Рита Аристова - Его любовница Грета

– А если нет? – Снова спрашивала я.

– А если нет, то никто не поможет. Позвони ему завтра. И что там насчёт похорон? – Я-то позвоню, вот только ответит ли…

– Надо помочь. Он на себя не похож. – Папа кивнул.

– Ладно, я позвоню, чтоб всё организовали. Если там есть что-то, что ещё нужно, скажи, ты ж больше всех в курсе. – Вот так и прошёл вечер, а ночью я не могла сомкнуть глаз. С утра я собралась и помчалась к нему. Дверь была открыта, а парень спал. Видимо, сморило в сон, потому что он полусидел, и одежда на нём была та же, вчерашняя. Пусть спит, а когда проснётся, надо покормить его. Не захочет, но надо. Я прикрыла дверь в комнату и отправилась на кухню проверять запасы продовольствия. Из того, что я нашла я быстро приготовила завтрак. Послышались шаги и скоро в проёме появился Игнат. На лице его было странное выражение.

– Ты что здесь… – Не понимал он, каким образом я здесь оказалась, а может быть и вообще не помнил остаток вчерашнего дня.

– Садись завтракать. – Накрывала я на стол.

– Не хочу, но спасибо. – Он присел и тяжело вздохнув прислонился головой к стене.

– Тебе понадобятся силы и, хотя бы поэтому поесть необходимо. – Настаивала я.

– Когда услышал, как здесь что-то готовится, так захотелось думать, что всё это мне только приснилось, что сейчас войду, а здесь бабушка хозяйничает… – Так вот, что отразилось на его лице в первые несколько секунд.

– Я не могу сказать, что понимаю. Не буду обманывать тебя. У меня не было таких событий в жизни, слава богу, но, когда я вижу в каком ты состоянии, мне действительно страшно. Пожалуйста, будь сильным, я очень тебя прошу. – Я подошла к нему, взяла его лицо в свои руки, а он притянул меня и уткнувшись лицом мне в живот заплакал навзрыд, как ребёнок. Безутешно было его горе. Я молчала. Не было нужных слов. Всё, что я могла дать – это своё присутствие, свою заботу, поддержку и дружеские объятия. Это горе сблизило нас. Я не могла находиться вдалеке и не то, чтобы поселилась в его квартире, но приходила каждый день. Я была нужна ему и чувствовала это. Игнат очень любил свою бабушку и её смерть ударила по нему очень сильно. После похорон шли дни, а Игнат всё также был сам не свой. Он никак не мог с этим справиться. Мне не удавалось вытащить его из затянувшейся депрессии, и я обратилась за помощью к отцу.

– Папа, что я делаю не так? Почему мне не удаётся помочь ему? – Как-то раз спросила я отца.

– Потому что людям не всегда нужна жалость. – Папа говорил то, что думал. Мы с ним очень разные, но стараемся быть честными с друг другом как умеем и пусть не всегда это приводит к пониманию.

– Но я не жалею его, а… – Чуть не брякнула то, что не надо.

– Любишь. Я уже понял. Кто бы стал таскаться из жалости просто к другу каждый день, проводить всё свободное время там и, между прочим, иногда прогуливать учёбу. – Не ругал, но и естественно не мог этому радоваться папа.

– Ты знал? – Недоумевала я. И ведь ни разу не упрекнул меня в безответственности. Я и правда стала иногда пропускать занятия, мне казалось, что сейчас Игнату я нужнее.

– Конечно. Между прочим, твои преподаватели переживают, что ты можешь совсем забросить учёбу. Они высказывали мне свои опасения на этот счёт, говорили, что не делаешь успехов в последнее время. Ты ведь не бросишь, дочка? Не откажешься от мечты? – Мне было удивительно слышать подобное от отца, ведь именно он отговаривал меня от такого пути, а теперь кажется переживает, что подобное и правда может случиться.

– Мечты могут измениться. Но, нет, папа, пока я ещё не настолько разочарована в своём выборе. Хотя, возможно ты был прав, когда не возлагал на меня больших надежд. – Мой отец предполагал, что может так случиться, что я окажусь недостаточно талантливой и тогда я буду страдать от того, что не так хороша, как хотелось бы. Он всего лишь пытался оградить меня от разочарований.

