Рита Хоффман - Открой глаза, Сэм

За последние годы было совершено не так много переходов и большая часть из них – в рамках исследований. Чтобы получить разрешение на снятие нейроследа нужны серьезные показания, целая кипа бумаг, достать которые не так-то просто. Самый большой страх правительства – вечная жизнь, которую, в перспективе, может обеспечить людям «Беном». Но Объединенные Города не резиновые.

Уже много лет репродуктивная система населения находится под контролем государства – люди не могут рожать детей, когда им вздумается. Это обусловлено вовсе не стремлением к тотальному контролю, а здравым смыслом. Средний возраст для первой беременности – тридцать пять лет, и с каждым годом эта планка поднимается все выше, в связи с увеличением общей продолжительностью жизни. Пока правительство пытается урегулировать вопрос территории и ресурсов, ученые из «Бенома» семимильными шагами идут в будущее и из-за них законы приходится переписывать каждые пару лет.

Идеальная система с точки зрения государства – смена поколений, работающая, как часы. Подросшие дети просто занимают места почивших родителей, тем самым количество жителей города удается держать в определенных количественных рамках. Но там, на вершине власти, плохо понимают человеческую страсть к размножению.

Контролировать репродукцию в кварталах ниже Десятого почти невозможно – слишком много людей, слишком малая их часть добровольно идет в клинику, чтобы использовать современные методы контрацепции. Дома растут все выше, жителей становится все больше и это чревато проблемами в будущем.

Рэйджи откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. Теперь у него детей точно не будет – тела, созданные «Беномом», неспособны к репродукции, это он тоже прочитал в статье. Ну, не то чтобы он огорчен, особенно если придется влачить жалкое существование в Семнадцатом квартале. Интересно, реально получить хотя бы прежнюю внешность?

Он с отвращением посмотрел на свои новые ладони – поразительный контраст с тем, что он имел раньше.

Подтвердить личность можно несколькими способами – анализ любой биологической жидкости, оттиск зубов, отпечатки пальцев, биометрические документы. Все это у него отняли при переходе.

Орать в голос не стал только из страха, что его выгонят на улицу. Совершенно безвыходная ситуация – если начнет рассказывать, что он «тот-самый-Рэйджи», его в лучшем случае обсмеют, в худшем – отправят лечиться. Судя по статьям в Сети, человек без биометрического паспорта – бесправная тля, еще и потенциально опасная, потому что документы вырезают обычно преступники, скрывающиеся от закона. Придя в полицию, он рискует получить только новые проблемы, но никак не помощь.

– Есть будешь?

Вздрогнул, поднял взгляд и увидел Мэдди, застывшую на пороге. Она переминается с ноги на ногу, но ближе не подходит, смотрит странно.

– Да, конечно. – поспешно почистил историю запросов и заблокировал экран смартфона.

– Плохо выглядишь. – Мэдди замялась. – Узнал что-то?

– Ничего хорошего.

На самом деле, голова кругом идет от всего происходящего. Было бы чертовски круто просто выспаться, проснуться и понять, что все закончилось. Жаль, что фокус не удастся.

Ему оставили место за столом – между коляской Макса и Эвой. Он положил телефон рядом с девушкой и протиснулся к табурету.

– Пожалуйста. – она усмехнулась, но, увидев его лицо, помрачнела. – Что случилось?

– Я в жопе. – он поставил локти на стол и положил подбородок на сцепленные пальцы.

– Тут же дети. – насмешливо сказал Макс.

– Замолчи. – шикнула на него сестра.

– И что делать будешь? – Эва отложила ложку.

– Не знаю. – он пожал плечами. – Понятия не имею.

Было бы куда проще действительно потерять память – забыть, что у него есть потрясающая квартира в Третьем, куча денег на карте и перспективное будущее, отец с громкой фамилией, доступ ко всем благам цивилизации. Помнить об этом и сидеть здесь, на задворках мира, в компании инвалида, его близняшки и девушки, которая считает его биомусором – настоящее унижение.

– Почему он в кресле? – решил отвлечься от своих проблем и обсудить чужие.

Все взгляды медленно сфокусировались на его лице, будто он сказал что-то неочевидное. Продолжая хлебать безвкусный овощной суп, он спросил снова:

– Так почему? «Беном» легко ставит на ноги, разве нет?

– Выйди. – тихо сказала Эва.

– Что? – он уставился на нее.

– Встань и выйди из-за стола.

– Глупости, я же…

– Выйди!

Она встала, схватила его за шиворот и заставила подняться. Ростом он оказался все же выше нее, но не на привычные пятнадцать сантиметров, а всего на парочку, так что ее горящие глаза оказались аккурат напротив его лица. Они похожи на угли – такие же черные, радужка слилась со зрачком.

– Не знаю, где ты вырос, – прорычала Эва, приблизившись к нему почти вплотную, – но в этом доме принято говорить «спасибо» и «пожалуйста», мыть за собой посуду и никогда, никогда не поднимать вопросов о коляске Макса.

– Да он же не знал… – пробормотал мальчишка и потянул ее за край толстовки. – Не надо, отпусти его.

От неожиданности никак не отреагировал на нападение – так и стоит, пялится в ее лицо и беззвучно открывает рот, силясь найти слова. Его, как щенка, ткнули мордой в лужу, а он, совершенно не привыкший к такому отношению, попросту растерялся.

– Прости. – еще никогда это слово не давалось ему настолько сложно.

– Я стараюсь верить в твою историю про амнезию, но только сегодня. – Эва отошла от него. – Завтра ты расскажешь нам, что с тобой случилось на самом деле, Сэм.

– Мне нечего вам рассказать. – он сложил руки на груди, стараясь отгородиться от нее.

– Подумай хорошенько, погода портится, идти тебе некуда, а я не могу оставлять детей с человеком, которому не доверяю. Понятно объясняю?

– Более чем. – холодно ответил он. – Можно мне пойти спать?

– Дай ему постельное белье, Мэдди. – Эва отступила, пропуская его. – Диван в твоем распоряжении.

– Спасибо. – с нажимом произнес он.

– Видишь, – она усмехнулась, но ее взгляд остался серьезным, – это не так уж и сложно.

Прежде чем открыть глаза сосчитал до пяти – позволил себе поверить в то, что сейчас он окажется на сто третьем этаже в своей постели. Спина ноет и напоминает, что он спал на неудобном диване, но желание верить в чудеса никуда не делось.

Нехотя сел, осмотрел комнату и приуныл – старая мебель, чужой дом, услышал, как за дверью кто-то шлепает босыми ногами в сторону кухни. Небо серое, солнце только-только встает, но лучей еще не видно – их загораживают соседние дома.

Встал, потянулся, подошел к шкафу и принялся рассматривать корешки книг. Ни одно название не показалось знакомым – Тайтер считал, что литература не несет в себе никакого смысла, поэтому в детстве им с Мелитой сказок не читали.