Юлия Узун - Песчинка. Пустой мир

Сейчас я счастлив, что получил шанс провести время с женой. Через два месяца в мае она забеременела. Однако ситуация в мире начинала меняться к худшему и мы боялись, что ребенку не суждено родиться. Каждый день по новостям сообщали о новых жертвах страшной болезни. Инфицированных людей запирали в больницах, объявили всемирный карантин. Но ничего не помогало, ведь болели ещё и животные. А их так просто не запрешь.

К октябрю ситуация вышла из-под контроля. Всё больше людей заражались, а многие совершали суицидальные действия. Никто уже не стремился помогать, потому что спасали свои шкуры.

Моя жена заболела после того, как сходила в магазин. В декабре перед рождеством ее не стало. Я не видел… как… Я… просто проснулся утром, а рядом ее ночная сорочка, в которой она уснула. Помню лишь ее раздирающий кашель всю ночь, а потом он стих… я уснул и… всё. Нет жены. Нет ребенка. И тогда я подумал, что меня тоже уже нет.

Я начал пить. Многие магазины уже считались брошенными, так я садился среди бутылок спиртного, брал какую-нибудь наугад и пил, пил, пил… до тех пор, пока не отключался.

Долгое время не понимал, почему меня никак не берёт этот чертов вирус. Даже когда улицы опустели, я всё еще ждал проявления болезни. Но ничего так и не случилось.

Вирус меня не убил.

Выпивка меня не угробила.

В Москве почти никого не осталось в живых, только одежда повсюду, груды столкнувшихся автомобилей, да я один. Нет, я встречал людей еще в течение всего января, но все они были обречены.

Весной я взял себя в руки, осмыслил произошедшее и понял, что Бог оставил меня на этой земле не просто так…

Кенни замолчал.

Я тяжело вздыхаю, пытаясь осмыслить все, что самой пришлось ощутить на собственной шкуре. Да и Оливии ситуация знакома, только девочка уснула во время его рассказа, положив голову на руки. Смотрю на нее, а на глаза слезы наворачиваются. Эльбрус лежит под столом и время от времени смотрит на нас сочувственными глазками, словно переживает все вновь так же, как и все мы.

– Значит… – мой голос хрипит, поэтому откашливаюсь. – В дни, когда происходило самое страшное, ты жил в беспамятстве?

– Именно. Я напивался так, что просто не замечал ничего вокруг. На улицу было страшно выходить. Люди сходили с ума, они воровали, избивали и даже убивали.

– Да… В моем городе происходило тоже самое. Все взрывалось, люди кричали. Потом папа спрятал меня в подвале. Мы называли его «бомбоубежищем», но на самом деле это всего лишь подвал, который мог защитить нас в случае любых катаклизмов или даже войны. Отец сделал электронный замок с кодом. Вот и запер меня там на месяц.

– Он знал, что ты не заболеешь?

– Наверное, знал, – пожимаю плечами. – Мой дед был вирусологом, ученым в научно-исследовательском институте. Я хотела покопаться в его записях, а они привели меня сюда, в Сан-Франциско. Потом я нашла Оливию, и вот мы здесь. Ты же тоже не просто так летаешь? Где ты бывал?

– Давай сделаем еще чаю и попробуем найти место, где положить девочку, а потом я тебе все расскажу, – предлагает Кенни, и я выдавливаю ласковую улыбку.

– Кажется, я видела мотель недалеко отсюда.

Вскоре после того, как мы нашли мотель, и я помогла Оливии лечь в постель, мы с Кенни выходим на веранду для посетителей.

Пока я возилась с девочкой и собакой наверху, он даром времени не терял. На столике стоят две бутылки пива. «Как давно я не пила», – замечаю про себя.

Ночная летняя прохлада поднимается с земли. В воздухе парит спокойствие. Я сажусь в соломенное кресло и накрываюсь прихваченным с собой пледом.

– Пиво? – удивляюсь я.

– Нашел в баре и подумал: почему бы и нет? Сегодня для нас обоих был трудный день. – Он так мило улыбается, что и я не удерживаюсь от ответной улыбки.

– Хорошо. Но только сегодня, ради исключения. Знаешь, в нынешней ситуации здравый ум не помешает.

– Скажи спасибо, что мы не попали в мир зомби, – добродушно смеется Кенни. Я беру у него открытую бутылку пива и делаю глоток.

– Мы в пустом мире, однако, сюрпризы поджидают нас на каждом углу.

– Что ты имеешь в виду? За последние месяцев пять я ничего и никого не видел, хотя облетел десятки стран.

– А мне хватило попасть в маленькую деревню или съездить с Оливией на виноградник, чтобы встретить неожиданные вещи. Например, человека, который прожил полгода до тех пор, пока вирус не сожрал его. Или белок, прилипших друг к другу, потому что их тела уже начали разлагаться.

Кенни поднимает вверх брови, но ничего не говорит. Он озадачен.

– Да! Не веришь? – покрепче закутываюсь в плед и устремляю взгляд в звездное небо. Перед нами застекленная веранда, вид отсюда открывается невероятно красивый, если не считать того, что сад совсем запущен. В данную минуту это и не важно, так как вся растительность потонула в ночной темноте, оставив лишь усыпанное звездами полотно. – Эльбрус обнаружил двух маленьких бельчат, – продолжаю после недолгой паузы. – Они сидели в траве, прижавшись друг к другу. Сначала мы с Оливией обрадовались, думали, что нашли еще живность и не всё так плохо в нашем потухшем мире. Однако еще со школы мы знаем, что белки не станут сидеть на одном месте и глазеть на человека. Они убегут – спрячутся на дереве, например.

– Но они не убежали, а потому вы и решили, что они носят вирус?

– Не совсем так, – мягко возражаю. – Я ткнула в них палкой и разъединила… – Тот день словно вернулся, и в нос ударил смрадный запах, что мы почувствовали с Оливией и меня затошнило. Отставив пиво, продолжаю: – Зрелище не из приятных. Они прилипли друг к другу органами, так как сбоку все, как бы это назвать?

– Сгнило?

– Да, кожа сгнила. Они, бедняги, наверное, превратились в пыль сразу, как мы ушли. Я не видела. Схватила Оливию за руку и побыстрее смылась с того места. Я ведь еще помнила мужчину из деревни, который тоже был совсем черный, а в комнате стоял едкий запах, да такой, что слезы из глаз хлынули.

Стул, на котором сидит Кенни, скрипит каждый раз от его движений. Боковым зрением я вижу, что он не находит удобной позы.

– Устал? Может, спать пойдешь?

– Нет, всё в порядке. Просто долгое время в воздухе провел. Автопилот не всегда надежен, особенно, когда в самолете нет больше никого, кроме тебя. – Кенни не забывает о моем рассказе, поэтому возвращается к теме: – А тот мужчина что-нибудь говорил тебе?

– Велел убираться. – Я потупила взгляд. – Как думаешь, мы еще можем заразиться?

Кенни недолго думает.

– Не знаю.

– Давай сегодня отдохнем как следует, а завтра я расскажу тебе всё, что накопала в институте, идёт?

После этих слов я встаю, набрасываю на плечи плед и двигаюсь к раскрытой двери. Ноги подкашиваются от слабости.