Василий Боярков - Финал роковой проститутки

Высказывание было совершеннейшей правдой, и возразить охранникам было нечего.

Скорая «летела» по проспекту Мира, устремляясь в направлении научно-исследовательского института им. Н.В. Склифосовского. Внезапно, чуть не доезжая улицы Сельскохозяйственной, машина остановилась.

– Что случилось? – грубо обратился к водителю генерал-лейтенант Корнилов.

За рулем сидел молодой парень, не достигший еще и тридцатилетнего возраста и имевший круглое симпатичное лицо, выделявшееся большими голубыми глазами и несколько припухлыми щеками, разрумянившимися от нервного напряжения; начинавшая полнеть фигура говорила в основном о сидячем, малоподвижном образе жизни; облачен он был, как и положено, в форменную куртку, выдававшую принадлежность к организации скорой помощи. Еле сдерживая охватившее его волнение, парень ответил:

– Впереди большая пробка: произошло крупное ДТП и навряд ли получится ехать дальше.

– Так чего же ты ждешь?! – не скрывая негодования, «отрезал» Эдуард Владиславович. – Разворачивайся и поезжай другой дорогой, и давай пошевеливайся… если мы ее не довезем, я займусь тобой лично!

– Не могу, – чуть не плача, промолвил шофер, – проезд сзади меня уже загородили другие машины – у меня даже развернуться сейчас не получиться.

Корнилов вышел на трассу: действительно, они попали в ужасную пробку и не было возможности ехать ни вперед, ни возвратиться назад. Он стал нервно ходить вокруг автомобиля, перебирая в уме различные варианты, как же можно побыстрее доставить раненую в больницу. Вдруг! Ему на ум пришла какая-то неожиданная идея; он вынул из грудного кармана дорогущего пиджака массивный мобильник (те только-только начинали входить в обиход современной жизни) и, набрав нужный номер, жестким тоном «отрезал»:

– Вертолет, необходимый для транспортировки раненого… срочно пришлите его на проспект Мира – туда, где происходит пересечение с улицей Сельскохозяйственной.

Потом, видимо, посчитав, что нужно процесс ускорить, гневно добавил:

– Быстро!!!

По тому, как он сразу же убрал телефон обратно, очевиднее-очевидного следовало, что на том конце связи его поняли правильно, другими словами, отказа он не услышал. Отдав распоряжение, генерал, все более нервничая, продолжил «измерять» мостовую шагами; однако то немаловажное условие, каким манером было отдано недавнее указание, в общем-то не заставило чересчур долго ожидать летательный транспорт, необходимый в сложной и экстренной ситуации – он появился не более чем через двадцать минут после немногословного телефонного разговора.

Им оказался многоцелевой маломестный «Бк-117», предназначенный для перевозки пассажиров и грузов, способный выполнять разнообразные задачи (от эвакуации больных и раненых, до участия в антитеррористических операциях) и оснащенный дверями, как двумя боковыми, так и одной задней; на вид представляясь небольшим, он легко был способен принять на борт до девяти человек.

Приземляться было негде, и пилот, показывая виртуозность достигнутого мастерства, завис над остановившимися машинами, причем с таким расчетом, чтобы оказаться недалеко от передвижной скорой помощи и чтобы едва не касаться их металлических крыш; говоря простыми словами, при очень большом желании, и на вытянутых руках, можно было перегрузить носилки из салона спасательного автомобиля в летающее передвижное устройство, подоспевшее по строгому приказанию.

Стремление, как нетрудно догадаться, было огромным, и под чутким руководством генерал-лейтенанта Корнилова носилки благополучно переместились в более мобильное средство передвижения, намного лучше проходимое в сложившихся городских условиях. Закончив погрузочные мероприятия, Эдуард Владиславович решил не оставлять избранницу без влиятельного присутствия и тоже забрался внутрь маломестной «вертушки»; конечно же, он посчитал себя обязанным взять с собой и одного из медбратьев – среднего возраста мужчину, с седеющими висками и круглым приятным лицом, на котором красовались едва заметные черные усики… одежда его, как и у водителя, была специально предназначенной для работников скорой помощи.

До отделения нейрохирургии НИИ Н.В. Склифосовского они добрались менее чем за пятнадцать минут, и пилот, продолжая показывать исключительный профессионализм летного мастерства, благополучно посадил летательный аппарат практически у входа в приемное отделение. Генерал тут же спрыгнул на землю и забежал внутрь здания, где, уподобляясь грозному коршуну, пикирующему с огромной высоты, влетел в первичное помещение; увидев мирно сидевших медицинских сестер, он, не упуская в яростном лексиконе в том числе и слов нецензурной брани, громким голосом заорал:

– Вы чего тут расселись?! Ну-ка быстро принимать раненую больную! На операционный стол ее – сразу же! И пошевеливайтесь!

– Да кто Вы, собственно, такой? – попробовала возразить молодая симпатичная девушка, как и заведено в больницах, одетая в слепящий белизной халат, немного укороченный и ничуть не скрывающий ее бесподобные ноги. – И почему мы Вас должны слушаться?

– Я очень не советую тебе узнавать, кто я – в действительности! – такой, – бесцеремонно ответил Корнилов, – и тем более знакомиться со мной поближе; а если вы тут еще на минуту задержитесь, то, поверьте, я создам вам такие проблемы, что вы навсегда забудете о карьере медицинских работников, да и вообще никуда более не устроитесь!

Как уже говорилось, офицер, единственное, одним своим видом внушал к себе невольное уважение и чувство, что ему непременно следует подчиняться; повинуясь сложившемуся стереотипу и сразу же прекратив дальнейшие расспросы, медики торопливо принялись исполнять непосредственные обязанности, заторопившись к подлетевшему вертолету.

Пока выгружали носилки, Эдуард Владиславович хлопотал рядом, с откровенной грубостью приговаривая:

– Аккуратнее, «олухи»! Вас что, совсем не учили, что ли, как нужно обращаться с бессознательными больными?! Нежнее все нужно делать, и деликатнее!..

Далее, он проследовал вплоть до операционной, где его остановил не менее строгий нейрохирург – именно он и собирался проводить спасение жизни раненой девушки; на его «бейджике» значилось: «Винкерт Бронислав Сергеевич». Пожилой уже мужчина, имевший рост чуть выше среднего, серыми и уверенными глазами он стойко выдержал грозный взгляд высокопоставленного начальника, неотступно сопровождавшего пострадавшую; было очевидно, что ему уже не раз приходилось сталкиваться с негативным и отрицательным обращением, а значит, он совершенно точно знал, как следует поступать в столь исключительных случаях; его серьезное вытянутое лицо, украшенное на смуглых щеках продолговатыми углубленьями, ничуть не в меньшей мере свидетельствовало, что он вряд ли соберется уступить кому бы то ни было. Будто бы подтверждая перечисленные характеристики, он спокойным, но, в то же время, и твердым голосом произнес: