Анастасия Столярова - Молчание Вселенной

Глава 3

Сегодня у меня просто паршивое настроение, у меня закончились деньги, утром я отдала Вике последние пятнадцать тысяч за квартиру. Это означает, что мне пора возвращаться домой, я приехала сюда зря. Я как могла оттягивала этот момент, пыталась сэкономить жалкие крохи, но теперь экономить просто нечего. Я истратила даже те деньги, что отложила на обратный билет домой. В университете, как назло, у двух человек день рожденья, у полного уже страдающего одышкой Павла и тощей вертлявой блондинки Светы. Наша староста Алеся или Олеся, за этот короткий месяц я так и не поняла, как правильно звучит ее имя, собирает по пять тысяч рублей на подарки, просто немыслимые деньги для Нижнего Новгорода и вполне обычные для московской золотой молодежи. Я одна ничего не сдаю, Алеся вновь подходит ко мне:

– Я долго буду за тобой бегать? Я разослала всем сообщение в чат…– цедит она сквозь плотно сжатые зубы, весь ее вид выражает презрение, – если нет нала, закинь на карту…

Весь ее вид меня дико злит:

– Я не сдала, потому что не собираюсь сдавать… – бросаю я ей, она театрально вздыхает и поднимает глаза:

– Я не понимаю, – цедит она, – ты это делаешь как демонстративный перфоманс чтобы показать, что ты типа особенная? Типа это такой акт протеста против нас? Идиотка…

Ей даже не приходит в голову, что я не сдаю просто потому, что у меня нет денег, в ее мире такого просто не бывает, деньги сами собой материализуются на счете в банке и из банкомата сам собой вылетает нал…

– Я не буду сдавать потому что мне не нравится ни Паша, ни Света. Паша тупой и от него воняет потом, а Света выглядит как шалава, так тебе понятно? – выкрикиваю я.

Алеся отходит от меня, она шушукается с девчонками, периодически смотрит на меня и все заливисто хохочут. Но мне на них плевать, сегодня я приняла решение вернуться домой, ведь здесь меня уже ничто не держит. Даже Антон, с которым за прошедший месяц мы перекинулись буквально парой слов. Его молчание делает все мое дальнейшее существование просто бессмысленным.

Он неожиданно подходит ко мне сам:

– Сегодня зайдем после занятий ко мне, поболтаем, – он выглядит обеспокоенным.

Я киваю и после учебы мы идем к нему, он тоже живет совсем рядом, его квартира-студия в высоченном доме на одном из последних этажей. В квартире он помогает мне снять пальто, галантно придерживает дверь, как всегда, он безупречен. Я подхожу к огромному, во всю стену окну, квартира находится на двадцатом этаже и от вида за окном захватывает дух. Огромный город раскинулся под ногами покрывалом мерцающих огней, они тянутся до самого горизонта и исчезают, сливаясь вдали с темным небом. Антон подходит и бережно сажает меня в кресло, наверно, он думает, что у меня закружилась голова.

– Потрясающее зрелище, правда? – белозубо улыбается он. – Я просто не мог устоять, увидев этот вид из окна. Я часто сижу тут вечерами и смотрю на нее… В ней столько жизни, энергии, движения… – я понимаю, что он говорит о Москве, с такой страстью и восхищением, как говорят о своей любимой девушке. Все ясно, Антон влюблен в Москву. Что ж, вполне возможно, что их чувства взаимны, Москве нравятся молодые богатые мальчики. Антон нежно смотрит мне в глаза:

– В чем дело, малыш? – спрашивает он и осторожно поглаживает мои пальцы, я пытаюсь отвернуться, но он не отпускает, – я заплатил за тебя, я понял, что у тебя совсем нет денег. Все так плохо? – так же тихо продолжает он.

Я киваю:

– У меня нет отца, который бы оплачивал все мои прихоти…

Это звучит достаточно резко, но он продолжает улыбаться:

– Все ясно. Ты устала. Ты разозлилась. Тебе плохо и теперь ты упиваешься жалостью к себе, бедной маленькой девочке, оказавшейся совсем одной в чужом городе без папы и мамы…

Я выразительно смотрю ему в глаза:

– Я думала, что здесь у меня хотя бы есть ты… Наверное, я ошиблась. На следующей неделе я уезжаю домой…

Он негромко смеется:

– Странно… Ты так легко готова отказаться от своей мечты. Насколько я знаю тебя, ты никогда не сдаешься и всегда идешь до конца. В этом мы с тобой похожи. Никогда нельзя сдаваться. Если ты страстно желаешь чего-то, сама вселенная помогает тебе в этом…

Я язвительно усмехаюсь:

– Вселенная пока молчит, видимо, ей в данный момент не до меня....

Он молча кладет передо мной несколько пятитысячных купюр, но я даже не притрагиваюсь к ним:

– Это ничего не изменит, деньги все равно кончатся, работу я так и не нашла… Знаешь, тут столько вакансий уборщиц или официантов, что просто разбегаются глаза…

– Значит, ты плохо искала, – мягко говорит он.

Я чувствую, как во мне вновь закипает злость:

– Наверно, так легко и приятно быть щедрым за чужой счет…

Я знаю, что это его задевает, хоть он и не показывает вида, он продолжает мягко улыбаться:

– Я просто хочу тебе помочь. И только тебе решать, принять мою помощь или нет. Допивай чай и собирайся, сегодня мы будем веселиться, довольно грусти и уныния…

Он идет в спальню переодеваться, я все же беру со столика деньги, я не хочу и не буду отказываться от него. Я слышу, как он переодевается в соседней комнате, дверь приоткрыта, я вижу, как он снимает с себя рубашку. Я поднимаюсь и на мгновение задерживаюсь перед приоткрытой дверью, мне хочется зайти к нему, впиться своими губами в его пухлые губы, укусить так сильно, чтобы почувствовать на своих губах вкус его крови. Я не понимаю, он намеренно оставил дверь в свою комнату приоткрытой или же это была просто случайная небрежность с его стороны. Нельзя быть ни в чем уверенной, если дело касается Антона. Я несу чашку на кухню, фартук выложен кирпичом, мрамор на полу черный, в нем отражаются круги света со свисающих ламп. На огромном столе стоит одинокий горшок с цветком – это роза, она только распустилась, ее листочки совсем свежие. Я подхожу ближе и внимательно разглядываю ее – она выглядит невероятно нелепо посреди этой брутальной черной кухни. Я осторожно трогаю землю в горшке, она совсем влажная, как будто ее поливали буквально утром. Это явно не Антон, я знаю, что он не привык заботиться ни о ком, кроме себя. Значит, у него есть девушка, которая ночует у него и дарит ему розы в дурацких горшках с сердечками.

Антон уже ждет меня в прихожей, я кладу чашку в мойку и проходя мимо стола задеваю розу рукой, она заваливается на бок, катится по бесконечно длинному столу, падает на пол и с грохотом разбивается о мраморный пол. Антон заходит на кухню … и улыбается.

– Кажется, ты избавила меня от обузы, – смеется он и протягивает мне руку, я переступаю через разбитый горшок и тоже почему-то смеюсь.

Мы выходим из дома, уже совсем стемнело, Антон держит меня за руку, мы спускаемся в метро и вагон мчит нас куда-то в темноту. Мы выходим на станции, Антон указывает на расположившихся на ступенях музыкантов: