Юлия Узун - Песчинка. Пустой мир

– Селена?

Оборачиваюсь.

– Ты хотела узнать, где я бывал.

– Точно же… – закатываю глаза, ругая себя мысленно за то, что в разговоре ушла совсем не в ту степь. – Пиво в голову ударило.

Кенни от души рассмеялся.

– Ты совсем ничего не выпила! – В этот момент он становится серьёзным. – Не волнуйся, у нас еще всё впереди. Я вас не брошу, знай это. Иди спать.

Некоторое время смотрю на Кенни с выражением восхищения, даже дыхание перехватывает. Он поднимает руку с пивом, в его глазах появляются счастливые огоньки. А мне плакать хочется. Нас становится больше. Это ведь именно то, что я искала…

Сегодняшнее утро должно быть прекрасным, вне зависимости от того, что в городе, да что там – в мире по-прежнему тихо. Хорошо, что мы слышим жужжание мух и видим всяких разных жучков. Это жизнь, какая бы она ни была. Это счастье. В стекло веранды упрямо бьется стрекоза, настойчиво, но безуспешно. Бабушка, которая верила в разные приметы, всегда говорила, что если стрекоза бьется в стекло, значит, получишь подарок. Помню, в детстве летними днями я часто сидела у окна и ждала стрекозу, которая напророчит мне подарок. Как и все дети, я их очень любила.

Вчера я получила отличный подарок – еще одну жизнь, но…

– Селена?

Оборачиваюсь и вижу Оливию. На ней вчерашняя одежда, волосы растрепанные спускаются до пояса, выглядит она вполне выспавшейся.

– Доброе утро, милая, – с большим усилием стараясь скрыть грусть, приветствую подругу.

Улыбка исчезает с ее лица.

– А где Кенни?

Молчу.

– Селена? Где Кенни?

– Ушёл.

– Как это «ушёл»? – Ее взгляд падает на столик, где стоят две пустые бутылки из-под пива. Девочка подходит и одним движением сгребает их, затем бутылки оказываются в мусорном ведре. – Насовсем?

– Не знаю, Оливия. Утром проснулась, а его нигде нет. Видимо, решил, что… – Мой голос дрожит. Он ведь вчера говорил, что не бросит. Неужели лгал? – Решил, что две девчонки – непосильная ноша. А у нас ведь еще и собака.

Оливия ушам не верит.

– И что… даже записки не оставил?

Качаю головой, что нет.

Некоторое время девочка стоит в замешательстве, но потом вдруг становится веселой и пытается взбодрить меня словами.

– Ну и к черту его! Мы же справлялись без него раньше? И теперь справимся. Жаль только зря потраченного времени. Ладно… – Она протягивает мне расческу и заколки. – Собери мне волосы.

– Ты права. Не стоит зацикливаться, – отвечаю я и принимаюсь за прическу, как только Оливия садится на стул. – Сейчас приведем себя в порядок, позавтракаем и поедем домой. Сегодня отдохнем, а завтра, как и планировали, поедем в Питтсбург.

И только я это сказала, как в холле раздается звоночек, извещающий о новом посетителе. Мы с Оливией замираем. Это Кенни. Стоит в гавайской рубашке и шортах до колен с пакетами и улыбается.

– Пока вы спали, решил найти что-нибудь из одежды. А то в летном костюме в Сан-Франциско гулять неприлично, – беззаботно по-мальчишески объясняет Кенни.

Оливия смотрит на меня, едва сдерживая улыбку. Знаю, что она думает. Я полная дура, если решила, что Кенни нас бросил. Осознав глупость ситуации, я начинаю хохотать. Смеюсь до тех пор, пока не начинает болеть живот. Оливия тоже хохочет, а Кенни, бедняга, совсем ничего не понимает.

– Ладно вам, девочки… Слишком смешной вид, да? Ну, до города доеду, а там прогуляемся по торговому центру, и вы подберете мне что-нибудь получше.

Это нас окончательно добивает, и мы падаем со смеху.

Дождавшись, когда мы успокоимся, Кенни показывает пакеты.

– Может быть, позавтракаем уже? Я нашел очень много вкусного!

Позже мы всё объясняем Кенни, и он тоже смеется от души, а потом я прошу его больше так не делать. И у нас вдруг появляется первое правило – оставлять записку, если надо отлучиться. У нас нет мобильников. Теперь это бесполезная вещь. Телефонные станции не работают. Нет ни интернета, ни телевидения. Мы словно вернулись в прошлое, только почты у нас тоже нет. Даже почтовых голубей…

После обеда приезжаем домой. Кенни спит почти до вечера, а мы с Оливией решаем приготовить ужин из добытых продуктов: рис, сухие приправы, сушёные бобы, растительное масло; Кенни где-то откапал сушеное мясо. Так что блюда у нас получаются отличные. От счастья, что Кенни удалось подключить в квартире генератор, который мне так и не удалось завести, я пеку овсяное печенье в духовке. Жизнь приобретает смысл, когда в доме появляется мужчина!

За ужином мы ведем свободную беседу, шутим и смеемся. Кенни рассказывает о своих путешествиях.

– Я побывал в более чем десяти странах.

– Где именно ты побывал? – с любопытством спрашиваю я.

Кенни дожевывает рис и отвечает:

– Я был в нескольких странах Европы: Греция, Франция, Великобритания и еще некоторых мелких местах, кроме скандинавских стран. Также облетел Африку. Я даже был в трех городах Австралии. Но везде всё то же самое – пусто. Летчику, впрочем, легко понять это еще в воздухе. Если есть люди, то есть диспетчеры в аэропорту, но никакого сигнала мне не удалось поймать. Я садился только для того, чтобы сменить самолет, отдохнуть, помыться и переодеться. Иногда брал машину и ехал в парламенты, муниципалитеты или больницы. Однако за все время не встретил ни одного человека.

– А как насчет восточной части?

– Из Австралии я полетел в Канаду. Там я едва не разбился, но к счастью, только крыло повредил, а сам цел остался. Поэтому я боялся садиться без огней. – Кенни запивает водой рис и продолжает: – К сожалению, я не успел побывать в Индии, Китае или Японии. Я даже не подумал о них. Из Канады я решил полететь в некоторые штаты Америки, а затем остановиться на несколько дней в Клируотере… дома.

– А тут повстречались мы, – улыбаюсь, спрятав глаза в тарелке.

– И поверь, Селена, – произносит он нежно, накрыв при этом мою руку своей, – я безумно счастлив вас встретить. Для этого я и летал.

Вздыхаю, затем смотрю на Оливию. Бедняжка, так устала, что засыпает на ходу. Веки почти не открываются и движения очень вялые.

– Оливия, давай-ка, иди в постель, – велю девочке и помогаю ей встать. Оливия не сопротивляется.

Некоторое время вожусь с девочкой, затем мы с Кенни моем посуду.

– Не хочешь прогуляться? – вдруг предлагает Кенни.

Смотрю в окно на темное небо. В приоткрытую створку проникают природные звуки – протяжные стоны ветра и стрекотание сверчков. Улицу освещает слабый свет луны. Никаких уличных фонарей, никакого постороннего шума.

– Гулять? Ночью?

– Только не говори, что за все полгода не гуляла по ночам, – не верит Кенни.

Дергаю плечами. Мои глаза застывают на тарелке, которую обволакивает холодная струя воды. Как долго мы ещё сможем пользоваться водой из-под крана? Услышав слово «полгода», понимаю, что уже июнь заканчивается. А что нас ждет через год? Через два?