– Возможно, я ошибался. Я знаешь, ли не бог, чтобы знать наперёд как будет. Сейчас у тебя ничего не выходит, потому что думаешь не о том. Перестань нянчиться с этим Игнатом, ты ему этим не помогаешь. Иногда нужна хорошая встряска, чтобы снова захотеть жить и я обещаю тебе устроить ему такую.

Благими намерениями вымощена дорога в ад.

Отец пообещал помочь привести Игната в чувства, а я знала, что он всегда выполняет свои обещания. Прошёл месяц с похорон, а Игнат так и ходил чернее тучи. Я знаю, что этого времени ничтожно мало, чтобы прийти в себя и всё же, мне казалось, что он тонет в своём горе. Поэтому и только поэтому, я доверилась в этом вопросе отцу. Когда он попросил пригласить Игната к нам, я поняла, что наступил тот час икс, когда он взялся исполнить обещанное. Я выполнила свою миссию, и Игнат появился на пороге нашего дома в назначенное время. Я встретила его и проводила к отцу в кабинет. Папа попросил оставить их наедине. Это было неправильно, но выйдя из кабинета и закрыв за собой дверь, я решила подслушать их разговор. И вот, что я услышала:

– Вы хотели меня видеть? – Спросил Игнат.

– Присаживайтесь, молодой человек. – Тон отца был строгим.

– Благодарю. – Всё тем же безжизненным голосом говорил парень.

– Вы помните эту бумагу? – Вероятно, он расписывался в получении денег на операцию. Отец был обязательным в таких вопросах.

– Да, конечно. – Напрягся Игнат.

– И что же? Я всё понимаю… События в вашей жизни были крайне тягостные, но время идёт, а вы молчите. И как, вы полагаете, я должен к такому относиться? Я начинаю переживать за свои, скажем так, вложения. Я надеялся получить молодого специалиста в компанию, который отработает долг и принесёт пользу, но я не могу ждать вечно. Либо вы выходите на работу завтра же и приступаете к делу, либо возвращаете деньги, вот, что я вам скажу. Долг, знаете ли, платежом красен. – Мне было так паршиво от того, что я накликала это на голову Игната. Хотелось войти в кабинет и остановить отца, но… Я знала, что это сделает только хуже. Правильно говорят, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Я хотела, как лучше и потому проявляла жалость, но имела ли я на это право? Хотела бы я, чтобы меня жалели? Нет, я не хотела бы. Так почему я считала, что поступаю правильно? Я хотела помочь ему, поддержать, но кажется переборщила. Заставив разжать пальцы, отпуская дверную ручку, я ушла к себе. Так будет правильно – Говорила я себе. – Я поступила верно. Просидев в комнате достаточно долго, я думала ушёл ли Игнат или ещё нет, и только когда отец постучал в двери я поняла, что разговор окончен. Папа присел рядом с мной и погладил меня по голове.

– Ничего-ничего. Я знаю, это непросто, но ты не дала слабину. Выйдет на работу и время для него потечёт иначе, а голова будет занята. Постепенно одни мысли за другими начнут вытеснять тягостную реальность и ему станет легче. – Папа знает, о чём говорит. Он и дедушек, бабушек хоронил, скольких друзей, сослуживцев… Время нещадно идёт вперёд, оставляя позади всё. – И ты не кисни. Займись, наконец, делом! А то и взглянуть на тебя больно. Радуйся жизни, Марта! Радуйся каждому дню. Ты так молода, красива, у тебя столько всего впереди. Не время горевать. Займись своей учёбой, найди своё вдохновение и вот увидишь, всё наладится. А этим ты и ему сможешь помочь. Лучше видеть рядом с собой самодостаточную жизнерадостную девушку, а не худшую копию себя. – Получив от отца своеобразный нагоняй, я пообещала подумать над его словами. Давно я не был в своей мастерской. Всё уже и пылью покрыться успело. Я обошла помещение, оглядывая свои работы и сделала неутешительный вывод: у меня нет авторского стиля. Снова я мыслями вернулась в мастерскую Тёмы, где всё дышало талантом. Нет, здесь нет ни одной работы, которой можно гордиться, от которой можно оттолкнуться и двигаться вперёд к новым вершинам. Осознав это, я поняла, что есть единственно верный выход – всё начать сначала. Я избавлюсь от всех картин, кроме одной. Я оставлю только незаконченный портрет Игната и только потому, что он дорог моему сердцу. Я выносила картины из мастерской, и отец поднялся, вероятно, услышав мою возню, и застал меня за этим занятием.