Василий Боярков - Финал роковой проститутки

– Интересно, куда же, бабушка, увиденный Вами сантехник делся впоследствии?

– Наверх, сыночек, отправился, – ответила Ангелина Ивановна, – а вот как спустился, извини, я не видела. К кому он пошел и зачем, я тоже не ведаю, потому что, как уже и сказала, он даже не поздоровался; при таких же странных обстоятельствах, мной перед вами озвученных, затевать разговор с ним я попросту не решилась.

И снова ее мысли представлялись вполне логичными, и опять никто из присутствующих не нашелся, что же можно противопоставить словоохотливой женщине; наверное, поэтому, от души поблагодарив женщину за оказанную им помощь, все поисковая группа отправилась дальше и перебралась на следующую, уже верхнюю, разделительную площадку. В трех квартирах им открыли двери, по всей видимости, там жили благополучные и благонадежные люди; они дали все необходимые объяснения, неудивительно, что оказавшиеся исчерпывающими и не несущими в себе никаких положительных сведений; но вот четвертая, расположенная как раз над апартаментами Ветровой, оказалась запертой настолько «надежно», что создалось впечатление, что ее обитатели – непонятно по каким причинам? – специально не хотят общаться с неожиданно нагрянувшими к ним представителями силовых и властных структур; похожее предположение обуславливалось еще и тем, что из объяснений соседей следовало, что внутри непременно хоть кто-нибудь да должен был быть.

После десяти минут настойчивых требований ни у кого уже не вызывало сомнений, что открывать прочные двери необходимо самим, вследствие чего «силовики» приняли единственное решение, наиболее подходившее в создавшейся обстановке, – с помощью резаков они стали уничтожать металлическую конструкцию, создававшую довольно-таки устойчивое дверное препятствие; как бы там ни было, но времени в настоящем случае ушло гораздо меньше, чем, например, в случае с нижней квартирой, так как материал оказался не таким уж и прочным. Когда появилась возможность проникнуть внутрь, первыми в помещение зашли «уполномоченные телохранители» и сразу же обомлели: в жилище находилось четыре человеческих трупа, умерщвленных самым безжалостным образом; нетрудно догадаться, ими являлись уже известные двое молодых людей и их пожилые родители; представившийся вид казался не просто неприятным – на всех собравшихся он навеял определенную долю уныния; в частности, та методичная последовательность и жестокость, с какой были уничтожены все обитатели пристанища пусть и небольшого, но вполне респектабельного, неприятной тоской отозвалась даже в сердцах видавших виды бойцов специальных подразделений – надежды задержать преступника в непосредственной близости от места покушения на Вернер Екатерину более не было.

Внимательно осмотрев квартиру и никого в ней не обнаружив, Рыков высказал неотступному напарнику мысль, в сложившемся положении наиболее очевидную и невероятно разумную:

– По-видимому, и здесь мы чуть-чуть опоздали.

– Опоздали? – поинтересовался Громов.

– Ты что еще ничего не понял?

– Что я должен понять? – продолжал недоумевать Михаил Петрович, не отличавшийся большими мыслительными процессами.

– Миш, ты серьезно сейчас спрашиваешь или же притворяешься? – удивился более разумный охранник. – Ведь тут же все и без каких-либо предположений ясно: перед нами здесь побывал тот, кто стрелял в Екатерину Сергеевну; отсюда он спустился в ее квартиру и там спокойно дождался нашу хозяйку; затем он точно таким же способом, и никуда не спеша, вернулся назад, а дальше, одетый в «спецуху» сантехника, преспокойно вышел, не привлекая к себе ничьего навязчивого внимания.

– Да? И кто это, по-твоему, был? – нахмурил лоб неразумный напарник, словно бы пытаясь в неразумных мыслях «победить» задачку, неразрешимую ни для кого из присутствующих.

– Вот именно его личность нам и поручено выяснить, – резко ответил Рыков и тут же добавил: – Похоже здесь всё, нам делать уже больше нечего… поехали в «склиф», доложим генералу и получим дальнейшие указания; будь что будет, однако я думаю, что хотя он и грозит, но все равно никуда нас не выгонит; с его же умной «башкой» мы быстрее нападем на след безжалостного и заведомо отвратительного преступника.

– Верно, – без зазрения совести согласился с разумным доводом Громов.

Закончив непродолжительный разговор, неудачливые телохранители направились прямиком в институт Склифосовского. Прибыв в здание, где располагалось ведомство нейрохирургов, путем незамысловатых расспросов они без особого труда отыскали Корнилова (тот уже успел навести подобающего случаю «шороху» и, когда охранники обозначали им цель, ради которой посетили учреждение, обязанного оказывать гражданам здравоохранительные услуги, все прекрасно понимали, о ком конкретно идет в этом случае речь). Найдя высокопоставленного начальника, Рыков, считавшийся в тандеме главным, сразу же доложил о страшном происшествии, случившимся в квартире, располагавшейся одним этажом повыше; далее, он сообщил о том плачевном положении, обозначавшем, что злодею, дерзкому и пакостному подонку, вопреки всем предпринятым против него усилиям, посчастливилось уйти незамеченным, для большей убедительности не преминув заметить, что скрылся «подлый мерзавец» задолго до появления группы-захвата.

Генерал, по сути, являлся человеком разумным и прекрасно понимал, что телохранители его избранницы в данном, конкретном, случае нисколько не виноваты, так как по установленному им же самим регламенту они должны были только проводить Екатерину до дверей ее непосредственного жилища – а осматривать его? – в их обязанностях не значилось, и именно по его же недоработке. Немного успокоившись и отлично понимая собственные огрехи, он, внимательно выслушав представленные объяснения, велел им пока следовать отдыхать и ждать его дальнейших инструкций.

Получив разрешение, охранники сразу же отправились по домам. Сам же Корнилов остался в больнице, намереваясь находится там вплоть до появления результатов, хоть сколько-нибудь уточняющих состояние любимой им женщины.

Операция продолжалась около семи часов. Эдуард Владиславович всё время ее проведения просидел в коридоре, находясь в мучительном ожидании и так ни на секунду и не сомкнув раскрасневшихся глаз. Вдруг, когда усталость начинала его вроде бы как уже побеждать, дверь операционной распахнулась, причем едва не торжественно, и на пороге показался небезызвестный Винкерт, проводивший «чудесное воскрешение»; утерев вспотевший лоб, он уверенной походкой направился прямиков в сторону ожидавшего офицера… тот нетерпеливо поднялся ему навстречу.

– Как, доктор? – не замедлил спросить офицер, мысленно готовый и к самому худшему. – Что-нибудь уже ясно? Она будет жить?