова бежать на учебу, где меня могло сморить прямо на лекции. Все это шло в ущерб учебе, именно поэтому я и не любила ночные смены. А еще из-за темноты, по которой приходилось возвращаться домой. Я не люблю ночь. Не люблю темноту и тишину пустынных улиц. И если центральная часть города не засыпала до первых лучей рассвета, освещая путь яркими огнями вывесок, то район, где жили мы с мамой утопал во тьме, сразу после захода солнца. Сегодня же, приехав на такси домой, у меня даже появилось время немного поспать, чему я была несказанно рада.

Я зашла в тихую квартиру и поставила сумку на пол. Прокравшись к своей комнатке, я остановилась у маминой двери и прислушалась. Это был уже привычный для меня ритуал. Услышав ровное сопение, я с облегчением выдохнула и зашла к себе.

Апельсиновый запах свечей, которые я так любила, тонким шлейфом окутал мое уставшее тело. Скинув с себя одежду я пошла в душ и наскоро смыв с себя вчерашний день, свалилась спать.

Утро принесло лишь головную боль и чувство, будто меня переехали бульдозером. Вяло поднявшись с кровати я завернулась в розовый плед и уставилась в окно. Крупные капли дождя хлестали по стеклу, оставляя кривые линии осени. Прибившийся мокрый лист медленно сползал по стеклу, погружая меня в еще большее уныние.